— Ты мог предупредить.

Старик лишь фыркнул:

— Излишняя предусмотрительность убивает радость сюрприза.

Что ж… не поспоришь. Но я не любил сюрпризы. Пожалуй, больше всего на свете. И он это знал.

Больше всего на свете, кроме наложниц с внушительной грудью, Варий любил сады и жареные капанги. Он сам попросил накрыть в беседке. Мы сидели в резной тени, слушали шум листвы и плеск фонтанов. А он с жадностью глазел по сторонам, будто впервые; пил кофе и, кажется, никуда не торопился. Я понимал, что дядя явился не просто так. Но Варий — это Варий. Он никогда не скажет большего, чем хочет сказать. Как его ни пытай.

Он допил кофе, с наслаждением втянул воздух и откинулся на спинку мягкого кресла, но голубые глаза резанули холодом:

— Мой человек перестал выходить на связь.

Я сразу понял, о чем речь. Вместе с Невием в свите Урса Оллердаллена отправился человек Вария. Я не знал его, не знал его должности, но это не имело никакого значения. Если ему доверял Варий — значит, он заслуживал его доверия.

— Как долго?

— Три недели.

Я положил в рот капангу, раздавил зубами, чувствуя кислый сок:

— И ты решил сказать только сейчас?

Старик повел бровями:

— Теперь я уверился, что это не случайность.

Я вздохнул:

— Болен, наказан, переведен, умер, в конце концов…

Варий едва заметно кивнул:

— Все может быть… Но это молчание вызывает у меня беспокойство. Ты не говорил с сыном?

Я усмехнулся:

— Он демонстративно считает себя обиженным.

Варий лишь кивал:

— У меня никак не получается выйти на связь с Урсом. Норбонн принимает только устаревший сигнал. Я отписал ему. Но пока нет ответа. Будем надеяться на лучшее, но у меня скверное предчувствие… Имей в виду.

Я лишь кивнул. Предчувствия Вария — отдельная история. Но очень часто они оказывались верными. Три недели… примерно столько времени занимает перелет тяжелого флагмана с Норбонна в Сердце Империи. Месяц. Легкое судно преодолеет это расстояние в два раза быстрее… Я очень надеялся на технические неполадки. Как сказал мой сын, Норбонн — задница вселенной. Змеиное Кольцо и вовсе превращало эту планету в настоящую дыру. Но… у меня тоже бывали предчувствия.

Варий покручивал в пальцах жемчужную серьгу:

— Я расстроил тебя?

Было бесполезно скрываться — он видел меня насквозь:

— Увы. Мне не нравятся твои новости.

Старик повел бровями, потянулся за второй чашкой кофе, кольнул лукавым взглядом:

— Тогда поговорим о твоих.

Я кивнул, соглашаясь:

— Его величество принял решение освободить меня от должности посланника и повысить до статуса действительного военного советника. Я получил последнее назначение на Лигур-Аас.

Варий прищелкнул языком:

— Это уже давно не новость… Лигур-Аас… Не лучшее назначение. Дурная планета. С дурным ненадежным правителем. Только идиот мог отстроить там имперский военный завод.

Я усмехнулся:

— Все еще злишься, что к тебе не прислушались? Прошло двадцать лет.

Старик казался обиженным до глубины души:

— И я до сих пор так считаю.

В свое время Император не прислушался к нему. Впрочем, как и к моему отцу, и к де Во. Но именно Варий счел себя оскорбленным настолько, что подал в отставку. И благополучно засел в собственном доме. Впрочем, сейчас мне казалось, что это было скорее удобным предлогом.

Варий долго цедил кофе, унимая неприятные воспоминания.

— Когда ты уезжаешь?

— Дата еще не определена. Полагаю, не раньше, чем через пару месяцев.

Он кивнул:

— Я рад, что это последний визит. Здесь будет гораздо спокойнее.

— Желаешь мне покоя? — я даже усмехнулся.

— Добра.

Я кивнул, вздохнув:

— Знаю. Пожалуй, ты — единственный, кто мне его желает. Даже мой сын не входит в число моих доброжелателей.

— Не преувеличивай. Ты всегда был на хорошем счету и никогда не позорил наш высокий дом.

