— Ты поэтому не пришла к нам вчера на День Святого Валентина? — спросила Джессика.

— Да, простите. Я просто… неподходяще чувствовала себя для праздника.

— Тебе надо было нам позвонить. Или сказать мне что-нибудь вчера по телефону. Я бы тебя выслушала.

— Знаю. Но я, честно, в порядке. Это было делом времени. Я ждала такого исхода, — пожала я плечами. — И, по правде говоря, меня это не беспокоит. Я к тому, что, ну, вы знаете, мамы особо не было дома последние несколько лет, так что ничего существенного это не изменит. Но она в городе всего на несколько дней, именно поэтому мне пора идти. — Я поднялась на ноги.

— Куда ты? — спросила Кейси.

— Я пообещала маме, что мы с ней сходим сегодня в кино. — Схватив с пола рюкзак, я глянула в зеркало на свое отражение. — Простите меня, я знаю, что вы хотите поговорить об этом, но мама уезжает в конце недели, так что…

— Ты уверена, что в порядке? — спросила Кейси скептически.

Я заколебалась, откинув рукой волосы с лица. Я могла рассказать им сейчас. Рассказать о папе и пивных бутылках, о том, как это все запутано. Они мои лучшие подруги. Им не все равно.

Но если я расскажу о папе, то что может случиться? Что, если об этом узнает кто-то еще? Что тогда подумают о нем? Я не могу справляться еще и с этим. От одной мысли о том, что мои лучшие подруги будут его осуждать, мне делалось не по себе. Он все же мой папа. И это не такое уж большое дело. Он просто переживает тяжелый момент в жизни. Не о чем волноваться.

— Абсолютно. — Отвернувшись от зеркала, я попыталась выдавить из себя улыбку. — Но мне, правда, пора. Не хочу, чтобы мама ждала слишком долго.

— Желаю хорошо провести время, — пробормотала Джессика, ее глаза все еще были огромными от шока. Может, мне следовало как-то мягче сообщить ей эту новость.

Я почти вышла из туалета, когда Кейси снова меня позвала:

— Эй, Би, подожди секунду.

— Что?

— Давай выберемся куда-нибудь в эти выходные. Отметим неудавшийся Валентинов День. Можем поехать в «Гнездо». Будет весело. Мы даже мороженое тебе купим.

— Конечно. Я позвоню вам позже, мне действительно пора.

Помахав им рукой, я поспешила из туалета. Да, я хотела посмотреть с мамой фильм, но это не было единственной причиной моей спешки. Мне нужно было сделать кое-то еще.

Забравшись в машину, я достала телефон и набрала знакомый номер, ожидая, когда ответит п мужской голос.

— Здравствуйте, вы позвонили в «Тех Плюс». Это Рики. Чем я могу вам помочь?

Мне нужно было поговорить с отцом, удостовериться, что с ним все нормально и дать ему знать, что мы во всем разберемся. Чтобы, ну, поддержать его. Я знала, что ему это нужно. Особенно после вчерашней ночи, Я была уверена, что на работе у него сегодня ужасный день. Кроме того, я нормально воприняла новость о разводи и меньшее, что могла сделать — помочь ему.

— Добрый вечер, Рики. Могу я услышать Майка Пайпера?

— К сожалению, мистера Пайпера сегодня нет.

Я ошарашено сидела с минуту, понимая, что это означает, но постаралась не поддаваться панике. У папы просто ужасное похмелье после прошлой ночи. Скорее всего, его будет достаточно, чтобы напомнить ему, почему он бросил пить. Завтра он будет в порядке.

Я надеялась на это.

— Спасибо. Хорошего дня.

Я положила трубку и набрала другой номер. На этот раз мне ответила женщина с чистым живым голосом.

— Алло?

— Привет, мам. — Я старалась выглядеть по крайней мере полувеселой. Если я буду слишком счастливой, она поймет, что что-то не так. Я все же никогда не отличалась особой бодростью. — Все еще хочешь сходить сегодня в кино?

— О, привет, Бьянка! — воскликнула мама. — Да, звучит отлично. Послушай, дорогая, ты разговаривала сегодня с отцом? Он в порядке? Он просто так сильно расстроился вчера, и плакал, когда я уходила. — Я поняла, что она не знает о его срыве и о том, что он приложился к бутылке. Если бы знала, ее голос был бы намного напряженнее и взволнованнее. Но ее голос звучал спокойно, может, только слегка обеспокоенно. Меня немного смущал тот факт, что она так слепа. Да, папа бросил пить восемнадцать лет назад, но все же. Эта мысль должна была хотя бы раз прийти ей в голову.

