Легко было дать совет Элен, выступив в роли «бытового» психолога, но невозможно трезво оценить личную ситуацию. К собственному всегда пристрастен. Всегда видится только одна сторона, и зачастую, – это иллюзорные представления. Но без них совсем нельзя, они заполняют пробелы в жизни. Может и в её их слишком много, но без них была бы одна сплошная пустота.

Хотелось поспешить. Бросить всё и помчаться навстречу, чтобы заполнить эту пустоту и разрушить пустые иллюзии. А для этого и нужно-то всего-ничего – чтобы он протянул руки, обнял и прижал к себе. Очень мало. Маленькое крохотное желание, но стоящее очень дорого.

Это страсть не поддаётся управлению. Она слепа, глупа, горяча как огонь, а он неуправляем. Страсть ломает, разрушает, постепенно выжигает изнутри. А любовь нет, любовь умна, она зарождается, живёт, растёт, развивается, становится больше, у неё есть свои законы. У страсти же их нет. Когда любишь, то переживаешь, думаешь, стараешься, планируешь, ищешь. Любовь умна…

В лифте она столкнулась с Лили и, поздоровавшись, наивно понадеялась, что никаких комментариев от той не последует. Как и следовало, ошиблась.

- Высоко же ты забралась, - сказала девушка с едкой улыбкой, возведя глаза в потолок.

- Я больше не работаю у него, - спокойно сказала Энджел, справедливо подумав, что Лили обрисовала таким жестом её положение в должности секретаря главы.

- Да нет, я не про это. И как часто ты с ним спишь? – будто вскользь спросила она, продолжая мило улыбаться.

Раньше, Энджел сдержалась бы, ответила равнодушно или просто сожгла взглядом, но сейчас гормоны уже начали будоражить нервы и игнорировать подобный выпад Лили ни терпения, ни сил не было. Чувствовала, что скоро её с потрохами съедят, а она так и будет продолжать пытаться вести себя «достойно». С какой стати она должна «съедать» оскорбления, позволяя всем говорить гадости! От этого достоинства такими аховыми темпами ничего не останется, потому, так же язвительно улыбаясь, она сказала Лили в лицо:

- Не так часто, как хотелось бы. Обожаю его.

- И почему это он тебя тогда уволил? – Их диалог продолжился, и Энджел снова ответила в том же духе:

- Разве он позволит, чтобы его жена работала? – сделав нужные акценты, она бросила на Лили высокомерный взгляд и вышла, потому что двери лифта уже открылись.

Наверное, если бы Лили съела мышь, её лицо выражало бы больше радости, чем когда она услышала слова о замужестве. Эту новость она точно не разнесёт в «массы». Не посмеет. Это не такая сплетня, какой она сможет похвастаться.

Говорят, что все войны в мире начинались из-за женщин.

Все не все, а его собственная внутренняя война началась именно по этой причине – из-за безумно притягательной блондинки. Поистине, женщины – виртуозы во взаимоотношении полов. Хранить молчание, значит позволять вещам самим высказываться о себе. Как красочно она это сделала, убила все слова, что он готов был сказать. Появилась, извинилась, промолчала и ушла. И думай, что хочешь.

А сказать он хотел, что уничтожит её. Да-да, именно это. Никакой он не рыцарь, чтобы поцеловать даме ручку и откланяться. Только запал весь иссяк, как только близко к ней подошёл. За одно только это её можно ненавидеть, что отчаянно хотелось прикоснуться к её мягкой щеке. Так, что от желания всё комком внутри сворачивалось. И очарования её этим днём невозможно не заметить. Сегодня Энджел была какой-то особенной, искрящейся. Не мог понять, в чём дело: соскучился, может, истосковался. Она как глоток свежего воздуха, словно жил до этого в болотной мути, чёрной ночи длинною в несколько недель, во времени пересечённым отчаянием. Появилась, толкнула в рёбра, чтобы сердце забилось быстрее, и исчезла. В сумерках растворилась.

- Что-то случилось? Ты молчишь всю дорогу.

- Разговаривать мы учимся у людей, молчать - у богов.

- Хочешь приблизиться к богам?

- В какой-то степени. Хочу отрезветь.

- Хм-м… Весьма многозначительно. Но если бы ты рассказал мне больше, я бы возможно и могла посоветовать тебе что-то дельное.

