Нечего и рассказывать, с какой жестокостью расправились атланты с осажденными, когда жажда и голод вынудили несчастных сдаться на милость победителей!

В земле Ирцена жили мирные и трудолюбивые люди. Видя, какие беды несет людям нашествие атлантов, жители Ирцены призвали всех способных держать оружие на защиту очагов и детей. В битве, — она продолжалась весь день до сумерек, — атланты вначале дрогнули. Слишком уж самоотверженно и храбро бросились ирцены на пришельцев «из-за моря». Но вовремя подоспел другой отряд атлантов — и почти все ратники Ирцен полегли на поле боя. Атланты были безжалостны. Они были глухи к мольбам своих жертв, к душераздирающим крикам детей и женщин. Их охватил всеобщий психоз великого завоевания. Если кто-либо из атлантов в течение дня не убивал хотя бы одного из тех, кого считал врагами, его день считался потерянным, прожитым почти зря.

В первые дни похода несколько десятков атлантов были публично казнены за проявление милосердия к побежденным. После этого в атлантской армии не стало сердобольных. Охота за человеческой жизнью очень скоро стала внутренней потребностью каждого воина Великой Атлантиды. Путь атлантов по знакомым и незнакомым пределам освещали зарево пожарищ и многие-многие тысячи трупов. А уж сколько проклятий пало на их головы! Но проклятия мало трогали завоевателей. Они считали, что проклятия — не вьюк, на плечи не давит. И потому они убивали легко и даже весело, будто соревновались друг с другом в отвратительном пренебрежении человеческой жизнью.

Когда по истечении тридцати лунных рождений собрались атланты в окрестностях города Библа, все пределы, окружающие Срединное море, были повержены в прах. Марс насторожился. Надо было отправляться в обратный путь, а припасы почти кончились, и завоеванные земли остались почти безжизненными. Охваченный жаждой убийства, царь не думал о последствиях. В разграбленных землях нечего было и думать о возможности прокормить армию, хотя она и заметно поредела.

И тогда к нему пришли соглядатаи и сказали, что дальше на восток идут обетованные земли, сказочно богатые и многолюдные. Лежат эти земли на берегах двух бегущих рядом рек. Марс велел трубить сбор. Приказал в дальнейшем убивать только пожилых людей, а молодых брать в плен. Междуречье было разграблено за тридцать дней. Добыча в рабах, зерне, в стадах домашнего скота, в золоте и драгоценных камнях была неисчислимой. Атланты погрузили награбленное на пленников, на ослов и быков и двинулись в обратный путь. Обозы победителей растянулись на несколько дневных переходов.

На исходе тридцать шестого рождения луны победоносное воинство Марса возвратилось в Атлантиду. Впереди, на колесницах, запряженных самыми красивыми полонянками, восседали Марс и его самые знатные военачальники. За их спиной осталась пустыня, полная печали и горя.

Всем жителям Атлантиды было велено выйти к обочинам дорог, встречать победителей цветами и радостными восклицаниями. Подготовка к великому пиру началась несколько недель назад, как только пришли первые вести о возвращении царского войска. Священный холм, окруженный рощами и садами, был уставлен бесконечными рядами дощатых столов и скамей, которые спиралями поднимались к вершине, где стоял царский стол.

Пир открылся массовым жертвоприношением пленников. Тысяча молодых пленников из всех завоеванных народов была предана закланию и огню. Затем начался пир.

…Уже третий день пируют атланты. Третий день льется рекой вино, в отдалении дымятся костры с вертелами, на которых поджариваются телята, свиньи, бараны и различная дичь.

На исходе дня к Марсу подошла старушка. Телохранители начали ее отталкивать, но Марс великодушно разрешил ей подойти и изложить свое дело.

— Будь вовеки славен и здоров, мой царь, — сказала старушка, прикрывая ладонью свои уста.

— Я слушаю тебя, мать, — произнес Марс, пьяно сверкая глазами.

— Владыко, — тихо сказала старушка, — было у меня три сына. Все они ушли с тобой, и ни один из них не вернулся. Где мои сыновья?

Марс помрачнел.

— Ты хочешь встретиться с ними? — хмуро спросил царь.

