А потом их движения стали такими резкими и быстрыми, что я перестала их различать. Его высочество отлично держался, но я понимала — силы не равны.

Сама я была напугана настолько, что почти ничего не соображала. Я прижималась к стене, сжимая в руке свой светильник, и ничего не предпринимала. Ужас сковал всё тело.

И когда длинные когти зацепили плечо его высочества, и Вероник страшно закричала, я по-прежнему пребывала в оцепенении и ничем не помогла Лэнсу. И только когда принц упал, а мадемуазель де Камбер, разглядев-таки зверя, обреченно прошептала: «О, нет! Это медведь!», я пришла в себя.

Конечно, это был медведь! Не сказочное чудовище, порожденное фантазией колдуна, а обычный медведь, пусть и гигантских размеров. И как я раньше этого не поняла?

Я сдернула с руки серебряный браслет и пошла вперед.

— Нет, ваша светлость, нет! — кричала мне вслед Вероник.

Но я едва слышала ее. Я видела только лежащего на каменном полу и истекающего кровью принца и нависавшего над ним зверя.

Я разговаривала с ним мысленно — не с принцем, со зверем. И чувствовала — он понимает меня, хоть и пытается сопротивляться. Я боялась, что им управляют не только инстинкты, но и воля другого, более разумного существа. Но нет — он поддавался влиянию на удивление легко.

Он опустил занесенную для очередного удара лапу, недовольно заворчал, но попятился назад. Я сделала еще один шаг. Медведь еще немного отступил. В темноте мне были не видны его глаза, но я ощущала на себе его взгляд — уже не враждебный, а любопытный. Он словно пытался понять, кто потревожил его в том месте, куда редко ступала нога человека. Наконец, он вздохнул и отошел в самый конец коридора.

Вероник подбежала к его высочеству. Я с замиранием сердца ждала ее слов.

— Он жив! Ваша светлость, он жив!

Я тоже наклонилась к нему. Видимой была только та самая рана на плече, которая кровоточила, но опасения за жизнь принца не внушала.

— Может быть, он ударился головой о стену? — предположила я. — Нужен доктор. Мы вдвоем не сможем вынести его отсюда.

Вероник покосилась в сторону уже спокойно лежавшего на полу медведя.

— Боюсь, ваша светлость, если мы сделаем хоть шаг в сторону выхода, он снова кинется на нас.

Она дрожала.

— Не беспокойтесь, Вероник, он уже не опасен, — я попыталась улыбнуться. — Вы можете идти за помощью.

Я действительно не ощущала от зверя угрозы. Более того, я не чувствовала поблизости никого другого.

И это было странно. Колдун уже должен был почувствовать, что его питомец нашел кого-то в этих подвалах, что он сражался, а теперь признал поражение. А если он почувствовал, то почему не появился здесь сам?

Его высочество пошевелился и застонал.

— Он приходит в себя, ваша светлость! — Вероник снова плакала — теперь уже не от страха, а от облегчения.

А я уже пыталась отыскать на полу свой браслет. Я не готова была показать принцу свою магию. Не здесь и не сейчас. Немного позже. Когда мы будем только вдвоем. И только после того, как он сделает то, что было важно для меня. То, что позволит мне понять, что я не ошиблась в его чувствах.

Я не сразу понял, где нахожусь. Увидел заплаканные лица Марго и Вероник в свете уже неярко горевших фонарей, обвел взглядом темные каменные стены.

А потом вспомнил всё и резко приподнялся. Сразу закружилась голова, и тошнота подступила к горлу. А плечо пронзила острая боль.

— Не делайте резких движений, ваше высочество! — стоявшая возле меня на коленях сестра схватила меня за руку.

— Где эта тварь? — прохрипел я.

— Это медведь, ваше высочество, — почти спокойно сообщила Маргарита. — Он вон там, в противоположном конце коридора. Мне кажется, сейчас он не опасен. Он не дикий — ручной.

Я подумал, что она от страха тронулась рассудком. Но Вероник подтвердила:

— Это действительно медведь, ваше высочество. Не знаю, что с ним случилось после того, как он ранил вас, но как только вы упали, он отошел от вас и теперь спокойно лежит на полу. Я склонна согласиться с ее светлостью, что он дрессированный.

