- А ты сама себя понимаешь? Ты себя понимаешь? Скажи спасибо, что я тебя тогда не выловил, когда ты ребёнка бросила и смоталась в неизвестном направлении! Ты двое суток шлялась непонятно где. Знала, что матери плохо стало? Они с отцом всех на уши поставили! Морги обзвонили и больницы! А наша дорогая Лаура, оказывается, муженька проведывала. Идиотка. Я тогда не стал лезть. Боялся, что придушу тебя собственными руками, - говорил он, вернее, резал как ножом.

Она расплакалась, когда поняла, что у него искать поддержки бесполезно. Встала и подошла к окну, отвернувшись. Успокоиться она не пыталась, вытирала слёзы и хлюпала носом, прерывисто вздыхая.

Её слёзы почти не трогали. Для неё это обычно явление. Но, несмотря на это, на душе у Данте стало так же склизко и неприятно.

Он стремительно вышел и кабинета и вернулся меньше чем через минуту.

- На. – Сунул ей стакан воды и, подтащив к креслу, усадил обратно. Сделал он это без особой деликатности, и она, расплескав на себя воду, завыла ещё громче и он, чертыхнувшись, бросил ей на колени носовой платок. - Теперь рассказывай. – Сам не стал усаживаться на место. Не мог усидеть. Был заведён до отказа, того и гляди сорвётся. Тяжёлые глубокие вздохи не очень помогали успокоиться.

Лаура всхлипнула и вдохнула в лёгкие побольше воздуха.

- Папа хочет запереть меня в психушку, - проговорила на выдохе. - Пожалуйста, уговори его не делать этого. Я не хочу. Я этого не выдержу. – Снова сделала кислую гримасу.

Красивая же, а нос покраснел, глаза заплаканы, видок ещё тот. Совсем нет к себе уважения. Он терпеть не мог людей, которые себя не уважают, лепят образ неудачника, манипулируя жалостью. Он ненавидел мягкотелость и презирал беспринципность. Никак не мог смириться с этим в собственной сестре. Как злая насмешка. Недоразумение в их жизни. И не надеялся на её исправление, но и принять не мог.

- Во-первых, это не психушка, а…

- Так, ты знаешь? – Она удивлённо уставилась на него.

- Конечно. Естественно, я знаю! – воскликнул он.

- И ты молчишь? – так ошарашенно спросила она, будто он совершил преступление века.

- Не понял смысл вопроса.

- То есть, ты одобряешь это?

- Нет.

Лицо её прояснилось. Но стакан в руках сжала так, что пальцы побелели.

- Тогда поговори с ним. Я же не какая-то там ненормальная. У меня всё в порядке. Я обещаю, что исправлюсь. Я разведусь с Вито. Буду жить отдельно, самостоятельно. Не будет больше никаких проблем. Подумаешь, уехала я тогда… Ведь ничего смертельного не произошло.

Лёгкость, с которой она уверенно проговаривала очередные оправдания, снова взбесила. Разве может она просто признать свою неправоту? Нет, наговорит с три короба, только бы выглядеть белой и пушистой. В любой ситуации.

- А тебе нужно, чтобы произошло что-то смертельное? Да, я не одобряю решения отца. Но только потому, что будь моя воля, поступил бы совершенно по-другому. Хочешь знать как? – Он уже давно повысил тон. Почти орал на неё. Периодически понижал интонацию, но только потому, что в приёмной сидела секретарша. Это можно сказать спасало Лауру. Она знала, что в присутствии посторонних он не позволит себе лишнего.

- Как? – почти шёпотом спросила она и от взгляда и тона, с каким он разговаривали по спине пробежал холодок. Ничего не могла с собой поделать, иногда Данте вызывал в ней настоящий страх.

- Будь я на месте отца, то выгнал бы тебя из дома и лишил всех средств существования. Заставил бы тебя выживать. Чтобы ты научилась самостоятельно принимать решения, научилась отвечать за себя. Попробовала сама заработать себе на жизнь. Почувствовала, что такое нужда.

- Будто ты это знаешь! – взбесилась она. - О чём ты? Можно подумать ты не ошибался? Не тебя ли отец вытаскивал столько раз?

- Не сравнивай! Я, в отличие от тебя, очень дорожу тем, что у нас есть. Единственное, что ты умеешь в этой жизни делать блестяще, так это - проматывать денежки отца и манипулировать людьми. В этом тебе нет равных, Лаура. Отец позволил тебе выйти замуж за этого урода потому, что был уверен, что ты успокоишься. Ты ведь так убеждала его в вашей любви. Но потом вы начали чудить вдвоём. Ты не можешь жить спокойно. Тебе надо, чтобы всё вертелось вокруг тебя и все решали только твои проблемы. Даже сейчас, ты пришла просить о помощи, но не можешь сделать это нормально. Обязательно надо устроить сцену и сделать всех вокруг виноватыми.

