Содрогаясь и захлебываясь пустотой, умирая от холода и удушья, Дщерь Теней приняла то, чем ей следовало стать и чем не следовало. Она не была ни надеждой, ни отчаянием.

Она была попросту мертвой.

И это умиротворяло.

Иврайна очнулась, глядя на свое кривое отражение в зеркальной маске Звездного Блеска. Судя по перешептыванию и бормотанию спутников, они пережили схожий опыт.

— Один сломается, — возвестила теневидица, отступая назад.

Иннари и иянденцы переглянулись, и от этих слов в них закралось сомнение. Бессознательно их кольцо чуть разомкнулось, каждый из них отстранился от своих спутников. Подозрительность таилась в каждом взгляде и жесте. Иврайна отметила, что никто из собрания не поспешил опровергнуть слова Лэделлин.

— Но мы отступим от своих убеждений, — произнес Идрэси Сна-Копье. — Мы принесем свет во тьму Зайсутры.

Пара арлекинов взялась за руки и поспешила прочь из зала, сверкнув на прощание голокостюмами, прежде чем раствориться в папоротниках.

Воцарилась неловкая тишина. Нарушить молчание пало Визарху, тому, кто обычно предпочитал отмалчиваться.

— Арлекины, — хмыкнул он, покачивая головой, — всегда напускают драму.

— Она испытывала меня, — произнесла Иянна. — Я — та, кто сломается.

— Нет, — пристыженным шепотом отозвалась Ияста. — Это меня...

— ...сочли недостойным, — закончил второй колдун.

Близнецы переглянулись, потрясенные непривычной утратой гармонии.

— Она проверяла всех нас, — заявил Мелиниэль. — Пробудила страх в каждом.

Его слова вновь были встречены растерянным молчанием, пока вокруг них успокаивалась поднятая провидицей энергия.

— Тогда кто из нас не потерпел неудачу? — спросила Иянна.

— Я видел, как гибнет Биель-Тан, — заговорил Мелиниэль. — Его осаждали все враги сразу, а я не мог просто смотреть, как он умирает, поэтому мне пришлось действовать.

— Я поставила личную славу превыше Иннеада, — тихо созналась Иврайна.

— А я — память о своей семье, — добавила духовидица.

— Это не имеет значения, ведь у каждого есть слабина, — бросил Визарх, ссутулившись и крепче стискивая рукоять меча Беззвучных Криков. — Обыкновенный арлекинский трюк.

— Что увидел ты? — поинтересовался Телахас.

— Как выглядит твой страх? — спросила Ияста.

— Я узрел кровавую руку... — Визарх фыркнул и зашагал прочь, не пожелав делиться с другими своим видением.

Остальные проводили его взглядами, погруженные в собственные мысли. Никто не произнес этого вслух, однако все пришли к одному выводу, поняв предупреждение, которое послала им Звездный Блеск.

Визарх предаст их.

Взирать на Зайсутру было все равно, что глядеть на давно забытую эпоху. Рукотворный мир оставил сферу смертных познаний вскоре после Грехопадения, одним из первых сбежав с коренных миров доминионов альдари. Своим видом он гораздо сильнее напоминал огромный торговый звездолет, которыми прежде являлись все миры-корабли, и по размеру достигал не больше десятой части Ияндена, Ультве или Биель-Тана. Там, где в прочих обитаемых мирах располагались купола с простирающимися на целый континент лесами и протяженными горными грядами, под мерцающими силовыми полями Зайсутры находились пейзажи, более похожие на садовые чертоги «Сна Иннеада», застеленные легким туманом и листвой, так что из космоса все походило на зеленоватое марево. Тут и там среди нефритового блеска виднелись полукруглые выступы более холодных синих цветов и источники красноватого свечения, накрытые непроницаемыми защитными экранами.

Все попытки связаться с рукотворным миром через эфирную сеть Паутины не увенчались успехом: в разумы колдунов и ясновидцев возвращалось лишь изначальное послание.

«Ушедшие наконец вернулись».

