Я склонил голову.

— Пытаюсь улучшить свою карму, Моника. С нынешнего момента я буду пытаться решить все миром, сначала. А потом, когда ни хрена не получится, вернусь под грохот пушек.

Ее взгляд меня встревожил.

— Шучу. Никаких пушек. Просто мне нужно туда попасть и пообщаться с этой женщиной, лицом к лицу.

— Должно быть, она очень красивая. Но, мне казалось, У тебя уже есть новая подружка.

У меня сжало всю грудь, и сердце, и легкие. Кто проболтался?

— Откуда ты это узнала?

— Слухи — не электронная почта, где указано, кому и от кого. Не знаю. Все об этом говорят. Какая-то загадочная женщина, которую никто даже не видел.

Она улыбнулась, на этот раз несколько радушнее.

— Честно говоря, Бобби, меня не волнует. Ведь между нами все не было слишком серьезно, так ведь?

Я почуял очередную ловушку.

— Ты мне всегда была дорога, Моника. И до сих пор дорога.

— Видимо, за такое стоит выпить.

Она махала рукой, пока занятая официантка не подошла к ней.

— А ты как?

— Ну, почему бы и нет?

— Итак, значит… насчет твоей новой подруги.

— Это очень сложно. И она сейчас в отъезде. На некоторое время.

— Значит, ищешь новые дарования?

— Если поклянусь, что нет, ты все равно не поверишь. Думай, что хочешь. Но мне действительно надо встретиться с этой Сепантой. Поможешь?

— Я не пытаюсь грубить, честно. И если у тебя с этой нынешней все серьезно, той, о которой ты ничего не рассказываешь, желаю тебе всего наилучшего. Итак, что я могу сделать, по поводу этой Доньи Сепанты?

Мой план все еще был в стадии разработки, и я коротко изложил ей, что мне нужно, стараясь не выболтать лишнего. Хотя до смерти боялся того, что все сказанное быстро станет новостями в «Циркуле». Если народ узнает, что я взялся за Энаиту, последствия будут еще хуже, чем если бы они узнали про Каз. В обоих случаях, как я думаю теперь, результатом стало бы немедленное низвержение моей бессмертной души с Небес куда-нибудь изрядно ниже, так что это была чистая угадайка.

Моника согласилась помочь, с условием, что я выдам ей остальную информацию о Донье Сепанте, как только она у меня будет.

— Она прекрасна, по крайней мере, я так слышала. Ты уверен, что не замахнулся слишком высоко?

— Это не имеет никакого отношения к сексу, Моника. Клянусь Всевышним.

— Бобби, чем бы ты ни занимался, оно имеет отношение к сексу. У меня просто сил нет, чтобы копнуть достаточно глубоко и узнать самой. Если я понадоблюсь, дай знать. А я попробую поднять кое-какие старые связи.

— Благослови тебя Бог. Я серьезно.

— Ага. Поцелуй в щечку старого солдата и пожелай ему доброй ночи. Мне надо домой. Некоторые из нас еще работают, чтобы прожить.

Это прозвучало так, будто она уже знала о моем «отпуске». Неужели все знают о моей жизни больше меня самого? Конечно же.

Мы обнялись на прощание на стоянке, и я не мог отделаться от мысли, насколько теплой и живой оказалась Моника. Об отсутствии Каз, наедине с которым я оставался.

Когда я вернулся домой, в свой нынешний дом, то застал Клэренса за танцами с амазонками посреди гостиной под «Джуниор Уокер и Все Звезды», «Ружье». Я и не думал, что в коллекции Каз есть такое. Откуда польской графине из пятнадцатого столетия знать про Джуниора Уокера?

— Простите, что прерываю, — громко сказал я, перекрикивая музыку. — У меня сегодня был тяжелый день, меня пытались убить, и все такое, а еще мне Клэренса обратно отвозить.

— Присоединяйтесь! — крикнула Оксана. — У нас есть праздник!

— Да, мы тут оттягиваемся, — сказала Галина.

— Потому, Бобби, что я нашел адрес, — провозгласил Клэренс, не переставая отплясывать ватуси с изяществом студента-естественника. До этого мне всегда казалось, что геи обязательно умеют танцевать.