Я усмехнулся:

— Ни дурными привычками, ни порочащими связями…

Варий прикрыл пергаменные веки:

— Поэтому я надеюсь, что ты и впредь будешь поступать так, как подобает. Ведь я никогда не сомневался в тебе.

В такие моменты я чувствовал себя мальчишкой. Варий это умел. И тогда, и сейчас. Но я уже научился различать его уловки.

— Куда ты клонишь?

Он делано удивился, сверкнул хитрой улыбкой и снова присосался к кофе, глазея по сторонам. Вытянулся, отставил чашку. Даже привстал:

— Какие дивные волосы.

Я проследил его взгляд и увидел светлую макушку Лелии, гуляющей в саду. Вот теперь все встало на места, прояснив цель этого неожиданного визита. Не Невий и не назначение. Старика распирало любопытство. И его верные «уши», которые гарантированно были в моем доме, уже успели все старательно донести. Не скажу, что я был в восторге. Даже закурил, чтобы скрыть раздражение, потому что теперь я точно знал, с какими увещеваниями он явился.

— И как давно тебе известно?

Он просиял:

— Конечно, недавно. Думаешь, я бы усидел? — Он вновь приподнялся, лицо вытянулось: — Это она? Ведь так?

Мне оставалось только кивнуть.

— Позови ее, пусть подойдет.

— Зачем?

Он удивленно поднял брови:

— Я посмотрю. Хотя даже отсюда вижу, что девка чудо, как хороша. У нее будет красивый ребенок.

Я кивнул, но визит Вария уже не радовал:

— Это лишнее, дядя. Тебе ни к чему смотреть на нее.

Старик изумленно вытаращился:

— Вот как… что ж, я тебя понимаю. Самыми дорогими вещами мы не всегда охотно хвалимся. Даже самым близким. Пока они настолько… дороги… — Он кивнул, вновь многозначительно прикрыл веки: — Понимаю… и даже прощу.

— Я рад встретить понимание.

— Полагаю, я уже должен заняться поиском фиктивной супруги. Время неумолимо. Этот вопрос безотлагательнее брака твоего сына.

Я затянулся, выпустил струю дыма, выдерживая паузу:

— Думаю, пока слишком рано беспокоиться.

— Лучше все подготовить заранее.

— Пока я нахожу это лишним.

Варий внимательно смотрел на меня. Видел насквозь, чуял, предугадывал. Я знал это. И знал, что он скажет сейчас.

— Не Невий тебя останавливает… Она хороша, Квинт. Но, как бы ни была она хороша, ты не должен терять голову. Это рабыня. И останется рабыней. — Он кивнул: — Но я спокоен, потому что понимаю: когда она наскучит, ты взглянешь на свои теперешние слабости совсем иначе.

Самым разумным было просто согласиться. Формальность, которая на данный момент устроит нас обоих.

— Конечно. Ты, как всегда, прав, Варий. Как только я сочту нужным, попрошу об услуге сам. И ты все устроишь.

Гаар все время твердила, что я должна быть очень осторожной. Она возложила на себя труд опекать меня, хоть этого никто и не требовал до такой степени. Ходила по дворцу, вынюхивала, выслушивала. Но ничего не находила. Она лишь уверилась в том, что никто не знал о беременности. Все завидовали моему возвышению, как они это называли, но не понимали истинной причины. Банальная зависть… это было неизбежным, но таким естественным. Многие видели, как часто я ходила в покои господина и сколько времени проводила там. Я с замиранием сердца ждала того момента, когда скрывать больше не представится возможным.

Гаар тоже завидовали. Считали, что та отлынивает от работы. Но вечерами она все равно должна была возвращаться в тотус — ночевать в моих комнатах ей не разрешили. Паук сказал, что это недопустимо, и помощь мне никак не избавляет ее от работ по дому. Со мной оставалась только Мира. А мне теперь было совсем не уютно без Гаар. Без нее я не чувствовала себя спокойно. Мне было хорошо без нее лишь в одном случае — когда я была со своим господином, в его покоях. Как сейчас.

Его рука лежала на моей груди приятной тяжестью. Я накрыла широкую ладонь своей, казавшейся сейчас такой маленькой и хрупкой. Поглаживала. Улыбнулась, вспомнив строчку стихотворения: