— Натан? — из темноты появляется Никольская, как приведение в своем свадебном платье. Она присаживается рядом со мной. — Уверена думы думаешь, раз оставил свою спутницу без присмотра. Не успеешь моргнуть, как орлы ее уведут из-под носа.

— Сомневаюсь.

— Какая уверенность в ней. Попробую угадать, о чем ты тут думы думаешь. Наверное, как Гамлет, рассуждаешь, быть или не быть. Я права?

— Да, я думаю над возможными отношениями. Интрижка мне не нужна.

— Твой друг бы тебя не поддержал, — иронично замечает Маша, я хмыкаю. Руслан придерживается политики: пока свободен, пробуй все. Точнее всех. Глядя на него, с трудом верится, что найдется в этой жизни особа женского пола, которая окольцует его.

— Я думаю о Майе, она молода и юна.

— Возможно, именно такая тебе и нужна. Представь, что она мягкая глина, ты можешь лепить из нее свою идеальную женщину. Эля тебя сильно любила, что взбунтовалась лишь через пять лет. Женщина в декрете чувствует себя ущемленной, а ты все мечтал о большой семье.

— Ты думаешь, она была со мной несчастна?

— Я такое не говорила, но ты на свой брак смотрел однобоко: жена, дети, дом — твой оазис. Ты не думал, что ей хотелось бы. Ей, скорей всего, не хватало немного своего личного времени, не хватало вас двоих. Вы же даже отдыхать ездили с детьми.

— Я люблю своих детей, — глухо признаюсь, морщусь от тупой боли в груди. Я безумно скучаю по Эмилии и Эльмиру. Я все еще слышу в своей голове их счастливый смех.

— Натан, — Маша берет мою руку, сжимает ее. — Твое прошлое никуда от тебя не денется. Оно будет всегда с тобой, как и память о любимых, но ты должен идти дальше, должен позволить себе полюбить и вновь почувствовать себя отцом. Такой шикарный генофонд не должен пропадать, — замечание Никольской вызывает улыбку.

— Я тоже не с первого взгляда влюбилась в Виктора. Тоже думала, что не сумею открыться этому человека, подсознательно уже ожидая разочарование и поражение. Но он проявил терпение, понимание, он завоевал меня тихо и незаметно, — поднимает руку, показывает обручальное кольцо. — Сейчас я понимаю, какой у меня замечательный муж. Мой человек. Мне было страшно, когда я потеряла ребенка, и врач говорил страшные вещи. Я не могла позволить Виктору быть рядом с ущербной женщиной, которая не в состоянии родить ему наследника сама. Я его отталкивала, прогоняла, а он возвращался и терпеливо ждал. Идея суррогатного материнства — это его идея. Теперь мы вместе ждем нашего ребенка.

— Уже? — удивленно вскидываю брови.

— ЭКО прошло успешно, моей крошке уже восемь недель, развивается хорошо. Ближе к лету я стану мамой. Так что, Натан, к счастью невозможно подготовится. Ты не думай, что будет потом, как сложатся твои отношения с этой девушкой. Просто позволь себе открыться, вот увидишь, жизнь заиграет новыми красками. А через годик я уверена буду слушать, как ты взволнованно выбираешь ей обручальное кольцо.

— Какая уверенность, — ухмыляюсь, сжимаю ладонь Никольской. — Спасибо, Маш, за беседу. Возможно, ты права.

— Если что, Майя на пирсе, — подсказывает Маша, как только я поднимаюсь со скамейки.

Майю я действительно нахожу на пирсе местного водоема. Она стоит одна, обнимая себя руками, смотрит куда-то в даль. Не спеша подхожу к ней, снимаю пиджак, накидываю на плечи девушки.

— Прохладно, — встаю рядом, украдкой рассматриваю ее задумчивое лицо, опираюсь об перила.

— Они поженились по любви? — поворачивает в мою сторону голову.

— Конечно, любви все возрасты покорны. Маша заслужила свое сегодняшнее счастье.

— Она очень красивая и уверенная в себе. На такую всегда хочется с восторгом смотреть.

— Ты тоже красивая. Не сегодня, а вообще, — смотрю на ее руки, она сжимает лацканы пиджака. — Майя…

— Я знаю, что ты хочешь сказать… Что я молода, глупа, наивна, что не пара тебе, и мы слишком разные во многом, — быстро тараторит, видимо не раз про себя прокручивала эти слова. — Возраст, к сожалению, не изменю, какая есть, но далеко не наивна. Я знаю, чего ждет взрослый мужчина от молодой девушки.

