За все три месяца, что мы были вместе, Джейк не сводил меня ни на одно свидание. Один или два раза мы целовались на заднем ряду кинотеатра, но мы никогда не ходили вместе в кафе или поиграть в боулинг, или куда-то еще. Большую часть нашего времени мы тратили на то, чтобы наши родители или его сестра, которая потом стала одной из моих лучших подруг, не узнали о нас. Я даже находила эту секретную часть наших отношений веселой и сексуальной. Это было как запретный роман — как между Ромео и Джульеттой, который я читала на уроке английского в том семестре.

Мы переспали несколько раз, и хоть я и не насладилась тогда сексом, как таковым, чувства близости и интимной связи были успокаивающими для меня. Когда Джейк дотрагивался до меня, я знала, что он любит меня. Я знала, что секс — это что-то красивое и страстное, и происходящее казалось правильным.

Секс с Уэсли было чем-то совершенно иным. Хоть я и получила от этого гораздо больше физического наслаждения, но близость и любовь тут совершенно отсутствовали. Когда все закончилось, я чувствовала себя грязной. Чувствовала, словно сделала что-то неправильное и грешное, но в то же самое время, чувствовала себя отлично. Живо. Свободно. Дерзко. Мое сознание было абсолютно чистым, словно кто-то нажал на кнопку «обновить». Я знала, эта эйфория не продлится долго, но грязное раскаяние стоило моментального освобождения от тяжелых мыслей.

— Вау, — сказал Уэсли. Закончив, мы просто лежали на его кровати в полуметре друг от друга. — Я точно не ожидал этого.

Боже, он все всегда портил, когда начинал говорить. Раздраженная и все еще пробивающаяся сквозь эмоциональный тайфун, я фыркнула.

— Что? Стыдишься того, что трахнул Простушку?

— Нет. — Я была удивлена серьезностью в его голосе. — Я не стыжусь никого, с кем спал. Секс — это природная химическая реакция. Он всегда случается по причине. Кто я такой, чтобы диктовать то, кто разделит эту радость в моей постели? — Он не видел, как я закатила глаза и продолжал: — Нет, я просто в шоке. Я, честно, начинал верить в то, что ты ненавидишь меня.

— Я тебя и ненавижу, — заверила я его, отбрасывая простыню и слезая с кровати, чтобы подобрать свои вещи.

— Значит, ты недостаточно меня ненавидишь, — сказал Уэсли, опираясь на локоть и наблюдая за тем, как я одеваюсь. — Ты вроде как накинулась на меня. Обычно ненависть не порождает такого рода страсть.

Я натянула футболку.

— Поверь мне, Уэсли, я правда ненавижу тебя. Я просто тебя использовала. Ты постоянно используешь людей, я уверена, ты меня понимаешь. — Я застегнула джинсы и схватила свой «краб» с прикроватной тумбочки. — Мы неплохо повеселились, но если ты кому-нибудь расскажешь об этом, я тебя кастрирую. Понятно?

— Почему? — спросил он. — Твоя репутация только выиграет, если люди узнают, что ты переспала со мной.

— Может и так, — признала я, — но у меня нет никакого желания улучшать собственную репутацию, особенно таким образом. Так ты будешь держать свой рот на замке или мне надо сейчас найти что-нибудь острое?

— Джентльмен никогда не раскрывает свои любовные связи, — сказал он.

— Ты не джентльмен. — Я собрала волосы и закрепила их «крабом». — Это-то меня и беспокоит. — Я посмотрела на свое отражение в большом зеркале на стене. Удостоверившись, что выгляжу нормально — не виновато, — я снова повернулась к Уэсли. — Поторапливайся и надень свои штаны. Нам еще нужно закончить это дурацкое сочинение.

Мы с Уэсли закончили сочинение где-то в районе семи вечера. Или, по крайней мере, закончили его черновой вариант. Я заставила Уэсли пообещать мне, что он отправит его мне по электронной почте для редактирования.

— Ты не доверяешь мне с его финальной версией? — спросил он, подняв бровь, пока я обувалась в коридоре.

— Я ни с чем тебе не доверяю, — ответила я.

— Кроме того, чтобы довести тебя до оргазма. — На его губах играла та ухмылка, которую я ненавидела больше всего. — Так это было на один раз, или я увижу тебя снова?

