Лона Дэй открыла дверь кабинета и вошла. За столом сидел старший офицер Марч. Свет люстры падал на его густую светлую шевелюру и холеные пальцы, которые при ее появлении опустили на стол какой-то листок. Справа от него размещался сержант Эбботт, с карандашом и блокнотом наготове. Не поднимаясь с места, он окинул Лону долгим холодным взглядом. В стороне, по левую руку от Марча, мисс Силвер, бесстрастная, далекая, чопорная, довязывала третий ряд серого чулка, предназначенного для старшего сына ее племянницы Этель. Синий джемпер, уже готовый и прекрасно отглаженный, висел в платяном шкафу, где когда-то хранились рубашки Генри Клейтона. Завтра, если все будет в порядке, он будет упакован и отослан. Невзирая на огорчительные события, мисс Силвер не потеряла способности идеально рассчитывать время. Если почта не подведет, миссис Бэркетт получит подарок утром дня своего рождения.

Мисс Дэй окинула беглым взглядом клубок серой шерсти у нее на коленях. Затем шагнула вперед и уселась в то же кресло, что и во время первой беседы. Сразу же вслед за этим раздался телефонный звонок. Марч поднял трубку. Трое сидящих вокруг него услышали лишь смутный рокот. Марч прервал его вопросом:

— Чего она хочет? — И в трубке снова загрохотало.

— О, хорошо, я буду здесь, — вскоре проговорил Марч. — Во сколько, вы сказали?.. Понятно… Значит, она не задержится. Но я в любом случае еще не закончил.

Повесив трубку, он обернулся к Фрэнку:

— Некая женщина хочет приехать сюда, чтобы встретиться со мной. Они не знают, что ей нужно. — Потом обратился к Лоне: — Итак, мисс Дэй, я попросил вас прийти, так как хочу показать вам одну вещь. Здесь было высказано предположение, что вы могли бы помочь нам с ее опознанием.

На лице ее отразилось легкое удивление.

— Я? Конечно, если я могу как-то вам помочь… но… Я не понимаю…

— Благодарю вас.

Рэндал поднял листок и открыл лежащее на другом листке обгоревшее письмо. В свете люстры были хорошо видны неуклюжие прописные. Марч развернул письмо таким образом, чтобы Лона могла его прочесть.

— Можете ли вы как-то помочь нам с этим, мисс Дэй? Вы когда-нибудь видели это прежде?

Взгляд Лоны был устремлен на листок. Теперь она подняла голову. Ее серо-зеленые глаза расширились, полные какого-то чувства, весьма похожего на изумление. Даже Фрэнк, следивший за ней с напряженным вниманием, не мог бы заподозрить, что в этих глазах таится что-то еще.

Спицы мисс Силвер звякали, но она тоже наблюдала за Лоной. Но смотреть тут было не на что. Если она и испытала шок, то сразу же его преодолела. Ее руки лежали спокойно, одна — на темной ткани платья, вторая — на краешке стола. Ни одного напряженного мускула, ни одной побелевшей косточки. Но маленькие, неопределенного цвета глазки продолжали наблюдать.

Лона сказала:

— Я должна это прочесть? Что все это значит?

Марч мрачно ответил:

— Это письмо. Вам известно, где его нашли?

— О нет. Откуда?

— Не знаю. Оно было найдено в камине, в комнате, которая когда-то принадлежала Генри Клейтону. Его пытались сжечь, но сквозняк, очевидно, унес его в дымоход. Прошу вас, прочтите.

— Я могу прочесть его, но что все это значит? — быстро проговорила она.

— Почерк изменен. Автор письма, похоже, назначает свидание, чтобы попрощаться. Так как место свидания не указано, мы, очевидно, должны предположить, что эта информация содержалась в последней строке.

Лона посмотрела на него с восхищением:

— Какой же вы умный!

Крылась ли все-таки в этих словах слабая тень насмешки? Ни тогда, ни позже Фрэнк так и не смог дать себе твердый ответ.

Что подумал Марч, осталось известно лишь ему одному. Вся эта беседа вызывала у него отвращение, и, даже продолжая ее вести, он не переставал недоумевать, почему же он принял на веру доводы, над которыми смеется его разум. Конечно, в его обязанности входило предъявлять каждому, кто присутствовал в доме вечером исчезновения Генри Клейтона, письмо, вероятно, связанное, хоть и отдаленно, с его смертью. Но его здравый смысл с беспощадной очевидностью подсказывал ему, что все его теперешние слова и поступки подчинены той версии, которую он ни принять, ни разделить не может. Иными словами, мисс Силвер использовала его, и он ей это позволял. Такое положение раздражало его сверх всякой меры. Он все делал правильно. Если бы ему позволили делать по-своему, все было бы в порядке. Но нет! Он не мог ни отказаться от возложенной на него задачи, ни завершить ее по своему вкусу. Ему оставалось лишь продолжать расследование, испытывая все возрастающее отвращение. И за всеми прочими чувствами маячило необоримое желание разделаться со всем этим раз и навсегда, не оставляя никаких путей для какого-нибудь нового источника давления.

Озабоченный такими мыслями, Марч решительно взглянул в чарующие глаза мисс Дэй и спросил:

— Вы написали это письмо?

Глаза вспыхнули, пальцы сжали край стола, голос зазвенел от гнева.

— Конечно нет!

Что же, никто не мог бы сказать, что это не потрясло ее, что ее реакция была именно такой, которую можно ожидать от оскорбленной женщины. Если бы не эта вспышка гнева, Марч, вероятно, начал бы верить в невероятное. Но если у него было право подозревать Лону в том, что она была любовницей Генри Клейтона и, возможно, его убийцей, то невинная молодая женщина имела полное право возмущаться.

— Знаете, мне необходимо было задать, этот вопрос, — сказал он. — Вы находились в доме, когда был убит Генри Клейтон.

На щеках ее горели яркие пятна, глаза сверкали. Мисс Дэй превратилась в олицетворение гнева. Тихим, звенящим голосом она проговорила:

— Я находилась в одном доме с мужчиной, печально известным своими любовными интрижками и значит… я тоже состояла с ним в связи! Я в то время ухаживала за двумя очень больными людьми, но этого было недостаточно, чтобы удержать меня от греха! Я находилась в доме в тот момент, когда его убили, значит, это я его убила!

Мисс Силвер спокойно взглянула на нее поверх спиц и произнесла:

— Да.

Мисс Дэй резко вскрикнула и разразилась истерическими рыданиями.