Фраза казалась странной, архаичной. Иврайна раздумывала над ее смыслом, пока флот прокладывал путь через переходы Паутины, из-за внезапного появления Зайсутры спутавшиеся в тугие узлы. Хотя арлекины «Полуночной Грусти» странствовали по всей Галактике через мир между мирами, от Ультве до Комморры, от Биель-Тана до Черной Библиотеки, доселе они никогда не сталкивались с таким лабиринтом, как тот, что окружал Зайсутру. Ворота, закрытые на протяжении пяти поколений, открылись вновь, и дремавшие прежде тоннели с паутинными лазами пробудились, натянули ткань призрачного царства и искривили его искусственную реальность своим присутствием.

И, как пророчила им Лэделлин Звездный Блеск, Паутина закончилась.

Для Иянны и Иврайны, для колдунов, теневидицы и остальных, обладающих психическим взором, все выглядело так, будто широкие тоннели и извивающиеся артерии древней сети поглотил темный вихрь. Картина напоминала им разбитые врата Шаа-дома и старушечьих миров в Оке Ужаса: объятые штормами каналы чистого варпа, что могли разбить любое судно и сломать разум смертных, которые попытались бы их пересечь. Но даже такое сравнение уступало абсолютной черноте — савану полного отсутствия всякой жизни, что накрывал Зайсутру.

Памятуя о своих обещаниях арлекинам, лидеры иннари направили флот в неизвестность, дабы узреть, что ждало их по ту сторону. Теперь, взирая на Зайсутру с одной из широких галерей «Сна Иннеада», они видели эпоху рождения искусственных миров среди звезд.

Иврайна созвала конклав, чтобы обсудить, с какими сложностями они столкнутся при первом контакте с местными обитателями.

— В первую очередь нам следует помнить, что они не такие, как мы, — сказал Мелиниэль.

— А кто такие мы? — спросил Азкар, многозначительным взглядом окинув собравшихся представителей рукотворных миров, наследников Смеющегося бога, беглецов-комморритов и рыскающего гиринкса.

— Когда они отбыли, технологии создания камней душ и бесконечной энергоцепи еще только зарождались, — проигнорировав своего подчиненного, продолжил Мелиниэль. — Не думаю, что азурии посещали их, и вряд ли им известно о концепции Пути. Кто знает, какие там царят настроения, обычаи и политика?

— И впрямь кто? — едко отозвался Визарх. — Никто из нас понятия не имеет, что значит жить без цепей Азурменовых учений...

— Мелиниэль прав, — поддержала Иянна. — Они ничего не знают об аспектных воинах и призрачной родне, о кабалитах и ведьмах, об арлекинах.

— Значит, мы лучше всего представим им мир, который прошел мимо них, — сказала Иврайна. — У них не будет предрассудков нашей долгой истерии.

— Но они также не учились...

— ...на наших многочисленных ошибках, — заявили близнецы.

Пока они разговаривали, Сна-Копье не сводил глаз с экрана, разглядывая мир-корабль на голографическом изображении, как ювелир, изучающий драгоценный камень невиданной огранки.

— Мы пройдем там, где не плясал и Смеющийся бог, — с почтительностью и трепетом пропел он. — Какие услады и опасности ждут нас впереди!

— Об одном вопросе нам больше думать не придется, — вставил Азкар, указывая на светящееся изображение. От сбившихся вокруг рукотворного мира кораблей отделились три более яркие точки: в сторону флота иннари блеснул отраженный от солнечных парусов свет близлежащей звезды. — Они сами идут к нам.

Три приближающихся к флотилии иннари корабля выглядели практически идентичными, но один был немного крупнее. Их корпусы с плавными обводами напоминали ос с тонкими талиями между тораксом и абдоменом, где располагались четыре равноудаленных солнечных паруса в форме длинных мотыльковых крылышек. Паруса переливались золотыми и серебряными цветами, ловя потоки солнечных ветров, что несли их к собирающемуся флоту иннари.

Корабли имели голубоватый оттенок с вкраплениями темно-зеленого цвета, отчего при их виде на ум приходила морская тематика. Узоры дрожали и пересекались, словно рябь от падающего в глубокую лужу дождя, гипнотизируя своей сложностью.