Я чуть не фыркнула и уже готова была сказать «только в твои мечтах», когда вспомнила, что меня ждет дома. Тот желтый конверт, должно быть, до сих пор лежит на кухонном столе.

— Бьянка? — спросил Уэсли. Он дотронулся до моего плеча, и по моей коже побежали мурашки. — Ты в порядке?

Я дернулась в сторону от его прикосновения и направилась к двери. Пройдя почти полпути, я повернулась и, подумав немного, ответила:

— Посмотрим. — Затем сбежала по ступеням.

— Бьянка, подожди.

Я поплотнее запахнула куртку, борясь с холодным ветром, и распахнула дверь своего Сатурна. Уэсли нагнал меня через секунду, но, к счастью, на этот раз не прикасался ко мне.

— Что? — спросила я угрюмо, забираясь на переднее сидение. — Мне нужно ехать домой.

Дом — последнее место, куда бы мне сейчас хотелось ехать.

Зимнее небо уже потемнело, но даже в темноте я видела серые глаза Уэсли. Они были цвета неба перед грозой. Он присел перед дверцей, чтобы быть на одном уровне со мной, и то, как он смотрел на меня, заставляло меня чувствовать себя не в своей тарелке.

— Ты не ответила на другой мой вопрос.

— Какой?

— Ты в порядке?

Некоторое время я хмуро глядела на него, подозревая, что он просто хочет мне досадить, однако что-то в выражении его серых глаз заставило меня засомневаться.

— Неважно, в порядке я или нет, — прошептала я в ответ. Я завела машину, и Уэсли отпрыгнул в сторону, когда я потянулась, чтобы захлопнуть дверь. — Пока, Уэсли.

И я уехала.

Приехав домой, я обнаружила, что отец все еще находится в своей спальне. Я закончила уборку в гостиной, избегая кухню, и поспешила в душ. Горячая вода не смыла того грязного чувства, которое Уэсли оставил на моей коже, но помогла расслабить мышцы на плечах и спине. Оставалось надеяться, что со временем грязь тоже смоется.

Я едва обмотала вокруг себя полотенце, когда в спальне зазвонил мой сотовый. Я бегом помчалась через коридор, чтобы успеть ответить.

— Эй, Би, — сказала Кейси мне в ухо. — Ну как, вы с Уэсли уже закончили?

— Что?

— Вы же работали над сочинением по английскому? — спросила она. — Я думала, он должен был прийти к тебе.

— Ох… да. Ну, в итоге, мне пришлось ехать к нему. — Я очень старалась, чтобы мой голос не звучал виновато.

— Боже, ты про особняк? — спросила Кейси. — Счастливица! Ты выходила на один из балконов? Викки сказала, что это одна из причин, по которой она снова хочет переспать с ним. В прошлый раз это случилось всего лишь на заднем сидении его Порше, но она чертовски хочет увидеть этот дом изнутри.

— Кейси, у этого разговора имеется какой-то смысл?

— О… да… — засмеялась она. — Прости. Ничего особенного. Я просто хотела удостовериться, что с тобой все в порядке.

И чего это все меня сегодня об этом спрашивают?

— Знаю, что ты на дух его не выносишь, — продолжила она, — и просто хотела убедиться, что с тобой все нормально… и с ним тоже. Ты там не пырнула парня чем-нибудь? Я к тому, что хоть и против убийства красавчиков, но помогу тебе избавиться от тела, ну, знаешь, принесу лопату.

— Спасибо, Кейси, — сказала я. — Но он жив. Все сегодня прошло не так уж и плохо. Даже… — я почти рассказала ей обо всем. О том, что мама и папа разводятся, и о том, как я в момент отчаяния поцеловала Уэсли, снова. И как этот поцелуй перерос во что-то намного, намного большее. И как мое тело кажется сейчас грязным, и в то же время я ощущаю неимоверную свободу. Слова были на кончике моего языка, но я не смогла себя заставить озвучить их.

По крайней мере, не сейчас.

— Даже что, Би? — переспросила она, возвращая меня из раздумий.

— Ээ… ничего. У него даже было несколько хороших идей для сочинения. Вот и все. Думаю, он фанатик Хоуторна или что-то вроде.

— Ну, это хорошо. Я знаю, что ты находишь умных парней сексуальными. Теперь признаешь, что хочешь его?

Я замерла, не зная как на это ответить, но Кейси уже смеялась.