— Вот здесь был пожар, — пояснила мисс Коламба. Хотя это был, пожалуй, тот единственный момент, когда никаких слов не требовалось. От деревянных этажерок, когда-то закрывавших стены целиком, остались лишь обугленные обломки. Но стены, сделанные из того же камня, что и коридор, не пострадали. Пол успели подмести, остатки мебели — вынести. Кроме запаха гари в комнате не осталось ничего.

Мисс Силвер позволила себе произнести «боже мой!», после чего мисс Коламба заперла дверь и повернула назад.

Коридор пересекался другим коридором, ведшим к кухонной пристройке. Сразу за ним находилась еще одна дверь. Отворив ее, мисс Коламба изрекла:

— Комната для лифта.

Мисс Силвер увидела квадратное, совершенно пустое помещение с голыми каменными стенами и полом. Слева был оборудован старинный, еще ручной работы лифт. Окон здесь не было.

Мисс Коламба объяснила:

— Это старейшая часть дома. Здесь была винтовая лестница, ведшая на следующий этаж и вниз, к подвалам. Мой отец приказал ее ликвидировать и поставить тут лифт — после того как на охоте сломал бедро. Лифт поднимается как раз до вашей спальни. В свое время отцу пришлось переделать планировку шахты, чтобы на нем можно было попасть и в подвалы, потому что у него там хранилось очень хорошее вино, и он любил иногда пойти на него посмотреть.

— У вас обширные подвалы?

— О да. Вот почему в доме так сухо. Они очень старые.

— И это не единственный вход, я полагаю?

— Нет, есть еще лестница в том крыле, где кухня.

Дамы проследовали туда тем же путем, каким попали в столовую, то есть вернувшись в холл и выйдя из него новым длинным коридором.

Кухонные помещения оказались такими же обширными и неудобными, как это обычно и бывает в старых домах. Они состояли из множества комнат, в большинстве своем пустующих или набитых всяким хламом. Сама же кухня напоминала о тех временах, когда гостеприимство означало бесчисленные перемены блюд. Здесь воображению являлись призраки обильных трапез прошлых дней — обедов, на которых за двумя видами супов следовала нескончаемая вереница блюд из рыбы, блюд, промежуточных между рыбой и жарким, блюд из мяса и дичи, а за ними подавались два вида сладостей, острые закуски, мороженое и, наконец, десерт. Но после четырех с лишним лет войны у призраков был несколько пристыженный вид. Мисс Силвер взглянула на плиту и подумала о том, какая же она огромная и неудобная и сколько же трудов требуют все эти бесконечные каменные полы.

Покинув кухню, дамы углубились в новый коридор. Мисс Коламба отперла дверь и зажгла свет:

— Это проход в подвалы. Хотите на них взглянуть?

Вероятно, она надеялась услышать отрицательный ответ, но не тут-то было. Чуть больше помрачнев, она повела свою гостью вниз по древней лестнице, чьи ступени были истерты и выщерблены ногами многих поколений Пилигримов и их дворецких, в течение многих-многих лет посещавших это средоточие гостеприимства — винный погреб.

— Считалось, что у моего отца лучшая мадера в Англии, — сказала мисс Коламба. — В его дни все эти погреба были полны, но теперь только в одном еще остался небольшой запас. Думаю, там еще есть пара бутылок наполеоновского бренди. Роджеру непременно нужно вместе с Робинсом сверить содержимое подвалов с записями. Их не осматривали с тех пор, как умер его отец. Но я никак не могу его убедить — ему это все неинтересно. Он любит виски с содовой и всегда говорит, что понятия не имеет, чем одно вино отличается от другого. Я-то сама трезвенница, но у отца моего был прекрасный вкус. Так как это была самая длинная речь, которую мисс Силвер слышала от своей «подруги», она поняла, что винный погреб здесь почитается в качестве символа семейной традиции.

Затем мисс Силвер продемонстрировали, куда опускается лифт, и показали ручную тележку, с помощью которой можно было доставить вино наверх, не взболтав.

— Его можно завезти в лифт. Видите ли, старое вино ни в коем случае нельзя трясти. Мой отец велел заменить старые тяжелые колеса тележки на новые, обтянутые резиной.

Подвалы и в самом деле оказались колоссальными. От центрального зала вправо и влево тянулись боковые ответвления. Крышу подпирали массивные колонны. Вероятно, до изобретения электричества здесь было крайне неуютно. Даже сейчас тут и там попадались темные углы и коридоры, уходящие во мрак. Воздух был неподвижным и теплым, а весь подвал — удивительно сухим. По мере дальнейшего продвижения обнаружилось, что несколько отделений завалены старой мебелью. Другие были набиты сундуками и ящиками.

— Здесь мы храним все вещи Джерома и вещи моего другого племянника тоже.

— Мистера Клейтона?

Немного помолчав, мисс Коламба ответила:

— Да. — И продолжила без всякой паузы: — И конечно, вещи моего племянника Джека. Это брат Роджера. С тех пор как его взяли в плен в Сингапуре, мы не получали о нем никаких вестей. — Ее тон ясно давал понять, что вопрос о Генри Клейтоне снят с обсуждения.

Достигнув конца подвала, они повернули назад. В теплой, сухой тишине, обступавшей их, было что-то гнетущее. Если стоять неподвижно и не разговаривать, то не услышишь ни звука. В любом доме, в любом месте над поверхностью земли каждую секунду раздается великое множество слишком слабых для человеческого уха звуков, неразличимых и не различаемых. Но смешиваясь друг с другом, они создают некий фон, который активизирует мысль, переводит ее в действие. Но под землей этот неуловимый фон исчезает. Здесь мы остаемся наедине с собой, молчание подступает слишком близко.

Обе женщины ощутили несомненное облегчение, когда наконец вскарабкались по ступенькам и вышли на неяркий дневной свет кухонной пристройки. Мисс Коламба щелкнула выключателем и захлопнула дверь. После чего дамы завершили свое путешествие, посетив большую холодную сдвоенную гостиную с мебелью, закутанной в чехлы. Шесть высоких окон, обрамленных бледной парчой, глядели на мощеные дорожки сада. Натопленные, заполненные людьми, обе эти комнаты могли бы выглядеть прелестно. Теперь же они тоже невольно заставляли вспомнить о привидениях — но уже об элегантных обитателях гостиных, изредка в своих лучших одеждах проскальзывающих смутной тенью мимо. О призраках, не более страшных, чем фигурки на старинных акварелях, полных той же изящной меланхолии. На одной из стен большой гостиной висели четыре портрета, выполненных именно в таком стиле. Возможно, мисс Силвер узнала почти не изменившийся за все эти годы профиль мисс Жанетты, а может быть, просто догадалась, но перед одной из овальных рамочек она замедлила шаг и стала рассыпать комплименты: