— Давай поедем без ускорения, — только и попросила я, когда Дрогомил завёл двигатель: он послушался.

Я смотрела в окно и пыталась привести мысли в порядок, пока мы не выехали на трассу, и Дрого не выдержал:

— Не молчи, Красава. Прошу! Скажи хоть что-нибудь!

— А когда у нас свадьба, если ты мне даже ещё предложения не делал?

— Завтра?

— Нет, завтра никак нельзя. Девчонки обидятся, что не купили платья, мама тоже…

— А когда ты хочешь?

— Давай на нашем острове, когда переедем? Оплатим всем дорогу, там есть где разместиться? — Дрого резко свернул на обочину и затормозил, потом отстегнул мой ремень безопасности, перетащил на колени и принялся покрывать поцелуями всё, до чего доставал.

— То есть ты согласна? Ты ему не поверила? Ты хочешь быть только со мной?

— Как ты можешь во мне сомневаться? Я так тебя люблю, что сердце готово разорваться, — я тоже покрывала его лицо поцелуями, и мне не верилось, что он мог так подумать. — Он всё врёт. Политики всегда врут! И у нас обязательно ещё родится девочка, возможно, даже фаунлингва, но позже. Гораздо позже. Поехали домой?

И мы поехали, а дома перед сном, когда мы лежали, обнажённые, в объятьях друг друга, я опять пытала своего дракона:

— Расскажи мне всё, всё, всё: как понял, что любишь, как мучился, что думал?

Мне были жизненно необходимы эти рассказы, и он рассказывал.

Она уснула на моменте, когда я каялся в рукоблудии, которым занимался после её попытки показать «лепесток». Счастливо захихикала и унеслась в мир снов, а я ещё долго не мог к ней присоединиться: всё взвешивал и переваривал последние события, раздумывал над словами премьера.

Не могу сказать, что он выбил почву из-под моих ног, но пошатнуться заставил. Не то чтобы я поверил ему, Красава права — политики постоянно врут, но зерно сомнения премьер посеял. А вдруг она меня бросит? Я ведь этого не переживу…

У каждого дракона где-то есть его личное сокровище. Мы знаем эту истину с детства, впитываем с молоком матери, а потом всю жизнь стремимся его отыскать и присвоить.

Каждый из нас наполняет свою сокровищницу скрупулёзно: рыская по миру и сражаясь на турнирах, пытаясь найти то самое, настоящее. Этим может стать картина, побрякушка, редкое растение, да вообще всё что угодно. Никто не знает, что именно окажется самым важным и ценным в драконьей жизни.

Мы ищем, ищем день и ночь, пытаясь добыть то, что сделает счастливыми обе ипостаси и приведёт их единению, ведь только общее сокровище способно примирить зверя и человека и навсегда заставить отступить страх потерять контроль над разумом. Этим одержимы все драконы, но нашли свой покой немногие. Мне повезло. Я — нашёл. Моё сокровище — Красава.

Я не врал ей, когда говорил, что понял это только на арене. Знал, что влюбился, знал, что никогда и никому не отдам, но то, что выиграл у судьбы джек-пот, понял лишь тогда. До того я всё пытался осознать, как так получилось, что я влюбился в дерзкую человечку?

Когда я увидел её впервые, в том госпитале, у меня в груди ничего не ёкнуло и не возникло никакого желания, кроме как прогнать прочь нахалку. Ну а после того как она меня почти публично оскорбила, я вообще сложил о ней самое отвратительное мнение. И какого же было моё удивление, когда Красава явилась ко мне в башню в попытке устроиться на работу и начала стягивать трусики. Невольно хохотнул, вспомнив нашу весёлую историю, — в тот момент она была шикарна. Такая, как я запомнил, и не такая одновременно. Глаза сияли по-другому, а запах… Зарылся в волосы Красавы носом и вдохнул полной грудью — да-а-а, мой личный наркотик этот её запах. Просто крышу сносит, и вспоминается кабинка туалета, где я впервые смог прижать её к себе так, что холодный душ не помогал три дня после того случая. Тогда пали почти все мои принципы, но дальше было больше: я узнал, что она девственница, — и всё, на этом меня можно было терять для мира. В мыслях лишь она, в мечтах лишь она, в планах на жизнь — опять она. Наверное, по неопытности и незнанию я совершил много ошибок, пока пытался завоевать её расположение, но не буду о них вспоминать. К чему? Победителей не судят. В конце концов, я теперь самый счастливый дракон на планете и не стану думать о словах премьера, не омрачу нашу с Красавой жизнь недоверием, сделаю всё, чтобы они с моим сыном были счастливы.

