Мужик забрал заявление после того, как с ним поговорили и дали денег, а следователю подсунули трубку с пустой гильзой, якобы пацан пробовал изобрести простецкий пистолет.

В момент, когда чувство благодарности Инны плескались через край, Алексей увидел ее глаза и внутренне изумился. Он тогда еще подумал: «Вот она — женщина, бери ее хоть сейчас голыми руками, она вся стоит предо мной открытая и благодарная». Что-то шевельнулось в груди у Дронова, но благородство и уважение к слабому полу не дали ему воспользоваться минутной слабостью Инны.

Сергей Брагин находился в своем рабочем кабинете на суточном дежурстве, когда раздался звонок внутреннего телефона. На другом конце коллега капитан Ермолов пригласил его для принятия очередной партии арестованных, доставленных из КПЗ. Офицер, сопровождающий заключенных передал стопку дел и расписавшись, вместе со своим конвоем покинул СИЗО.

Рассматривая дела вновь прибывших, Сергей по привычке сортировал их: судимых неоднократно в одну стопку, несовершеннолетних и женщин в другую и попавших в первый раз в — третью. Здесь его внимание привлекло личное дело одного из арестованных, им оказался сорокалетний мужчина, обвиняемый по особо тяжким статьям: 117 — за изнасилование и 102 — за убийство. Не часто подобные преступники попадают в СИЗО. Брагин вкратце ознакомился с обвинением, предъявленным Кулагину Александру Тимофеевичу. Оказывается этот тип уже два раза привлекался за изнасилование: первый раз по — малолетству, и второй раз на восемь лет строгого режима. Отсидев последний срок за преступление, он два месяца назад вышел из колонии.

21 апреля Кулагин распивал спиртные напитки со своими собутыльниками недалеко от «Бурлинского переезда», расположившись на погребах возле железнодорожной линии. Перебрал в принятии водки и заснул среди густых ветвей разросшихся кленов. Пробудился от разговора и девичьего смеха. Еще засветло две сестры, живущие недалеко, пришли в погреб за продуктами, одной девочке было неполных четырнадцать, а другой одиннадцать. Та, что помладше, спустилась вниз и собиралась подавать банки с соленьями. Кулагин, не соображая, что творит, сначала ударил старшую девочку по голове, а младшую сестру, закрыв крышку, запер в погребе. Сволочь не рассчитал свои силы, когда насиловал девочку и, закрыв рот рукой, задушил ее.

Сыскари Железнодорожного РОВД в течение двух дней обошли всю округу, даже побывали на другой стороне линии. Помогли молодые парни, случайно видевшие, как какой-то неряшливый тип пробирался вдоль сараек в сторону переезда. Составили словесный портрет, и через двое суток Кулагин был взят по подозрению в изнасиловании и убийстве. Преступник клялся и божился, что ничего не помнит: был очень пьян, и потому не контролировал свои действия.

Сергей Брагин на следующий день приехал к брату Анатолию и рассказал ему о насильнике-убийце. Обсудив подробности мерзкого преступления, братья решили взять в разработку Кулагина. Нашли свидетелей, распивавших с ним спиртное, узнали подробно, что он из себя представляет. Нелесную характеристику дали на его бывшие дружки и просто знакомые, отзываясь о нем, как об опустившемся негодяе. Поговорили с сестрой и подругами погибшей девочки. Знакомый следователь поделился информацией по этому делу, и заверил с профессиональной точки зрения, что этот подонок не избежит смертной казни. Братья решили подождать, пока суд не вынесет ему приговор.

После изнасилования Женечки — дочери Анатолия и осуждения ее насильника на смехотворный срок, братья плотно взялись за подобные преступления, но таковые случались не часто. Если государственному обвинителю удавалось доказать вину преступника и смертный приговор утверждался, их организации не было смысла преждевременно лишать изверга жизни. Но если, каким-то образом суд назначал длительный срок убийце-насильнику, то братья готовились к предстоящей акции основательно: дополнительно проведя свое расследование и доказав вину обвиняемого, они сами приговаривали его к смерти. Но пока на их счету был только один приговор, совершенный полтора года назад. Тогда убийцу, приговоренного к четырнадцати годам, повели в спецчасть для подписания документа и обнаружили в боксе повешенным на кожаном ремне, закрепленного за лавку. Что являлось причиной самоубийства осужденного, так и осталось невыясненным.