— Хиллтоп Вэй, один, — крикнул он. — Огромное поместье! На ноутбуке спутниковая карта!

Я подошел к столу, чтобы поглядеть. Если бы Каса Сепанта построили несколько сотен лет назад, то это можно было бы назвать замком. Очень большой дом и вспомогательные постройки окружала стена с домиком охраны, добрых восемь метров высотой. Под кронами деревьев виднелись те самые пруды, фотографии которых я увидел в «Сансете». Младший постарался. Теперь начинался Этап Номер Два.

Вот только почему у меня было ощущение, будто я проглотил большой холодный камень?

Стояло прекрасное осеннее утро, как это бывает в Северной Калифорнии, деревья все еще блестели от пролившихся в предыдущие ночи дождей, по небу плыли пышные облака, меж которых, будто лучи прожекторов Господних, падали колонны солнечного света. Отличный день, чтобы отправиться вверх, на холмы, если бы не все остальное.

Я не стал включать в машине никакой музыки, поскольку пребывал в напряженном и встревоженном состоянии, и, что бы я ни включал, амазонки сразу же начинали упрашивать меня включить Леди Гагу, а спорить с ними я был не в настроении. Отчасти они поддались моему настроению, возможно, потому, что я полчаса их инструктировал, прежде чем мы уехали из квартиры Каз. Моника сделала свое дело, у меня было приглашение, и единственное, что могло бы мне помешать им воспользоваться, это то, что несколько раз мне хотелось остановить машину, выйти и стошнить.

Понимаю, вам странно слышать, что парень, побывавший в Аду, обливается потом от страха перед таким простым делом. На самом деле, объяснить трудно, но думаю, это что-то вроде, буквально, страха Божьего, который есть в каждом ангеле. В смысле, то, что я делаю, не просто было недолжным, это было плевком в лицо всему, чему учили меня на Небесах. Ты не должен сомневаться в старших по чину. Совершенно точно ты не должен приходить к ним домой (если я был прав насчет последнего, что еще предстояло выяснить). Ты не должен бросать им вызов. Но, раз уж я действительно собрался совершить измену, с точки зрения ангела, я должен был убедиться в том, что мои подозрения обоснованны. Лучше я объяснить не смогу.

— Когда мы приедем, ты, Галина, остаешься в машине.

— Так нечестно.

Она с презрением поглядела на Оксану.

— Почему она должна изображать фотографа?

— Потому, что она водить не умеет. И, несмотря на все мои умные планы, опыт показывает, что изрядный процент моих мероприятий заканчивается воплями, стрельбой и пожарами. Если это произойдет здесь, я бы предпочел не искать ключи от машины на бегу.

В этот момент я свернул на Хиллтоп Драйв, и дорога пошла круче вверх.

— Теперь ты, Оксана. Помнишь, что я сказал тебе?

— Да. Ходить по дому. Не уходить далеко. Делать снимки.

Она подняла руку, в которой держала цифровой фотоаппарат.

— Я знаю.

— И «не уходить далеко» означает держаться поблизости от меня, в пределах одной комнаты. Соглашаться со всем, что я скажу. Улыбаться и кивать. Если кто-то задаст тебе вопрос, на который ты не захочешь отвечать, забудь английский и скажи что-нибудь по-украински…

Я внезапно замолчал, поскольку дорога сделала крутой поворот, и я наконец увидел дом. Он не просто стоял на вершине холма, он являлся вершиной холма. Площадь поместья была такова, что сюда без труда поместился бы деловой квартал Сан-Джудаса, и еще на большую часть Испанского хватило бы. Действительно, совершенно прекрасное поместье, комбинация мавританского и калифорнийского испанского стилей, насколько можно было разглядеть с такого расстояния.

Мы доехали до первой стены, жуткого вида конструкции с железными шипами наверху и воротами с домиком охраны. Два конкретно выглядящих частных охранника, сидевшие внутри, явно были вооружены. К счастью, ворота были не слишком серьезные, возможно, нам удастся их протаранить, если придется, особенно с учетом того, что для визита на вражескую территорию я оставил маленький тщедушный «Датсун» дома и взял в аренду массивный «крайслеровский» седан.

— Меня зовут Ричард Белл, — сказал я неулыбчивому парню в домике. — Меня ожидают.