Голос Марча посуровел:

— Да мало ли что каждый день проливается и пачкается?

Мисс Силвер кашлянула.

— Мой дорогой Рэнди, теперь ты понимаешь, почему я не хотела излагать тебе свои подозрения? Мой вывод не укладывается в твои версии, и этот эпизод с какао кажется тебе слишком примитивным и неубедительным. Так как я намерена быть честной до конца, то сообщу тебе, что, если бы пятна оказались на куртке Робинса или на любой другой его одежде, ее не нужно было бы отсылать в чистку. Представление о том, что кровавое пятно трудно вывести, ложно. Если замочить одежду в холодной воде прежде, чем кровь высохнет, то пятно сойдет достаточно быстро. А на темной шерстяной материи потом не останется никаких следов. У миссис Робине репутация умелой прачки и гладильщицы. Да и сам Робине вряд ли мог проработать тридцать лет дворецким и не выучиться азам двух этих весьма полезных искусств.

— Благодарю вас! — С улыбкой проговорил Марч.

Фрэнк Эбботт уже ничего не писал. Откинувшись на спинку кресла, он с наслаждением слушал мисс Силвер — восхищаясь ясностью ее ума, способностью мыслить непредвзято, без всяких подтасовок, избегая слишком скорых выводов и сиюминутной выгоды.

Мисс Силвер ответила Марчу улыбкой:

— Итак, я изложила первый из двух своих маленьких фактов. Он не произвел на тебя впечатления. Перехожу ко второму. Тебе, вероятно, известно, что я занимаю комнату, когда-то принадлежавшую Генри Клейтону. После него этой комнатой никто не пользовался. Мне пришло в голову, что из-за нехватки слуг комнату эту, чистую и опрятную, более основательно никогда не убирают. Осторожно наведя справки, я выяснила, что это именно так. Дымоход, к —примеру, очень давно не чистили. На самом деле дымоходы в спальнях как следует выметают только у капитана Пилигрима и мисс Жанетты, потому что там регулярно топят камин. Ввиду этого я рассудила, что, возможно, стоит провести тщательный осмотр комнаты.

— Знаете, мы осматривали вещи Клейтона, — вставил Фрэнк.

Мисс Силвер издала свое тихое покашливание.

— Я предполагала, что вы это делали. Но тогда ничего не было известно о его смерти, и я подумала, что обыск ограничился просмотром его бумаг, большая часть которых, вероятно, находилась в Лондоне.

Фрэнк кивнул.

— Мы не нашли ничего ни здесь, ни в городе. Люди, у которых Генри снимал квартиру, сказали, что он перед тем, как отправиться сюда, порвал и выбросил множество бумаг и писем. Это, я полагаю, была «генеральная уборка» перед женитьбой — прощание с холостяцкой жизнью. В общем, мы ничего не нашли. А вы?

Но Мисс Силвер торопить не следует. Она неспешно продолжила повествование, обращаясь к Марчу:

— Когда ты сегодня днем отбыл в Ледлингтон, я удалилась в свою спальню, заперла дверь и начала осмотр. А чтобы не оставить следов, я запаслась совком для мусора и щеткой. Даже когда в комнате тщательно и регулярно убирают, элементарный осмотр полок, ящиков и шкафов может произвести удивительное количество пыли и древесной трухи. Изучив все ящики, я ничего не обнаружила. В комнате рядом с камином стоит высокий книжный шкаф. Я стала вынимать каждую книгу, раскрывала ее и трясла, держа вверх обложкой. В очаг выпала пара бумажек. Так как я не хотела, чтобы кто-нибудь заметил, как я опустошаю мой совок, я открыла окно и выбросила пыль на улицу — это весьма негигиенично, я очень этого не люблю, но в тот момент у меня не было другого выхода. Я, конечно, не могла тем же путем избавиться от бумажек, так что я оставила их в камине, намереваясь позже собрать. Одна из них представляла собой половину блокнотного листа, сложенную вдвое. Когда я вернулась от окна, ее не было. Вторую бумажку взметнул в воздух сильный сквозняк от окна. Я закрыла створки. Второй листок снова опустился в камин, но первый, сложенный вдвое, так и не появился. В результате поисков я обнаружила, что он зацепился за кирпичный выступ, опоясывающий дымоход, который был слишком высоко, чтобы сразу его увидеть. С помощью щетки я смогла его достать, и он упал вниз вместе с письмом, обугленным по краям и с одного угла, но все еще вполне разборчивым.

Оба полицейских подались вперед. Фрэнк произнес:

— Письмо адресовано Генри?

— Полагаю, да. Очевидно, он пытался уничтожить его, положив в камин и поднеся к нему огонь. Если в тот момент окно стояло открытым, сквозняк поднял бы его вверх, в дымоход. Зацепившись за сырой кирпич — неиспользуемый дымоход действительно становится очень влажным, — письмо, едва загоревшись, потухло. Содержание его вполне разборчиво.

Марч протянул руку:

— Где оно?

— Я принесу его.

Когда она вышла, Фрэнк кинул на Рэндала лукавый взгляд.

— Она не сразу решила, стоит ли отдавать вам письмо, так что это не простая улика. Тут какой-то подвох. Интересно какой?

Марч ответил, глядя куда-то мимо него:

— Ну, мы через минуту все узнаем.

Но казалось, прошла не одна минута, прежде чем мисс Силвер вернулась. В руке — концами вверх — она держала кусок чистой бумаги, аккуратно сложенный вдвое. Под ним обнаружился исписанный листок, сильно потускневший от пламени. Верхний левый угол сгорел. Бумага, дешевая, когда-то белая, была такого размера, что сложенный вдвое лист как раз умещался в обычный квадратный конверт. Все это было видно в результате поверхностного осмотра. Но когда Фрэнк подошел и бросил поверх плеча Марча более внимательный взгляд, он убедился, что опасения его оправдались. Здесь определенно крылся подвох. Во-первых, если на листке и стояла дата, то теперь ее не было. Возможно, она находилась в левом верхнем углу, но угла этого уже не существовало. Не было ни обращения, ни какого-либо заголовка, а текст, нацарапанный карандашом, выглядел так, будто его написал семилетний ребенок — с бесформенными, как у детей, прописными. Почерк был довольно разборчивым, но читать было нелегко, потому что цвет карандаша почти не отличался от цвета обожженной бумаги. Марч разложил листок на столе так, чтобы на него падало как можно больше света. Письмо гласило:

«Мне нужно вас увидеть еще раз, чтобы попрощаться. Вы обещали мне эту встречу. Как только будет безопасно. Я буду ждать. Мне нужно еще раз вас увидеть. Сожгите это.»