На этой мысли я задремал, и мне пригрезился очень странный сон. В нём я бежал по аэропорту, опаздывая на рейс (понятия не имею, зачем и куда я собирался лететь на обычном самолёте, если сам могу прекрасно добраться куда захочу), и вот у самой двери к выходу на взлётное поле прямо передо мной упал старик. Естественно, я кинулся его поднимать.

— Вы в порядке? Помощь нужна?

— Да, сынок. Плохо мне, помоги добраться до медпункта.

Во сне передо мной встала дилемма: опоздать на самолёт или бросить деда? И я выбрал единственное правильное для себя решение — потащил дедулю к лекарям.

— Не волнуйтесь только, ваши вещи у меня, сейчас вам помогут…

— А скажи-ка мне, Дрого, — он вдруг так упёрся ногами в пол, что я, как ни старался, не мог его сдвинуть, — ты жалеешь о чём-то в своей жизни?

— Да, жалею. Поспешим, дедуль. — Жалел я тогда только о том, что с ним связался.

— А о чём? — не унимался он — Может, хотел бы начать всё заново? Что-то в ней поменять?

Я похолодел лишь от одного только предположения, что в моей жизни не будет Красавы, и тут же перестал предпринимать попытки оказать деду помощь.

— Нет! Ни за что! Кто ты? Кто? Что тебе от нас надо? — я впал в неистовство, подозревая, что дед замыслил недоброе.

Начал покрываться чешуёй и был готов разнести аэропорт, стремясь как можно скорее добраться до Красавы.

— Дрого, родной, любимый мой, что случилось? Ты кричал. Я рядом, ты меня звал. — Пришёл в себя от того, что моё сокровище покрывала меня поцелуями и крепко обнимала, шепча слова любви.

— Поженимся завтра, а свадьбу сыграем позже, на острове.

— Ладно. Но что тебе приснилось? У тебя чешуйки проступили.

— Так, ерунда, не стоит внимания. Какой-то старик пытал меня в аэропорту, не хочу ли я изменить жизнь?

— А, это, наверное, был Прохор Моривич. Не бери в голову, давай спать.

— Это ещё кто?

— Думаю, ваш Первородный, — пробормотала она с закрытыми глазами, а я вдруг успокоился. Ведь, судя по всему, сейчас я прошёл какой-то тест.

— Давай. — Но сокровище уже моих слов не слышала, она сопела, уткнувшись мне в грудь, ну и я не стал больше грузиться и проспал до самого утра без видений, только Красаву, на всякий случай, из рук не выпускал.

Первым делом поутру отдал Вертусу распоряжение притащить в дом из загса регистратора браков, и ещё до завтрака мы с Красавой стали мужем и женой при свидетелях, которыми стали ящерон и магик. Хорошо, что они успели вернуться вчера вечером, а то Красава и так недовольно ворчала, что роспись без её близких.

— Дрого, ну к чему такая спешка? Я была в халате! — высказывала она мне за завтраком.

— Какая разница? Главное, дело сделано, и я спокоен. Теперь ты Красава Ледяная, моя законная жена, можешь начинать организовывать свадьбу своей мечты, даю тебе полный карт-бланш.

— Ла-а-адно. — На этих словах глаза её засверкали предвкушением, и я приготовился к полному разорению.

Я проснулась от того, что муж покрывал меня поцелуями и беспрерывно шептал молитвы Первородному. Наш драконёнок спокойно спал в детской, в своей кроватке, что на Дрого нашло?

— Милый, ты чего? — поинтересовалась я, сонно моргая.

— Сава, мне опять приснился страшный сон. Жуткий, не могу никак отойти. — Он сжимал меня так, что я через раз дышала.

— Расскажи, Дрого, полегчает, — иногда Прохор Моривич являлся ему в кошмарах, чтобы проверить на прочность наш брак.

Мне почему-то демиург не приснился ни разу, а вот Дрого периодически терроризировал.