— Нет, — возмущенно ответил он. — Если хочешь знать, я встретил его в клубе, но именно я подошел к нему и пригласил потанцевать.

— Если ваши отношения пережили танец, то он либо слепой, либо отчаявшийся. Он везде за тобой таскается, даже по ресторанам?

— Не смешно, Бобби. Не забудь, это ты меня об одолжении попросил.

Я начал выходить из себя. Все разворачивалось слишком быстро, вопросов все так же было намного больше, чем ответов, особенно с учетом того, что «Движение Черного Солнца» снова вошло в их число. Ко всему, у меня еще и машины не было теперь.

— О'кей. Я дам ему шанс, только не тащи его ко мне. На Университетской есть кофейня, с той стороны автострады, где Пало Альто. Сможешь сам найти? Приводи Уэнделла, поговорим. Мне придется пешком идти, так что не раньше чем через двадцать минут.

— Почему пешком?

— Какая разница? Двадцать минут. Белая гвоздика в петлице. Пароль «Гей-Мафия Крута Ангел в Беде».

Я отбился прежде, чем он успел возмутиться.

Несмотря на то, что мне пришлось тащиться пешком, я опередил парочку на несколько минут и успел выпить первую чашку кофе, чтобы быть в состоянии пережить этот вечер. Не знаю, как вы, но когда с утра могущественный ангел понимающе усмехался, глядя тебе в глаза, а потом хлюпающее желе с зубами пыталось убить тебя ближе к вечеру, почему-то очень устаешь. На самом деле, больше всего мне хотелось вздремнуть, поскольку у меня было ощущение, что в ближайшие дни возможность нормально поспать для меня будет драгоценна.

Что еще сказать? Всевышний хорошо знал, что делает, придумывая кофеин. Серьезно, шляпы долой перед Господом.

Уэнделл оказался симпатичным светловолосым парнем, ровно таким же, каким я увидел его из окна квартиры. Что еще хуже, он был красив. Конечно, это не давало оснований думать, что он заслуживает доверия. Мы пожали друг другу руки. Его пожатие оказалось сильным.

— Много о вас слышал, Бобби, — сказал он.

— У меня на все алиби, кроме мелких проступков. О которых я не беспокоюсь.

Он рассмеялся, что меня несколько разозлило. Терпеть не могу, когда люди, к которым я не желаю испытывать симпатии, находят меня забавным. В этом плане я как кот. Почешете пузо — буду урчать, но будете смеяться — располосую когтями, пожалеете, что вообще внимание обратили.

— На самом деле, нет, — сказал он. — И я слышал о вас не только от Гаррисона.

Наверное, у меня на лице было недоверие, поскольку в разговор вступил Клэренс.

— Уэнделл одно время служил в «отряде ответного удара»!

Мой скепсис стал еще сильнее.

— Ты шутишь.

— Отряд «Нефелай», — сказал Уэнделл. — «Облака». Вы служили в «Арфах». Там до сих пор вас вспоминают.

«Облака» представляли собой одно из подразделений поддержки передовых групп, таких, как моя. Мы часто брали с собой ребят оттуда, чтобы обеспечить защищенные каналы связи или разобраться со сложной аппаратурой на месте. Такой парень был бы для меня сущим кладом, учитывая, что мне предстоит делать в ближайшее время. Значит, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Или мотор моей паранойи окончательно перегрелся? Два раза за день пройти на волосок от смерти и не такое с тобой сделает.

Я немного порасспросил его, но Уэнделл отвечал вполне логично. Он знал людей, которых знал я, знал многое, чего нельзя знать, не послужив в «ООУ», даже помянул вечно ломающийся автомат с газировкой в лагере Зион, который все называли Святым Петром, за то, что он всякий раз тебя обламывал, когда ты уже думал, что достиг Земли Обетованной. Это, конечно, ничего не доказывало. Я бы в течение суток нарыл нужное количество информации, чтобы успешно выдать себя за агента Сикрет Сервис или телеведущего детской программы, если бы мне понадобилось. Кроме того, меня беспокоило не то, что он отслужил в «ООУ», а то, что он мог продолжать работать на наше начальство, причем я мог оказаться его текущим заданием.

— Не знаю, объяснил ли тебе Клэ… Гаррисон, но в нынешние времена сам факт того, что ты со мной общался, может послужить серьезным обвинением. А то, о чем я хочу тебя попросить, намного хуже. Не люблю создавать другим проблемы заодно со своими.

Уэнделл поглядел на меня безмятежным взглядом, который я уже начинал ненавидеть.

