Когда я опять повернулась к Джессике, ее глаза потемнели и были полны… грусти. Или, может, злости. Было трудно сказать точно, потому что она не часто проявляла эмоции.

В любом случае, я ее поняла.

Когда-то Джессика была такой же восьмиклассницей. Вот так мы ее тогда и нашли. Две выпускницы из группы поддержки Кейси — одни из тех типичных стереотипов: тупые блондинки с отвратным характером и большими сиськами — без конца трещали о какой-то полусонной малолетке, которая была у них на побегушках. И Кейси несколько раз наблюдала их ужасное отношение к Джесс.

— Нам нужно что-то с этим сделать, Би, — настаивала она. — Мы не можем и дальше позволить им так с ней обращаться.

Кейси считала, что ей необходимо спасти всех. Так же, она давным-давно спасла меня на детской площадке. Я привыкла к этому. Только на этот раз она хотела, чтобы я ей помогла. В любой другой ситуации я бы согласилась, потому что это была просьба Кейси, но Джессика Гейтер была девчонкой, которую я знать не хотела, не говоря уже о том, чтобы еще и спасать. Дело не в том, что я бессердечная, просто после всего того, что со мной сделал Джейк Гейтер, и, всех тех страданий, что я из-за него пережила, я не хотела знакомиться с его сестрой.

И я умудрялась твердо стоять на своем решении… до того дня в столовой.

— Боже, Джессика, у тебя что, совсем мозгов нет?

Мы с Кейси повернулись на своих стульях, чтобы лучше видеть тощую деваху из группы поддержки, испепеляющую взглядом Джессику, которая почти на голову была ниже ее. Или, может, Джессика просто так ссутулилась, пытаясь защитить себя.

— Я попросила тебя сделать одну простую вещь, — выплевывала слова деваха, тыкая пальцем в тарелку в руках Джессики. — Одну до тупости простую вещь. Не поливать ничем мой салат. Неужели это так трудно?

— Салат был приготовлен таким образом, Мия, — пробормотала Джессика с горящими щеками, — я не…

— Ты дебилка. — Развернувшись, деваха зашагала прочь, покачивая своим конским хвостом.

Джессика просто стояла там, смотря в тарелку с салатом своими огромными грустными глазами. Тогда она казалась такой маленькой. Такой слабой и робкой. В тот момент я не думала о ней, как о красивой или даже милой девушке. Я думала только о том, что она напугана и уязвима, прямо как мышка.

— Поторопись, Джессика, — раздраженно прокричала одна из группы поддержки с их стола, — мы не будем тут вечно держать твое место.

Я почти чувствовала на себе взгляд Кейси и знала, чего она хочет. И наблюдая за Джессикой, прекрасно понимала почему. Если кому и нужна была помощь Кейси, так это этой девчонке. К тому же, она совсем не выглядела как ее брат. Это сделало мое решение намного проще.

Я вздохнула и громко сказала:

— Эй, Джессика.

Она вздрогнула и повернулась ко мне, испуганное выражение на ее лице чуть не разбило мне сердце.

— Иди сядь с нами. — Это не было вопросом. Даже не предложением. Это был приказ. Я не хотела давать ей право выбора. Даже при том, что если она в здравом уме, то выберет нас.

Джессика поторопилась к нам, старшеклассницы из группы поддержки, естественно, обозлились на это, но Кейси улыбалась мне, а остальное, как говориться, история.

Правда в данный момент эта история не казалась мне такой уж давней, особенно когда я наблюдала за восьмиклассницей, торопящейся к торговой палатке. Видно было, как некрасиво сидят на ней джинсы, и как неловко она сутулит плечи, от чего кажется слегка лишенной равновесия. Именно эти мелкие детали и выделяли ее из группы, так называемых, друзей. Она была ходячим эхом Джессики. Но теперь у меня для этой девчонки есть новое слово.

Простушка.

Эта восьмиклассница была Простушкой на фоне красивых сучек, отдающих ей приказы. И дело не в том, что она недостаточно привлекательна, она и не толстая вовсе, но из этой четверки ее заметили бы последней. И я не могла не задуматься о том, что, может, так и было задумано. Может, ее используют не только в качестве девчонки на побегушках, а еще и для того, чтобы на ее фоне выглядеть лучше?

