Ну, раз Том завелся, лучше оставить его в покое. Пусть себе обдумывает свой план, пусть разукрасит его хорошенько, а я полежу тихонечко и отдохну.

Добрались мы до города, сошли на берег возле Холодного ручья - там, где мельница, а навстречу нам Билл, одноногий негр Хиггинса, подпрыгивает, опираясь на костыль, запыхался, от страха сам не свой и говорит:

- Масса Том, старик Джим просит, чтобы вы с Геком шли к нему в тюрьму, да поживей - его поймали и посадили за решетку.

- За что?

- Он убил старого Крота Брэдиша.

- Господи помилуй! - отвечаю.

Посмотрел я на Тома, а он весь сияет от радости. Меня просто в дрожь бросило.

Дал он Биллу десять центов и говорит как ни в чем не бывало:

- Хорошо, беги, мы сейчас придем! - Билл ушел, и мы ускорили шаг. Том и говорит радостно: - Правда, здорово все идет? Это самый блестящий ход, мы бы в жизни до такого не додумались! Теперь-то ты поверишь по-настоящему и перестанешь вешать нос.

- Том Сойер, - отвечаю, - что ты здесь нашел хорошего? - Я был сам не свой от горя и злости и чуть не плакал. - Старина Джим, наш самый лучший друг, золотое сердце, другого такого честного и чистого человека на свете нет, и вот теперь его хотят повесить за убийство, которого он не совершал. Я-то точно знаю, что он никого не убивал, а все из-за этого проклятого заговора, чтоб его…

- Замолчи! Не тебе судить, что хорошо, а что плохо! Первый раз вижу такого болвана: что ни делает Провидение, все ему не по нраву. Постыдился бы! Кто здесь главный заговорщик - ты, что ли? Да как бы не так: ты только мешаешь заговору как только можешь! Говоришь, нашего Джима повесят? Ну ты и осел, да разве мы допустим, чтоб его повесили?

- Нет, но…

- Замолчи! Никаких «но»! Все будет хорошо, просто великолепно. Мы с тобой и с Джимом будем купаться в лучах славы! Дубина ты, счастья своего не понимаешь! Говоришь, Джима повесят? Ничего подобного, он станет героем - вот что будет! И духовой оркестр, и факельное шествие в придачу, не будь я сыщик!

У меня, ясное дело, отлегло от сердца. Этим всегда кончается: Том так твердо во все верит, что хочешь не хочешь, начинаешь с ним соглашаться.

Мы с Томом были важные птицы, с пропусками, так что пробились через толпу у входа в тюрьму, и шериф нас пропустил, а больше никого не хотел пускать. Том мне шепнул: ни в чем не признавайся! Он собрался говорить с шерифом за нас обоих, и сам тоже сделал вид, что ничего не знает. Все удалось как нельзя лучше, Том шерифу ни единым словом не проболтался. Старик Джим перепугался до смерти и был уверен, что его повесят, а Том нисколечко не волновался и говорил ему: не бойся, до этого дело не дойдет. И десяти минут не прошло, как Джим успокоился и повеселел. Том Джиму сказал, что полицейские ему не будут задавать вопросов, а если вдруг кто-то зайдет и спросит что-нибудь, надо отвечать: я ни с кем не буду разговаривать, кроме своего адвоката. А после Джим рассказал нам, что с ним случилось.

Тетю Полли он дома не застал: она, ясное дело, выбежала на улицу посмотреть, что за ужас там творится. Джим сразу пошел нас догонять, но отправился короткой дорогой через Кардифскую гору, а мы-то шли по длинной, вдоль реки, так что до дома Брэдиша он добрался еще затемно, споткнулся о мертвого Крота и упал прямо на него. А как стал подниматься, тут подбежали двое и схватили его. Оказалось, это Бак Фишер и старый капитан Хейнс прибежали на страшный шум и теперь рады были, что поймали Джима с поличным. Джим хотел им все объяснить, но ему и слова сказать не дали - мол, слово негра не стоит ломаного гроша. Пощупали Кроту сердце, сказали, что он мертв, отвели Джима обратной дорогой в город, а оттуда в тюрьму и всем рассказали, что стряслось, и тут такой переполох поднялся, что дальше некуда. Том поразмыслил чуть-чуть, да и говорит задумчиво:

- Могло быть и лучше. Но и так тоже неплохо.

- Боже милосердный, масса Том, разве можно так говорить? Я сижу тут весь в его крови, а вы…

- Так, неплохо - хорошее доказательство, просто отличное, но с ним далеко не уедешь.

- О чем это вы, масса Том?