Но мне не хотелось быть той, кто принесет ей плохие вести.

— Он в порядке. Я только что с ним разговаривала. Он будет сегодня на работе допоздна, так что кино — отличная идея.

— Ох, окей. Рада это слышать, — сказала мама. — Что ты хочешь посмотреть? Я даже не знаю, что сейчас идет в кинотеатрах.

— Я тоже, но думаю, какая-нибудь комедия подойдет.

Папе не стало лучше ни на следующий день, ни на день после этого. В конце недели он пошел на работу, но я была уверена, что не одна я заметила следы похмелья на нем. Теперь в нашем доме всегда можно было найти где-нибудь пиво или виски. Папа либо лежал в отключке на диване в гостиной, либо запирался в своей комнате. И он ни разу не заговорил со мной об этом. Как будто я ничего не замечала. Мне что, нужно это игнорировать? Притворяться, что нет никаких проблем?

Мне хотелось что-то сказать, попросить его остановиться. Сказать ему, что он совершает большую ошибку. Но как? Как семнадцатилетняя может заверить своего отца, что она знает, что лучше для него? Если я попытаюсь остановить его, у него может включиться защитный механизм. Он может подумать, что я тоже его предала. Он может разозлиться на меня.

Поскольку папа бросил пить еще до моего рождения, я мало что знала об этом. Я только знала, что у него когда-то был «спонсор». Какой-то высокий, лысеющий мужчина из Оак Хилл, которому мама отправляла поздравительные открытки на Рождество, когда я была маленькой. Отец с ним больше не общался, и я была прочти уверена, что даже сильно постаравшись, не смогу найти его номер. Но даже если бы и смогла, то что бы сказала ему? Как вообще с этими спонсорами работают?

Я чувствовала себя бессильной и бесполезной, и мне было очень стыдно. Мамы с нами больше не было, и что-то сделать сейчас со всем этим было моей обязанностью, но я понятия не имела что именно.

Поэтому в течение нескольких недель после отъезда мамы в Теннеси я, находясь дома, старалась избегать отца. Я в жизни не видела его пьяным, поэтому не знала, чего от него ожидать. Все мои знания об этом ограничивались разговорами, подслушанными мной в детстве. Когда-то папа был агрессивным, часто срывал свою злость на других. Я не могла и не хотела представлять его себе таким. Поэтому я оставалась в своей комнате, а он — в своей.

Я продолжала убеждать себя, что все наладится, а пока стоит хранить все это в секрете. К счастью, мама поверила мне, когда я сказала ей по телефону, что все у нас хорошо.

Честно говоря, я думала, что сложнее всего будет скрыть правду от Кейси. Она всегда видела меня насквозь. Сначала я пыталась избегать ее, игнорировала ее звонки и придумывала отговорки, когда она предлагала провести вместе время. Я так и не сходила с ней в «Гнездо», как она мне предлагала. Я была уверена, что она завалит меня вопросами, как только застанет в одиночестве, поэтому не стесняясь, использовала бедную Джессику в качестве медиатора. Но через неделю у меня появилось странное чувство, что Кейси начала меня избегать.

Она звонила все реже и реже.

Перестала спрашивать, хочу ли я пойти в «Гнездо» на выходных.

Она даже поменялась местами с Джанин в столовой, и теперь сидела по другую сторону стола — подальше от меня, насколько было возможно. Пару раз я заметила, как она кидает на меня злые взгляды.

Мне хотелось знать, в чем проблема, но я боялась спросить ее об этом в открытую, зная, что если мы начнем этот разговор, я не смогу продолжать врать ей о папе. Но это был его секрет, его позор, и не мне было об этом рассказывать. Я не позволю никому узнать об этом, даже Кейси.

Поэтому на время мне нужно было притвориться, что я не замечаю странного поведения Кейси.

Уэсли был единственным, кто на самом деле помогал мне пережить те недели. Часть меня ужасалась этому, но что еще я могла сделать? Мне нужен был этот выход — этот наркотик — больше, чем когда-либо, и он был всего в нескольких минутах езды. Встречи три-четыре раза в неделю помогали мне сохранить рассудок.