Я снова посмотрела на Джессику, вспоминая какой маленькой и слабой она казалась тогда. Не милой. Не красивой. Просто жалкой какой-то. Простушкой. Теперь она была красавицей. Чувственной, достойной обожания и… сексуальной. Ее захочет любой парень, за исключением, к сожалению, Харрисона. Но, что более странно, она не так уж и изменилась. По крайней мере, не снаружи. Даже тогда она была светловолосой и с хорошими формами. Так что же изменилось?

Как одна из самых красивых девушек, которых я встречала, могла быть Простушкой? Где тут логика вообще? Уэсли вот тоже одновременно назвал меня и сексуальной, и Простушкой. Это не укладывается в голове.

Возможно ли, что необязательно быть толстой или страшной, чтобы быть Простушкой? Я к тому, что той ночью в «Гнезде», Уэсли сказал, что Простушка — это просто сравнение. Значит ли это, что привлекательные девчонки тоже могут быть Простушками?

— Может нам надо ей помочь?

Я потерялась в своих мыслях и не сразу поняла, что Джесс говорит о девчонке, которая уже возвращалась на свое место.

И мне пришла в голову ужасная мысль. Та, которая делала меня самой что ни на есть настоящей сучкой. Я всерьез собиралась пойти и принять эту восьмиклассницу в наши ряды, чтобы возможно, только возможно, перестать быть Простушкой.

Я слышала голос Уэсли в своей голове. «Большинство людей сделают все, что угодно, лишь бы избежать роли Простушки». Я сказала ему тогда, что я не большинство, но правда ли это? Неужели я такая же, как те девахи из группы поддержки — уже выпустившиеся несколько лет назад, — которые издевались над Джессикой, или как вон та троица десятиклассниц с идеальными хвостами?

Но прежде чем я успела решить, помогать восьмикласснице или нет, вне зависимости от причин, над нашими головами прозвучал финальный гудок. Все вокруг нас поднялись на ноги, вопя и улюлюкая, закрывая от меня маленькую темноволосую фигурку девчонки. Она ушла, а с ней и моя возможность спасти ее или воспользоваться ею.

Игра закончилась.

Пантеры победили.

А я так и осталась Простушкой.

День Святого Валентина с таким же успехом можно было бы назвать Днем Против Простушки. Какой другой день может еще больше понизить самоуважение девушки? Не то чтобы это особо что-то для меня значило. Я ненавидела День Святого Валентина еще до того, как узнала о своем статусе Простушки. Признаться честно, я даже не понимала, почему его считают праздником. Это просто очередной предлог для девчонок поныть о том, как они одиноки, а для парней — возможность затащить кого-нибудь в постель. Я считала его материалистичным, притворным и, со всем этим шоколадом, совершенно нездоровым.

— Это мой любимый день в году! — воскликнула Джессика, пританцовывая, следуя по коридору в сторону испанского класса. Я впервые видела ее такой оживленной с момента, как уехал ее брат Джейк два дня назад. — Все розовое и красное! И цветы и конфеты! Разве это не замечательно, Бьянка?

— Конечно.

С баскетбольной игры прошла почти неделя, и ни одна из нас ни разу не упомянула ту восьмиклассницу с тех пор, как мы ушли тем вечером из спортивного зала. Мне было интересно: Джессика забыла о ней? Я вот точно нет. Я не могла. Эта девчонка и то, что связывало нас — наш общий статус Простушки — не покидали мой мозг.

Но я точно не собиралась говорить об этом. Ни с Джессикой, ни с кем-либо другим.

— Ох, как бы мне хотелось, чтобы Харрисон попросил меня быть его валентинкой, — сказала она. — Это было бы просто идеально, но мы не всегда получаем то, что хотим, правда?

— Ага.

— Знаешь, я думаю, что это первый год, когда ты, я и Кейси ни с кем не встречаемся, — продолжила Джессика. — В прошлом году я была с Терренсом, а за год до этого Кейси была с Заком. На этот раз мы можем быть валентинками друг дружки. Будет весело. Это последний наш День Святого Валентина перед колледжем, и в последнее время мы как-то мало тусуемся вместе. Что ты думаешь? Мы можем пойти ко мне домой и отпраздновать.