Встреча с Майей — встреча с дорогим человеком, которого давно не видел. Очень давно. И смотришь в глаза, вспоминаешь то, что было между вами, что является только вашим.

— Как ты? — спрашиваю, официант только что отошел от нашего стола.

Майя улыбается. Улыбается отрыто, радостно. Она жадно меня рассматривает и не стесняется своего жгучего интереса. Я тоже ее рассматриваю, подмечаю мелкие изменения, как, например, волосы стали чуток короче. Я же помню их длину, часто запускал руки в ее волосы.

— Нормально. Ты как? Выглядишь усталым, но в целом все такой же красавчик. Я удивилась, увидеть тебя в Москве, — за последней фразой скрывает другой смысл.

Она удивлена увидеть меня возле репродуктивного центра. Я тоже удивлен, поэтому украдкой бросаю взгляд на безымянный палец правой руки. Кольца нет, что же она тогда делала возле центра?

— Я сам из Москвы, — странно об этом говорить ей.

Мы жили вместе, спали в одной кровати, ели за одним столом, но очень многое между нами не выяснено. Это действительно странно, и я это осознаю только сейчас. Она всегда болтала, вываливала на меня тонны информации, которая никоим образом ее не касалась. Я отвечал на четко поставленные вопросы, не стремясь узнать больше, чем знаю. Что это? Защитная реакция? Не желание впускать человека себе в душу? Может не хотел прикипать душой к человеку, подсознательно ожидая, что однажды он уйдет. И она ушла.

Сейчас, глядя в ее безумно красивые глаза, я хочу о ней знать все. От сухих фактов до самых невероятных фантазий. Что же, черт возьми, происходит! Почему именно сейчас я с ней встречаюсь, когда вот-вот в моей жизни произойдет искусственное чудо. Чудо, которое творит сам человек. А ведь могло же сложиться все иначе….

— Как Савва?

— Ты помнишь его имя? — обаятельно улыбается, но глаза темнеют от грусти и какой-то невысказанной боли. Я чувствую эту боль, как свою.

— Помню. Любимый брат, из-за которого ты меня оставила.

— Я вынуждена была. Он… — замолкает, приносят наш заказ: черный кофе, карамельное капучино, тарелка с кусочком заварного торта. Майя же сладкоежка, и это тоже четко помню, как таблицу умножения.

— Он болеет. Постоянно требуется деньги-деньги. Я все время среди врачей, больниц, анализов. Отчим запил, — делает глоток капучино, вымученно улыбается. Как бы она не старалась выглядеть бодрячком, чем дольше я ее рассматриваю, тем яснее вижу, насколько она вымотана и опустошена.

— Он не справился с грузом проблем, абстрагировался. В итоге крутимся я и Оксана.

— Что-то серьезное? — я накрываю руку Майи, сжимаю, она поднимает на меня глаза. Как в прошлом, наши пальцы переплетаются, забытый разряд пробегается по нервным окончаниям, добирается до сердца, заставляя его судорожно сжаться.

— У него рак почек. В России по квоте нам отказали в лечении, неизвестно сколько бы пришлось ждать, а ждать ты понимаешь очень нервно. Нам удалось договориться с клиникой в Японии, которая использует лечение кибренож. Это радиохирургическая методика, где применяется квантовое излучение, отсутствуют разрезы. Я много читала про операции, про последствия, восстановление, поняла, что это самый идеальный выход из ситуации. Он ведь совсем малыш, ему итак страшно. Единственный минус этого способа — огромная стоимость.

— Сколько? — я готов помочь Майе. Просто так, без какого-либо возврата денег, главное, чтобы она перестала хмуриться. И вернулась к учебе. Ко мне.

— Много. Даже у тебя столько денег нет.

— И все же.

— Нам нужно минимум пять раз облучиться. Одно облучение стоит триста тысяч, последующие процедуры нам сказали нам обойдутся где-то в сто тысяч, плюс-минус. Получается, что только на пять процедур нужно примерно восемьсот тысяч рублей. Плюс анализы, лекарства. Это тоже не бесплатно. И само оформление виз на два человека, билеты, проживание, питание. При моих скромных подсчетах, все это выйдет где-то в три миллиона. Может меньше, может больше, все упирает в то, какая будет динамика после первой процедуры.

