Мисс Коламба спасалась от своих горестей в саду. На сердце у нее и в самом деле было очень тяжело. И засеять еще одну грядку горошком под неодобрительным взглядом Пелла было для нее просто спасением. Сам он засыпал семена в борозду и присыпал сверху землей. Поэтому все худшие эмоции вскипали в его душе, когда он видел, как мисс Коламба проделывает для каждой горошинки отдельную лунку, используя в качестве колышка собственный средний палец. Уже давным-давно его сердце разъедала зависть: несмотря на эти глупости, на ее грядках все растет значительно лучше, чем у него. И это добавило едкую горечь в тон, которым старый садовник вел с Уильямом беседу о «бабах». «От баб в нашем доме одна помеха. Не их это дело командовать, что и когда сажать. Адам должен был возделывать землю, а не эта вертихвостка Ева. Дети и готовка — вот на что только и годятся женщины. А надеть штаны и делать мужскую работу — значит дразнить провидение, так-то».

На душе у мисс Коламбы становилось все легче и легче по мере того, как она расправлялась с горошком. В доме ее все жалеют. Кроме Жанетты, которая ни о ком, кроме себя, никогда не думает. Даже Робине — нет, насчет Робинса она не уверена. Такой темный, скрытный. Как дерево, у которого весь рост идет в корень. Она вспомнила как, когда она была еще девочкой, у них в саду росла яблоня. Никогда не цвела, не плодоносила. И отец приказал ее выкопать. У нее оказался шестифутовый корень. Рос все глубже и глубже в землю, в темноте, в тайне. Яблоню снова посадили, подложив под корни плоский камень. После этого она стала расти нормально.

Из неразборчивого ворчания, которым Пелл сопровождал вскапывание грядок, до мисс Коламбы вдруг донеслись слова:

— Эта моя внучка дома.

Мисс Коламба проделала в земле очередную лунку и бросила туда горошину.

— Которая?

— Мэгги. Вырядилась в форму! Срам да и только! Война — дело мужское, вот что я скажу.

— Приехала в увольнение?

Пелл прочистил горло:

— Чушь собачья! Называет себя капралом — две полоски на плече! Это плевок в лицо провидению!

Мисс Коламба опустила в землю еще одну горошину.

— Мэгги — хорошая девушка.

— Была. Но сейчас — нет. Красит губы!

— Девушки красят губы.

Пелл разразился каркающим смехом.

— Как Иезавель! <В Библии Иезавель — имя распутной жены Ахава, царя Израиля> И что, я спрашиваю, из нее выйдет?

Мисс Коламба проделала еще две лунки, бросила туда еще две горошины и подытожила:

— Мэгги — хорошая девушка.

Все это ее очень успокаивало. Пелл ее не жалеет. Даже если умрет все ее семейство, он будет таким же упрямым спорщиком, как и всегда. Он помогает почувствовать себя в нормальном, привычном мире, в мире, где так много упрямых, несговорчивых вещей — северо-восточные ветра, майские морозы, град, засуха, тля, жуки-щелкуны… и Пелл. Очень утешительно. А убийство ненормально. Нечто вне всякого контроля. Нечто из мира безумия и ночных кошмаров. Зло вырвалось на свободу. Мечется вокруг. Наносит удары. Убивает. Не думать об этом. Сажать горошины. Они пустят в землю корни, а в воздух — побеги. Зацветут. Дадут плоды. Завянут. Сгниют, уйдут обратно в землю, превратятся в удобрение. Это естественно. Убийство — неестественно. Не думать об этом. Думать о Пелле. Думать о Мэгги.

Мисс Коламба опустила следующую горошину. Сказала:

— Я бы хотела повидать Мэгги. Скажите ей зайти ко мне.