- Ты сам довёл меня.

- Я?! – Он приложил руку к груди. Возмущению его уже не было предела. Кулаки сжались от злости.

- А кто? Ты с успехом умеешь это. У тебя самый поганый характер в нашей семье. Ты просто невыносим. И причём здесь Вито?

- Тогда какого, прости, хрена ты припёрлась ко мне? Причём Вито? Да, потому что вы уже задрали нас своими разборками! Лично я бы вывез его в какую-нибудь пустыню и оставил подыхать. – Сестра снова пустилась в слёзы. - Только не надо снова ныть! От меня сопливости ты не дождёшься! Прекрати! – он хлопнул ладонью по столу. Да так звучно, что она подскочила в кресле и проглотила слёзы.

- Я только хотела попросить, чтобы ты уговорил отца… - промямлила она.

- А я тебе говорю, что не буду этого делать! Это тебе будет только на пользу. Это прекрасный санаторий. Побудешь в одиночестве, отдохнёшь и поразмыслишь над своей жизнью. Может, познакомишься и заведёшь новых друзей. Может, вспомнишь, что у тебя есть ребёнок!

- Друзей… - она пренебрежительно скривилась, - Да. Таких же психов. И, к твоему сведению, я прекрасно помню, что у меня есть дочь.

- Не смеши. Помнит она. Может ты наркоманка? Откуда эта тупая привязанность? Вито подсадил тебя? – Он подскочил к ней и схватил за руку. – Руки покажи!

- Ненормальный! Оставь меня! – Она отбивалась, вырывая руки. Изворачиваясь, вскочила с места.

- Руки! – рявкнул он.

- На! - Она стиснула зубы и снова села. Задрала рукава, показывая вены. - Он рывком задрал на ней штанину джинсов на одной, потом на другой ноге. - Отстань! Да не наркоманка я! – заорала она.

- Не ори. Ты не дома, - сказал он неожиданно спокойно.

Нет, конечно, до полного самообладания было ещё далеко, но эти слова, брошенные в запале, можно назвать спокойными. Как ни странно, Лаура заткнулась. Данте был зол и расстроен. Разговор был неприятный. Своих проблем и так хватало, голова раскалывалась от всей этой круговерти.

- Сделаем так. С отцом я поговорю. Спокойно! – предупредил он ликование сестры. В глазах её блеснул огонёк, а на лице отразилось облегчение. – Но ты всё равно должна будешь уехать.

- Куда? – растерянно спросила сестра.

- Куда хочешь, но подальше. Улетай в другую страну, поживи одна. А лучше отправляйся в круиз, так, чтобы ты не смогла вернуться через неделю. Только так.

- Хорошо, - тут же согласилась она. – Как скажешь, только поговори с папой. Только не в психушку.

- Одна!

- Да-да, одна. Я поеду одна. Подам на развод и уеду, - кивала она. Была согласна на всё, только бы Данте не передумал. Хотя, он не передумает, Данте всегда держал слово. Во всяком случае, то, что было в его силах – он делал.

- Клянусь, если ты не возьмёшь себя в руки, я лишу тебя родительских прав и отниму ребёнка.

- Что?.. – Лаура округлила глаза, слушая брата.

- Я сказал, - Данте встал перед ней, засунув руки в карманы брюк, глядя холодным решительным взглядом, - или ты берёшься за ум, или я принимаю крайние меры. Ты даже не осознаешь своих поступков. Ты уже не маленькая девочка, ты взрослая женщина. У тебя прекрасная дочь. Ты нужна ей. Ей нужна мать, она и так обделена – растёт без отца. Мы – это, конечно, хорошо. Мы все обожаем Мию, но девочке нужна мать. А тебе, наконец, нужно выработать свою линию поведения. Решить, зачем ты вообще живёшь на свете. Ты как бесформенная масса, расплываешься, растекаешься. Так не пойдёт. – Он замолчал.

Лаура сидела в небольшом ступоре. Бездумно смотрела в окно. Они некоторое время молчали, переваривая состоявшийся разговор. Каждый по-своему. Он смотрел ей в лицо, ловя каждую эмоцию. Её пальцы, вцепившиеся в подлокотник кресла, застыли. Медленно она разомкнула их, словно это давалось с трудом. Подалась вперёд. От лёгкого движения кожаная обивка кресла заскрипела под ней.