- Мама, ты же знаешь, что добрые советы, как касторка…

- …намного проще давать, чем принимать.

- Вот именно.

Хорошо это или плохо, но Данте никогда не обсуждал свои проблемы, в том числе и личного характера, если таковые имелись. Что сегодня в очередной раз только нашло своё подтверждение. Альда поправила на шее шёлковый шарф и, оглядев внимательно сына, негромко сказала:

- Молчание иногда лжёт, Данте.

Он метнул на мать быстрый взгляд. На миг ей показалось, что прозвучавшие слова вынудят его заговорить. Но, нет, он снова обратился к дороге, выбирая место для парковки.

- Ох, ни хрена себе, - вполголоса проговорила Каролина, подходя к окну.

- Что там? – спросила коллега, услышав тихо сказанное восклицание. – Твоя клиентка?

- Да, - кивнула, слегка шокированная Кари. – Она самая. Кто бы мог подумать... Кажется я идиотка… - Последнюю фразу она прошептала.

- Интересно, это её сын или молодой любовник? – Вторая девушка с любопытством смотрела на приближающуюся к дверям пару.

- Сын, - прозвучал уверенный ответ. – Пойду встречу…

Кари выскочила из зала и на повышенной скорости подлетела к стойке администратора.

- Альда, дорогая, здравствуй, - прощебетала она, почти раскланявшись. – Господи, - бросила на Данте невинный взгляд и будто вполголоса сказала, придвинувшись к женщине: - Только не говори мне, что это и есть твой сын. Я ни за что не поверю, ты слишком молода.

- Шутница, - мягко улыбнулась Альда, медленно стягивая шарф. – Конечно.

Она заметила лёгкую озадаченность Данте, но значению этому не придала.

- Сколько это всё продлится? – спросил он, но первым его порывом было узнать, с какой стати мама стала посещать именно этот салон красоты.

- Час, - сказала Каролина.

- Час, - повторила Альда.

- Хорошо, - безразлично он посмотрел на Каролину, - через час я буду.

- Вот и отлично, - проговорила Альда.

«Лучше не бывает!» - про себя сказала Кари и поспешила скрыть расползающуюся улыбку.

Данте не соизволил сообщить, что они знакомы, да и не надо. У неё самой на это язык достаточно подвешен.

- Дорогая, ты как всегда прекрасна! Но должна сказать, что образ богини тебе идёт куда больше. Давай-ка этим займёмся, у меня уже всё готово. Я в твоём полном распоряжении.

- Каролина, ты чудо, - женщина с удовлетворённым вздохом села в кресло, - под твоими волшебными ручками я засыпаю.

- Голову потом помоем, после всех масочек.

- Как скажешь, - согласилась Альда.

Зарываясь пальцами в густые волосы клиентки, Кари раздумывала, стоило ли сказать Альде о знакомстве с Данте или нет. Лучше, если она не будет знать. Тогда есть шанс выведать что-нибудь полезное. Но с другой стороны, когда та об этом узнает, подобная тактика будет выглядеть лицемерно, если не подло. А этого совсем не хотелось.

Решив отказаться от опасной провокации, Каролина, как бы между прочим, сказала:

- А мы с твоим сыном знакомы.

- Да? – Альда искренне удивилась.

- Да, но оно такое «близкое», что я, как ты видишь, даже понятия не имела, что он твой сын. Кстати, его я могла бы тоже… - Каролина щёлкнула ножницами.

- Я в тебе не сомневаюсь, вышло бы великолепно, - отрешённо сказала клиентка.

- Знаешь, я уже давно заметила, что есть мужчины, которым ну абсолютно не идут короткие волосы. Данте один из них, его харизматичность только выигрывает.

Руки у Каролины и впрямь волшебные. Альда словно не в кожаном кресле сидела, а на мягкой перине. Расслабившись, она с трудом понимала слова и отвечала автоматически, чего Каролине и надо было. А требовалось ей - лишь чуть-чуть откровения со стороны итальянки.

- Я другим и не помню его. Уже много лет он носит эту длину.

- Это его вариант, говорю как парикмахер. И как женщина тоже, - она легкомысленно хихикнула. – Ох, женщины-то в восторге, наверное.