Анатолий скрупулезно относился к вопросу конспирации, но не бросал своей идеи: создать вещественный атрибут организации. Он работал над знаком, который в будущем им предстоит подбрасывать приговоренному преступнику.

Однажды он принес с собой папку и выложил из нее альбомные листы, на которых красовались какие — то изображения. Сергей взглянул на улыбающегося брата и спросил:

— Что это? Какие — то значки, эмблемы, гербы. Зачем тебе это?

— Помнишь, я говорил тебе, что ни одна организация не обходится без своего знака. Ты только не смейся и выслушай меня, — интриговал Анатолий, — я тут на днях читал дочке книжку перед сном Стивенсона «Остров сокровищ», и в романе упоминается о черной метке, с изображением веселого Роджера. Мне пришла в голову одна мысль, а почему бы и нам не придумать для своей организации какой — нибудь символ. Когда я уложил Женю спать, достал кое-какие подборки и вот что из этого получилось. Вот смотри — это геометрическая фигура в форме треугольника: на золотом поле, символизирующем Веру, Справедливость и Постоянство, наносится зигзаг молнии — поражающий удар возмездия по врагу. Сама молния черного цвета, символизирует: Осторожность, Мудрость, Постоянство в испытаниях.

Сергей заинтересованно слушал брата, продолжавшего подробно объяснять:

— Вот я и подумал, а почему бы не преподносить такую метку подонку, приговоренному нами к исключительной мере.

Придет время и тайное все равно станет явным. Люди узнают об организации, либо сохранять в секрете наши стремления — наказывать справедливо убийц и насильников, нам не будет смысла.

— Да, с теоретической точки зрения ты прав, а вот на деле оставлять после себя улики, совсем не стоит.

— Мы с тобой позаботимся о материале, на котором не остаются отпечатки пальцев, и найдем подходящую типографию, которая нам распечатает наши метки.

— Нет, о типографии даже не может быть и речи, этим вопросом мы займемся позже. В целом, идея твоя хорошая, страна должна знать своих героев, хотя бы условно, — пошутил Сергей.

— А теперь Сереж, самое важное, — произнес он заинтригованно и таинственно. Помнишь, когда нашего отца в составе комиссии по реабилитации репрессированных граждан направили в Томск?

— Ну, конечно помню, мы тогда часто с мамой ездили к нему, он занимался подготовкой дел для судебных процессов.

— А помнишь тот день, когда мы пришли прямо на работу и принесли отцу еду. Ну, вспомни, мы тогда еще проявили любопытство и заглянули в несколько папок.

— А-а! Ну, помню-помню, и ты еще там обнаружил… Подожди- подожди, так ты знак своей молнии оттуда скопировал?

— Ну конечно! В одном деле говорилось о тайной организации под названием «Черная молния», орудовавшей перед войной в Томской области. Наш отец рассматривал как раз дело о фальсификации органов НКВД.

— А что она там натворила, эта организация, я чего-то не помню?

— Отец запретил нам смотреть папки, но я запомнил, что в них дело касалось каких-то офицеров, не то белогвардейских, не то отставных из красной армии. Сейчас это не столь важно, главная идея состоит в том, чтобы наш знак был похож на черную молнию.

— Право, ты как ребенок: Стивенсона сюда приплел, да еще организацию какую-то.

— Тебе не нравится моя идея? — обиженно спросил Анатолий.

— Идея хорошая, но еще раз повторюсь — оставлять после себя улики нельзя, это может для нас плохо кончиться.

— Понимая, на что мы идем, мы будем тщательно все продумывать. Так ты согласен?

— А как мы назовем свою организацию?

— Может, так и назовем — «Черная молния». Леденящее душу название.

— Неплохо звучит.