— Хочу, владыко. Кроме них нет у меня больше никого.

Марс встал из-за стола, подошел к старушке, вытянул из ножен меч и вонзил женщине в грудь.

— Надеюсь, встреча принесет тебе радость, — сказал Марс, возвращая меч в ножны.

И в ту же минуту ужасающий грохот прокатился из края в край. Земля под атлантами вздрогнула, затряслась, ее разорвали глубокие, изрыгающие пламя и дым трещины. Твердь вздыбилась. Тысячегорлый вопль ужаса потонул в чудовищных раскатах разверзающейся земли.

На мгновение все затихло. Слышалось только шипение пара и мощный подземный гул. Затем раздался взрыв. Пламя устремилось к небесам, освещая летящие во все стороны камни, деревья и скалы. Череда новых ужасающих взрывов покрыла широкое пространство, превратив яркий солнечный день в непроглядную темную ночь. Взрывы следовали один за другим и продолжались семь дней. Атлантиду заволокло черными тучами дыма и пепла. На восьмой день земля успокоилась, ветер понемногу отогнал черные тучи, и там, где возвышались зеленые острова, глазам нескольких чудом уцелевших рыбаков предстала необъятная морская равнина…

— Что же это было? Вулкан? — спросил Юра хриплым голосом.

— Какой там вулкан! — ответил Хранитель Древних Тайн. — Убийство женщины-матери было той каплей, которая переполнила чашу терпения великодушной Матери-Природы, и она низвергла Атлантиду со всем, что на ней было, в океанскую пучину. Слишком велико было зло, причиненное Марсом. Такое не прощается… Мальчик! Ты и твой приятель многое пережили в подводном царстве. Вам кажется, что его жизнь — бесконечная череда жестокости и насилия…

— Так оно и есть, — грустно заметил Юрка. — Но я не понимаю, при чем здесь твой рассказ об Атлантиде?

— При том, что и люди в прошлом, а кое-где и теперь ведут себя не лучшим образом. Но то, что простительно хищному зверю, не подобает человеку… Человек! Ему на то и дан разум, на то и даны высокие чувства гуманизма и другие добродетели, чтобы он не позволял Злу брать верх над Добром. Если человек не способен или не желает обуздывать зло, то какой же это человек? Чем он лучше акулы?

Юрка на какое-то время задумался. Потом сказал:

— Платон писал об Атлантиде совсем другое… Писал, что это была страна мужественных, бескорыстных и справедливых людей.

— Да, поначалу было и мужество, и справедливость, и бескорыстие. Но вообще-то, главное в рассказах Платона — его розовые мечты и представления об идеальном государстве. И только.

— То, что постигло Атлантиду — это возмездие? — спросил Юрка.

— Да, — резко ответил Хранитель Тайн. — Такое зло не может оставаться безнаказанным.

Небо на закате пламенело узкой полоской. Скоро наступит ночь, а катера все нет. Вокруг плескались дельфины. Юрка все настойчивее спрашивал вожака, когда же наконец прибудет катер, и не лучше ли отправиться к нему навстречу.

— «Нет, лучше ждать здесь», — ответил Карро.

— «А маленький дельфин, где он?»

— «Он возле катера. Наблюдает. Чтобы его не перевернули. Говорит, что на нем много кое-чего вкусного. Это правда?»

Юрка сначала не понял, о чем речь, но потом вспомнил, с каким удовольствием дельфиненок ел яблочный джем, и рассмеялся.

Ожидание становилось нестерпимым. Особенно нервничал Петька:

— А вдруг что-нибудь случится?

— Что случится?

— Дельфинам надоест тащить катер — и они бросят его.

— Будем надеяться, что не бросят… Видишь, вожак с нами… Он уверяет, что катер будет здесь.

Юрка снова включил транзистор. Передавали последние известия. Мелькнула мысль, что родители могли объявить розыск пропавших ребят. Юрка дослушал информационный выпуск до конца, но о ребятах в нем ни слова…

— Найди хорошую музыку, — попросил Петька.

Когда сгустились вечерние сумерки и небо засияло россыпями звезд, дельфины заволновались. Юрка захлопнул шлем и включил логофарм.