— И чего же? — внутреннее чутье подсказывает мне внимательно прислушаться к словам девушку. Майя волнуется, облизывает губы, постоянно их прикусывает.

— Ну… — даже в тусклом свете видно, как лицо заливается румянцем. — Близости, — передергивает плечами, кутается в пиджак.

— Это вполне логично, когда между двумя людьми отношения. Я не буду делать вид, что секс меня не интересует, но никогда в жизни не принуждал женщину к близости, — прищуриваю глаза, замечаю, как девушка шумно выдыхает, отводит глаза в сторону.

— Майя?

— Меня тянет к тебе, правда. Мне нравится быть с тобой, разговаривать с тобой. Я чувствую себя уютном рядом, но… я не могу дать тебе то, чего вы все так хотите.

— Ты над этой проблемой работала с психологом?

— Ты смеешься? Я с трудом говорю с тобой об этом. Говорю, потому что хочу быть с тобой… Боже, — прячет лицо в ладонях, я выпрямляюсь, обнимаю ее за плечи, притянув к себе. Майя с готовностью обнимает меня за талию, крепко прижавшись щекой к груди.

— Ты мне тоже нравишься.

— Правда? — резко вскидывает на меня глаза, с недоверием смотрит.

— Мы с тобой оба кореженые жизнью, что если попробовать…быть вместе. Как пара.

— То есть ты хочешь быть моим парнем?

— Для статуса парня я староват, но хочу быть твоим мужчиной, — несколько секунд, которые давят неизвестностью, заставляю учащенно биться в груди сердце, кажется вечностью. Я никогда не чувствовал себя так близко к провалу, как сейчас. Облегченно вздыхаю, когда Майя расплывается в счастливой улыбке, приподнимается на носочках и прижимается губами к моим губам.

— Обещаю тебе, что ты об этом не пожалеешь, — шепчет между поцелуями девушка, вызывая во мне сдержанный смех своей пылкостью. Будем верить, что я не пожалею об этом решении.

Открываю входную дверь квартиры, задерживаюсь на пороге. В воздухе пахнет выпечкой. Для холостяцкой берлоги запах непривычный, можно сказать почти чужеродный, если ты не увлекаешься готовкой. Я не увлекаюсь, мне проще заказать еду на дом, чем тратить свое время у плиты. Этот запах меня и не настораживает.

Разуваюсь, вешаю пальто, оставляю на тумбочке ключи от машины и квартиры, иду на запах. Задерживаюсь на пороге, прислоняюсь к дверному косяку, скрещивая руки на груди.

Майя, пританцовывая, крутится возле духовки, постоянно заглядывает в нее. Кухня теперь ее территория, меня не подпускают даже кофе себе налить. Неделю назад я положил перед ней ключи от квартиры и сказал, чтобы переезжала ко мне с вещами. Надоело каждый вечер отвозить девушку к подруге, с которой снимали квартиру. Спим мы в одной кровати, но не более того.

После откровенного разговора на свадьбе Никольской, дружба превратилась в отношения. Объятия, поцелуи, ласки — все в избытке, кроме близости. Майя сразу же напрягается, я даю заднюю, чтобы не сделать еще хуже, чем есть. Трудно держать себя в руках, не скрываю от девушки своего состояния, это единственное, что омрачает нашу идиллию.

— Вкусно пахнет, — подаю голос, Майя резко оборачивается, приветливо улыбается. Смотрит, не мигая, потом срывается с места, подбегает ко мне. Обняв за шею, сразу же прижимается губами к моим губам. Поцелуй со вкусом малины.

— Где ты в ноябре взяла малину? — не охотно отпускаю девушку, она возвращается к духовке.

— Купила в магазине замороженную. Ты любишь малину?

— Мне все равно, — подхожу к кухонному островку, облокачиваюсь на него. — Как прошел день?

— В штатном режиме, сегодня придется немного посидеть над практикой, завтра будут спрашивать домашку, — недовольно морщит нос, я усмехаюсь. — Ребята зовут на камерный концерт в одном маленьком клубе.

— Что за клуб? — мне не нравится то, что Майя продолжает петь на улицах, выступает в каких-то сомнительных клубах, общается с парнями. Не нравится. С трудом, но признался самому себе, что ревную. По-черному. Про себя. Ни разу не упрекнул малышку в этом хобби, ведь именно ее пение нас свело.