От озвученной суммы у меня на затылке шевелятся волосы. Теперь сумма на суррогатное материнство кажется смехотворной. Никогда не задумывался, сколько нужно денег на лечение онкобольных, но сейчас начинаю понимать, когда повсюду объявляют срочный сбор какому-нибудь ребенку. Это нереальные деньги, простому смертному их неоткуда взять. Даже у меня нет свободной такой суммы на счетах. Покупка дома, оплата услуги донора яйцеклетки, оплата беременности и родов суррогатной матери, ежемесячные платежи, мои платежи — сейчас каждая копейка строго расписана, но Майе помогу, чем смогу.

— У меня нет такой огромной суммы сейчас, — придвигаю к себе мобильник. Открываю приложение банка. Майя хмурится, не понимающе на меня смотрит.

— Мне ничего от тебя не нужно. Я не смогу потом отдать тебе эти деньги, если только натурой расплачиваться, — тихо смеется, я улыбаюсь.

— Безвозмездно. Я хочу тебе помочь просто так. Возможно, добрым словом потом вспомнишь. Номер карты или телефон.

— Натан, правда, как-то неловко получается. Я тебе рассказала все это не за тем, чтобы вытянуть из тебя деньги. У меня даже мысли такой не было. Господи, да я по дружбе поделилась со своими проблемами, знаешь, высказалась тебе, немного легче стало. Брось, уверена, мы сами найдем эту сумму денег, фонд поможет, да мало ли, как в жизни все повернется. Я бесконечно верю только в хорошее.

Протягиваю руку, прикладываю палец к ее губам. Замолкает, только хлопает своими огромными глазами, в которых застыл мой мир.

— Как обычно много слов. Диктуй что-нибудь, — требую, Майя вздыхает, смотрит на меня с немым укором.

— Ты ведь не передумаешь? Да?

— Да. Я тебя не отпущу из этого кафе, опоздаю на встречу, но добьюсь своего, — Майя качает головой и с какой-то обреченностью диктует мне новый свой номер телефона. Я перевожу ей пятьсот тысяч. Деньги не мои, а Алиева, но с Русланом поговорю и позже ему эту сумму верну. Думаю, друг переживет без этой суммы какое-то время.

— Спасибо, — глухо бормочет, опускает низко голову, прячет от меня свои глаза. Я осторожно беру ее подбородок, приподнимаю голову. Она плачет. Слезы катятся по щекам потоком. Шмыгает носом, вымучивает из себя кривую улыбку.

— Все будет хорош, Май. Скоро твой брат поправится и будет тебя радовать свой очаровательной улыбкой. Уверен, что он так же, как ты улыбается, от души и в самое сердце, — стираю пальцами влагу со щек.

Радуюсь, то столик не огромный, он позволяет мне дотянуться до ее губ. Просто прижимаюсь к ее соленым губам, вдыхаю ее запах, дышим в такт, деля одно дыхание на двоих. Майя прикрывает глаза, ресницы от слез слиплись, дрожат, я не стремлюсь прервать поцелуй, так как она робко отвечает. От этой робости у меня мурашки по всему телу. И нет даже мысли, что что-то делаю неправильно сейчас.

— Я так по тебе скучала. Каждый день думала о тебе. Звонила. Ты не ответил, — шепчет мне в губы, прижимаясь лицом к моему лицу.

— Прости. Забыл, потом подумал, что уже не актуально, — целую уголок ее рта, не в силах заставить себя оторваться от девушки уйти.

— Как бы я хотела многое изменить, переписать свою судьбу, чтобы в моей жизни был только ты, — судорожно вздыхает, и первая от меня отстраняется. Мы одновременно смотрим на время на моем мобильнике. У меня до встречи осталось пятнадцать минут.

— Я так понимаю, спрашивать о том, когда ты вернешься в Питер бесполезно? — убираю телефон в карман, жестом прошу принести счет.

— Поверь, если бы все зависело от меня, я бы уже завтра покупала билет туда, но увы, — грустно улыбается, наблюдает, как я картой расплачиваюсь. Вижу по глазам, что хочет попросить остаться, задержаться еще на время, но прикусывает губу и молчит.

— Звони, — поднимаюсь со стула, надеваю пальто. — Пока.

— Пока. Береги себя. И есть не забывай, — ее улыбка отражается в глазах, на время перебивая тоску и печаль. Я нагибаюсь к ней, чмокаю в лоб, она хватает меня за локоть. Чувствую, как скользит ее рука по рукаву пальто, по запястью, по пальцам. Тепло остается лишь на коже, как воспоминания. Я не оборачиваюсь.