— Гаррисон мне достаточно рассказал. Достаточно, чтобы понять, что ты пытаешься делать правильные вещи.

Я покачал головой.

— Легко сказать, пока. Сложнее будет, когда наше начальство сунет тебя в грузовой лифт, идущий в горящий подвал. Я влез в очень серьезное дерьмо, и тут нет ничего смешного. Как я могу верить новобранцу?

Как я вообще могу кому-то верить, правильнее было бы сказать, но выбора у меня не было. Я ничего не добьюсь, если у меня не будет союзников.

Уэнделл кивнул.

— Я понял, что я гей, еще там, в Зионе, — сказал он. Поглядел на Клэренса и улыбнулся. — Несколько стреманулся, типа. Пошел к лоху… в смысле, к непосредственному командиру…

Я сам едва не улыбнулся.

— Не беспокойся, я знаю, кого в «ООУ» лохом зовут.

— Точно. Конечно. По-любому, я к нему пришел и сказал. Только что с Небес спустился, решил, что со мной что-то неладно. Не понимал, то ли мне досталось тело с гомосексуальными задатками, то ли моя душа перемешалась с какой-то другой, гомосексуальной, но был уверен, что сам что-то напортачил. А он мне и сказал, цитирую: «Сынок, солдаты имели других солдат с незапамятных времен. Черт, древние греки в бой без штанов ходили, с развевающимся на ветру хозяйством! Любой армейский тебе скажет, что большинство парней на флоте — голубые, почище артистов в театре. Что до меня, мне плевать, нравятся тебе леди или джентльмены. Наплевать, запомни. Уважай братьев по оружию, это главное, поскольку вам в бою друг друга защищать. А это означает, что все мы должны друг другу верить». Так он сказал.

— Отлично, — сказал я, немного подумав. — Но я не уверен…

— Погоди. Три месяца спустя наш лох отказался участвовать в операции. Там были заложники, дети. В парня вселился демон, и он отправился в детсад с мачете в руках. Угрожал, что сейчас начнет выкидывать наружу куски тел. Рамиэль, мой командир, сказал, пусть с этим разбирается людская полиция, поскольку мы не должны рисковать человеческими жизнями.

— Но ты же знаешь устав, — сказал я так серьезно, что сам был готов себе поверить. — Нельзя выбирать, какие приказы выполнять, какие — нет. Наша работа — защищать души, и это всегда было главным для Небес. Нельзя позволить демону резвиться на Земле, если он нарушил правила.

— Ага, но адвокатом я тоже побывал, как и ты, Бобби. Попадались мне разные души, и детей среди них было куда больше, чем хотелось бы. Никому не хотелось, чтобы дети гибли, как бы их потом ни осыпали конфетти, когда они на Небеса попадут. А вот моего лоха за это разжаловали. Больше я его не видел. И понял, что то, чего хотят Небеса, — не всегда правильно. С тех пор я не видел ничего такого, что смогло бы убедить меня в обратном. Тогда я жутко перепугался, но с тех пор я ничему не удивляюсь.

Клэренс протянул руку и сжал руку Уэнделла.

Честно говоря, я не понимал, что делать. Верить этому парню или нет. Если бы Сэм ответил хоть на одно из двух или трех сообщений, которые я ему оставил, я бы спросил его. Сэм всегда давал хорошие советы. Не то чтобы я им следовал, по большей части, но было понятно, где именно я могу облажаться. А без него я остался один. Если мои боссы решили бы до меня добраться, то они давно бы меня упаковали и отправили прямиком в Гадес, еще до того, как началась нынешняя кутерьма. Если Уэнделл работает на Энаиту — другой вопрос, но, по-любому, лучше иметь его под рукой, чтобы хотя бы следить за ним.

Подразумевая, что Клэренс не знает, что Уэнделл подставной. Если только он сам не такой же.

Клянусь, я думал об этом, не переставая. Приходилось. Неудивительно, что все вокруг считали меня неуживчивым.

«Фортуна любит смелых» — стало моим девизом за последнее время. Оставалось надеяться, что полным его вариантом было «Фортуна любит смелых, глупых и отчаявшихся, находя в этом развлечение». Поскольку «смелость» не была главной моей добродетелью из перечисленных. Если уж я сорвусь (а я, очевидно, прилагал к этому все мыслимые усилия), нет надобности цепляться за последние мгновения. Понимаю, вы скажете: «О'кей, я выбегу перед кортежем и выстрелю в Папу — только в руку». Все равно потом будут пули из твоего трупа выковыривать, которыми тебя швейцарская гвардия нашпиговала из автоматов.