— И что же все-таки вы хотите этим сказать?

Мисс Силвер кашлянула.

— Пока позволь мне продолжить. Давая показания, Робине заявил, что не мог позволить мистеру Генри самому запирать дверь, так как мистер Пилигрим был в этом отношении очень строг. Он прошел на кухню, сказал жене, что задержится, и вернулся в холл. Там он накинул на дверь цепочку и уселся ждать. Робине услышал, как часы бьют двенадцать, а потом — уже шесть.

— Сколько времени он отсутствовал, пока разговаривал с женой?

— Не знаю. Фрэнк считает, всего несколько минут. По меньшей мере минут пять, я полагаю. Теперь переходим к показаниям мисс Фрейн.

Марч сказал:

— Я их помню. Она наблюдала за ним некоторое время. Увидела, как он вышел из дома и прошел немного по улице. Потом она отошла от окна, потому что не хотела, чтоб он ее заметил. Знаете, мне это очень запало в душу.

— «Одно прикосновение природы: и все мы снова перед ней равны», — заметила мисс Силвер.

— Вот именно. Итак, это был последний раз, когда Генри Клейтона кто-то видел. К чему же мы переходим теперь?

Спицы умерили свою ретивость Мисс Силвер медленно проговорила:

— У нас есть показания двух человек. Если бы один из них не лгал, исчезновение Генри Клейтона выглядело бы менее таинственным. Но, возможно, оба они говорят правду, только не всю. Возможно, мисс Фрейн действительно наблюдала, как мистер Клейтон выходит из дома, но это мог быть не последний раз, когда она его видела. Ссора между ними могла быть гораздо более серьезной, чем она готова признать. Возможно, вместо примирения она окончилась полным разрывом. Я все же не полагаюсь на данную версию, потому что она не объясняет две последующие смерти. Но если ты считаешь их случайностями, то тебя она, вероятно, заинтересует.

Марч кивнул.

— По правде говоря, мне уже приходило в голову нечто в этом роде. По всем отзывам, Клейтон был бесшабашным малым. И, получив такое оскорбление, как разрыв накануне свадьбы, он вполне мог запросто уйти куда глаза глядят, поступить на военную службу или что-нибудь в этом духе.

— Я так не думаю. Но продолжим. Мне бы хотелось обрисовать некую гипотетическую ситуацию. Мистер Клейтон выходит из дома, и это видит мисс Фрейн. Но тут кто-то проходит по стеклянной галерее к внешней двери и зовет его. Он возвращается, и его ведут в столовую — это первая дверь налево сразу после входа. Столовая представляет собой современную комнату, но прямо за ней расположена значительно более старая часть дома. В столовой есть дверь, ведущая в вымощенный плитами коридор. В этом коридоре Генри Клейтон получает смертельный удар. Не думаю, что использовалось огнестрельное оружие. В столовой находятся две совершенно потрясающие коллекции оружия. В числе прочего там есть шпаги и кинжалы. Преступник мог воспользоваться одним из них. Из этого коридора в подвалы ходит лифт, расположенный почти строго напротив выхода из столовой. Тело могли спустить вниз на лифте и отвезти в любую часть подвала на очень удобной тележке для вина.

— Вы это серьезно?

— Абсолютно. Но это, разумеется, всего лишь предположения.

— Но… мотив… Дорогая моя мисс Силвер, я полагаю, под преступником вы подразумеваете Робинса. Но какой мог быть у него мотив?

На это мисс Силвер рассудительно ответила:

— У него мог быть очень серьезный мотив. Его дочь попала в беду и убежала. Примерно за месяц до исчезновения Генри Клейтона Робине выяснил, что она в Лондоне, и отправился к ней. Она и ее ребенок в ту ночь погибли во время воздушного налета, но Робине успел увидеться с ней в больнице. Если она сказала, что соблазнил ее Генри Клейтон, вот вам и мотив.

— Кто вам все это рассказал?

— Роджер Пилигрим. По его словам, только ему и его отцу было известно о смерти Мэйбл. Робинсы не хотели, чтобы об этом узнали. Робине сказал, что они уже достаточно настрадались и нечего бередить их старые раны.

— Роджер сказал вам, что Генри Клейтон был любовником девушки?

— Нет, Рэнди. Но Мэйбл Робине выросла в этом доме. Она получила хорошее образование и прекрасную работу в Ледлингтоне. Сюда она приезжала на все выходные и праздники. Никому было невдомек, что у нее есть друг. Я спросила Роджера Пилигрима, не подозревал ли Робине кого-то из членов семьи. Этот вопрос его очень взволновал и расстроил. Я спросила, не подозревал ли Робине его самого или капитана Пилигрима, и Роджер ответил «Нет!» очень сердито. Но после вопроса, не подозревал ли Робине Генри Клейтона, он молча вышел из комнаты.

— Ах, вот как! Ну-ну! — Рэндал смотрел на нее, сложив губы, будто собираясь свистнуть. Может быть, он и собирался — только звяканье спиц остановило его. Через мгновение Рэндал кивнул и сказал:

— Что-то слишком много кроликов вытащили вы из своей гипотетической шляпы! И что я, по-вашему, должен с ними делать?

Мисс Силвер передвинула гору шерсти, лежащую на ее коленях.

— Я хочу, чтобы ты произвел полный обыск подвалов.

— Вы, кажется, хотели говорить серьезно…

— Я серьезна, Рэнди.

— Вы предложили мне весьма остроумную гипотезу. А теперь вам подавай доказательства, ее подтверждающие! Вы что же, хотите, чтобы я обратился к начальству с просьбой предоставить мне ордер на обыск в связи с делом трехлетней давности, которое я, ко всему прочему, даже в руках не держал?

— Ордер на обыск не понадобится, если у тебя будет разрешение мисс Коламбы.

Рэндал позволил себе поинтересоваться с некоторым сарказмом:

— Вы полагаете, она мне его даст?

— Я не знаю.

Марч рассмеялся.

— И вы еще считаете себя знатоком человеческой натуры! Даже мне, с моими скудными мыслительными способностями, нетрудно сообразить, что мисс Коламба хочет лишь одного, а именно: «Пусть сдерживающий перст устам поможет сохранить молчанье»!

Не получив ответа, Рэндал откинулся в кресле и несколько секунд осмысливал слова мисс Силвер и ситуацию в целом. Потом заговорил снова:

— Послушайте, если бы на вашем месте оказался кто-то другой, ответ не вызвал бы у меня никаких затруднений. Но так как это все-таки вы, то я хочу рассказать вам о положении, в котором нахожусь, и еще раз спросить, насколько твердо вы уверены в ваших словах. Полковник Хаммерсли, начальник окружной полиции, в конце месяца уходит в отставку. Мне довольно прозрачно намекнули, что комиссия даст моей кандидатуре очень благоприятную оценку. Не буду кривить душой: мне небезразлична эта перспектива. Но если я вдруг начну поднимать какую-то беспочвенную шумиху вокруг семьи Пилигримов, которые тут живут со времен великого потопа, то настроение у комиссии вполне может измениться.