- Само по себе это ничего не доказывает. Нужен мотив.

- Что такое мотив, масса Том?

- Причина для убийства Крота Брэдиша.

- Боже сохрани, масса Том, я же не убивал его!

- Знаю. В этом-то вся и загвоздка. Доказать, что ты мог его убить, труда не составляет. Это, конечно, хорошо, но, чтобы отправить человека на виселицу - во всяком случае, белого, - этого мало. А будь у тебя мотив - было бы куда надежней.

- То ли я не в своем уме, масса Том, то ли вы. Ничего не понимаю, провалиться мне на этом месте!

- Да черт побери, это же проще простого! Давай разберемся. Я хочу тебя спасти - тут все понятно, это пара пустяков. Но что особенного в том, чтобы просто вытащить человека из тюрьмы? То ли дело спасти его от виселицы! Тут должно быть убийство с отягчающими обстоятельствами, понимаешь? А значит, у тебя должен быть мотив - и тогда все будет просто замечательно! Джим, если придумаешь подходящий мотив, я сделаю так, что тебя осудят за убийство с отягчающими обстоятельствами, - мне это раз плюнуть!

Том был как на иголках от новой затеи, а Джим… Джим до того изумился и перепугался, что слова не мог вымолвить.

- Масса Том, побойтесь Бога, сынок - я бы ни за что…

- Не хнычь, говорю тебе, а подумай о мотиве! Пока ты дурака валяешь, я бы на твоем месте напридумывал уже с десяток! Скажи, тебе нравился Крот Брэдиш? А ты ему?

Джим замялся. Том сразу все понял и принялся его расспрашивать. Как Джим ни юлил, ничего ему не помогло. Том вытянул из него всю правду: оказалось, когда старая мисс Уотсон чуть не продала Джима на Юг, а Джим услыхал про это и сбежал, и мы с ним поплыли на плоту в Арканзас - так вот, тут не обошлось без Брэдиша. Это он уговорил мисс Уотсон продать Джима, а сам хотел быть посредником. Наконец Том говорит:

- Все, хватит. Вот и мотив. Теперь все у нас как надо: это убийство с отягчающими обстоятельствами, и мы повеселимся на славу, а в конце ты, Джим, станешь героем - готов поспорить на тысячу долларов. Но Джиму это ни чуточки не понравилось. Он сказал, что был бы рад и за десять центов выйти из игры. Том был очень доволен. Теперь, говорит, нужно рассказать окружному прокурору про мотив, и тогда все пойдет как по маслу. Потом он договорился с шерифом, чтобы Джиму давали табак, и вкусную еду, и все, что он пожелает, а Джиму на прощанье пообещал, что мы будем приходить каждый день и скучать ему не дадим. А потом мы ушли.

Шум поднялся на весь город. Все говорили об убийстве, и никто не сомневался, что Джим в сговоре с Сынами Свободы, и что бандиты ему заплатили за убийство работорговца, и что убийства еще будут: каждый, у кого есть негры, должен опасаться за свою жизнь, и что, мол, это только начало, и теперь, вот увидите, город потопят в крови. Так они говорили. Все, что болтали про Джима, - это, конечно, вздор. Он всегда был хорошим негром, и все это знали. Но его уже больше года как отпустили на волю, поэтому на него, известное дело, злились, а о доброте его и думать забыли. Так всегда бывает. А о Кроте Брэдише так горевали, будто он был ангел. Все о нем печалились и без конца рассказывали друг другу о его маленьких добрых делах, про которые раньше никто не вспоминал. А чего вспоминать - ведь их никогда и не было. Еще вчера никто бы слова доброго о Кроте не сказал, всем было на него наплевать - ведь работорговцев все презирают. А сегодня горюют о нем, ах какая потеря. Такие уж они, люди - большинство совсем бестолковые.

Джима, конечно, собирались линчевать, все так говорили. На улицах возле тюрьмы собралась толпа - все кричат наперебой и ждут не дождутся, когда начинать. Но за дверью сидел капитан Бен Хаскинс, шериф, и, если бы толпа вломилась без спросу, никому бы, понятное дело, не поздоровилось. А у входа стоял полковник Элдер - при нем толпе тоже не развернуться. Так что мы с Томом шли себе спокойно дальше и о Джиме не тревожились. Том пустил слух о мотиве, чтобы он дошел до окружного прокурора. Потом мы зашли с черного хода к тете Полли перекусить. Поесть раздобыли без труда, ведь тетя Полли ушла набираться впечатлений и искать Тома. Оттуда мы пошли на гору - вздремнуть в лесу, где никто не мешает, и Том выложил мне свой план.