— Дрессированный? — возмутился я. — Но он на нас напал!

— Быть может, он испугался нас, — предположила Марго, — и защищался.

— А колдун? — вспомнил я еще об одном обитателе подземелий. — Он тоже должен быть где-то рядом!

Ее светлость посмотрела на меня с сомнением — будто принимала решение, стоит ли говорить. И то, что она сказала, показалось мне немыслимым.

— Мне кажется, ваше высочество, в подвалах нет никакого колдуна.

— Нет колдуна? — я не поверил. — С чего вы взяли?

Мы снова обращались друг к другу на «вы», но я надеялся, что это объясняется только обществом Вероник.

— Он непременно обозначил бы уже свое присутствие, — пояснила она. — Зверь рычал так, что не услышать его было невозможно. К тому же, если он действительно колдун, он должен был не только услышать, но и почувствовать своего питомца.

Я всё еще ничего не понимал.

— Но если его нет сейчас в подвалах, значит, отсюда есть какой-то выход? И время от времени он позволяет себе покидать наш дворец?

Маргарита кивнула:

— Думаю, так оно и есть. Все эти годы он должен был чем-то питаться.

— Но на карте не было обозначено никаких потайных ходов! — напомнила Вероник. — А о них должен был знать хоть кто-то! Хотя бы тот, кто строил этот дворец! Разве не так?

Ее слова были бы справедливы, если бы не одно «но».

— Человек, руководивший строительством дворца, погиб от рук колдуна одним из первых, — сказал я. — Ну, а то, что эти ходы не были нанесены на план дворца, как раз неудивительно — иначе они перестали бы быть потайными. Признаться, мысль о том, что колдун каким-то образом выходит на свободу, приходила в голову многим. Но никто так и не смог это доподлинно установить.

Зверь царапнул когтями по камню, и я спохватился:

— Нам нужно уходить отсюда. Дикое это животное или ручное, мы всё-таки не знаем, а когда вернется его хозяин, нам не поздоровится.

Я сумел, хоть и не без труда, подняться. Сестра подставила мне руку, но я предпочел проявить характер и не оперся на нее. Я не хотел показывать свою слабость.

Медведь следил за нами, но не делал попыток приблизиться. И только когда мы дошли до места, где от этого коридора ответвлялся тот, что вел прямиком к выходу, животное вдруг зарычало и стало принюхиваться.

Я снова выставил меч вперед, но медведь смотрел не на нас.

— Лэнс, ты где? Что случилось?

В боковом коридоре появился Робер.

— Ты ранен? — он увидел кровь на моей одежде. — О, ваша светлость, простите, я не сразу вас разглядел. И мадемуазель де Камбер.

В голосе его звучало смешанное с тревогой удивление.

— Сейчас не время объяснять! — прервал я эти церемонии. — Но когда мы выберемся отсюда, я и от тебя потребую ответа.

— Нет, пожалуйста, нет! — сестра снова заплакала, но я не стал ее успокаивать — ей было полезно понять всю безрассудность своего поступка.

— Как ты оказался здесь? — а вот на руку друга я уже оперся с облегчением.

— Я ждал вас, как мы и уславливались, в оружейном зале, — он не позволял себе обращаться ко мне на «ты» в присутствии других людей. — Но время шло, а вас не было. Я подумал, что вы забыли, что мы собирались попрактиковаться в бое на мечах, и спросил слугу, не находитесь ли вы на какой-нибудь встрече. А он сказал, что вы были в зале незадолго до моего прихода, а потом получили какое-то сообщение от человека из охраны дворца и спешно ушли куда-то прямо с мечом. Ответы других видевших вас слуг направили меня в сторону входа в подвалы. Я подумал, что вы решили проверить, как несут свою службу караульные, и тоже пошел сюда. Думаю, дальнейшее объяснять не требуется.

Зверь снова пошевелился, и Робер вздрогнул.

— Не пугайся, — усмехнулся я. — Это всего лишь медведь. Девушки полагают, что он ручной. Хотя я думаю, именно он лишил жизни виконта де Перье. Как видишь, мы с ним тоже не сразу пришли к взаимопониманию, но сейчас, надеюсь, он не станет возражать, если мы покинем это помещение.