- Я хотела спросить…

- Спрашивай, - сказал он, но его мало волновало всё, кроме того, что было под её рубашкой. Его рубашкой. И она немного-то скрывала. Не было ничего лишнего. Только неприкрытая ничем женственность. Только она сама – такая как есть. Даже без косметики и слегка взъерошенными волосами она была идеальна. Покоряющая своей естественностью и врождённой сексуальностью, которая не зависела от длины юбки и цвета блузки. Она была в её глазах и каждом движении. В том, как она поправляла волосы или подносила чашку к губам. Как смотрела на него и опускала ресницы.

- Неужели это действительно так отвратительно? Мои волосы. – Она точно разгадала его взгляд. Прекрасно знала это выражение. Собиралась отпить, но так и не донесла чашку до рта. Замерла и задержала ту где-то на уровне скулы.

- Ты великолепна, Птичка.

Никто. Никто не мог сказать это так, как это делал он. Никто не смог бы сломать этим так же, как если бы сказал «Ты - ничтожество». Его «великолепна» не звучало как обычный комплимент. В этом не было банальности. Говоря подобные слова, он ставил на пьедестал. Возвышал. Заставлял чувствовать себя «королевой». Но так же легко, возвысив, он мог скинуть и растоптать. Очень легко. В два счета и она прекрасно это знала. А потому, рядом с ним, не очень хотелось себя чувствовать этой самой «королевой».

- Но ты же сказал... – Он забрал из её рук чашку, она, не сопротивляясь, позволила ему это. Как и расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки.

- Да, сказал. - И вторую.

- Ты сказал… - Его руки ненавязчиво касались её, передавая тепло, что окончательно путало мысли, - …что это отвратительно.

- Я любил твои длинные волосы. Но ты прекрасна в любом виде. Больше не стригись так коротко.

Теперь порадоваться, что ему нравились её длинные волосы или расстроиться, пожалев, что обстригла их? Лучше третий вариант.

- А мне так очень нравится. Мне так удобнее. - Он покончил с пуговицами и развёл полы рубашки в стороны. - И почему я наивно полагала, что на кухню мы идём, чтобы просто поесть?

- Я так и собирался. Правда. – Это было почти искренне. Только в глазах было совсем не то.

- Я тебе не верю, - сказала она, опираясь на ладони и немного откидываясь назад.

- В каком конкретном случае? – Он подхватил её под колени и притянул к себе.

- Конкретно в этом. – И хоть разговор происходил на лёгкой ноте, она всё же хорошо подумала, прежде чем сказать ему это. Но сказав, уже не сомневалась. Нужно разрешить себе расслабиться и выбрать какое-то одно направление. Не метаться между «можно» и «не стоит». А это всё, определённо, стоило того, чтобы просто попробовать.

- Говори. – Он привлёк её к себе, заведя руки за её спину.

Их объятия были нежными. Обоюдно. Её грудь слегка касалась его. Ладони тепло и мягко поднялись от локтей к плечам. И чуть надавив, замерли. Она любила касаться его. Это было приятно. Словно берёшь от него чуть-чуть его огромной силы. Присваиваешь её себе и его самого тоже.

- Что говорить? – Коснулась щекой его лица и обняла за плечи. Сжала пальцами выступающие мускулы. Даже замурчала от удовольствия. Разве можно остаться равнодушной?

- Всё говори. Я хочу, чтобы ты разговаривала со мной… Птичка… - нежно шепнул он. От его мягкого тёплого дыхания по телу пошли искры удовольствия. Он ласкал её ушко изнутри, едва касаясь кончиком языка. Прикусил мочку уха. Отпустив начал исследовать шею. Полизывать, спускаясь к ключице. Едва касаясь. Очень нежно. Очень.

Её дыхание прервалось. Изменилось. Стало чаще, и губы приоткрылись. Он прильнул к ним. Поцелуй длился совсем недолго. Всего несколько секунд. Но прочувствовалось. Это как искра. Оба почувствовали.

Там, где есть искры, там и молния. Грозовая...

Рубашка сползла с её плеч, но ещё держалась на теле.

Обнажённая грудь чуть касалась его. Легко тёрлась при каждом малейшем движении. Невероятно возбуждало. Обоих.

Прикосновения мужских рук, грубоватых, но ласковых - там, где ещё недавно блуждали его губы и язык. На том невероятно чувствительном месте чуть ниже уха. Эти резко контрастировали с предыдущими. Шероховатость пальцев. Ошеломительно до мурашек. Он мягко поглаживал шею, и так хотелось, чтобы спустился ещё ниже.

Но там снова оказались его губы, а руки переключились на бедра. Легко касались внутренней их стороны. Мучительно ползли вверх. Мягко задевали. Очень нежно.

Его губы стали настойчивыми, пощипывали шею, язык горячо прикасался. Каждый раз сладко и тягуче. Трепетно и требовательно.

Он целовал её шею. Плечи. Хаотично, не прокладывая дорожек. Зажигал огоньки. Как только прикасался губами, она вздрагивала, обнажая своё желание. Влажные губы и тёплый ласковый язык. Очень чувствительно. Почти нестерпимо. Она вся покрылась мурашками от удовольствия. Разгорячилась, требуя большего. И тогда прижалась к нему сильнее, чтобы ощутить крепость его тела, тепло, жар, бегущий по венам. Прижалась, обхватила его, чувствуя под руками крепкие напряжённые мышцы.

Когда он снова сделал это – прихватил губами кожу, касаясь языком, она вздрогнула, и с губ сорвался мягкий стон.

- Да, - сказал он, и дыхание его стало горячим. – Я хочу тебя слышать. - Обожгло, распалив ещё больше. Прямо в ушко – это очень чувствительно. Не меньше, чем, если ласкать грудь. Может больше. Глаза закрывались, а тело плавилось.

Она сползла на край стола, прижалась крепче, обхватив его бёдрами.

- О, да. Ты услышишь, я обещаю. – Он не дал ей вздохнуть. Вернулся к её губам. Приоткрыл их своими и без труда мягко скользнул языком внутрь её тёплого рта. Поиграл с её языком. Попробовал его.

Целовать её одно наслаждение. Вечно целовать. Не опускать никогда.

И наслаждение только от одного поцелуя. Незабываемое. Нескончаемое. Губы её нежные, манящие, тёплые. За ними не просто Она; она – страсть, любовь…

Её дыхание стало совсем прерывистое.

Его горячее.

Он целовал её долго. Не отрываясь. Потом дал короткую передышку и снова припал к жаждущему рту. Она уже не могла без него. Ей было мало. Ощущения становились всё острее. Удовольствие пронизывало от макушки до пят.

Ещё чуть-чуть и сердце совсем растает. Растечётся горячим потоком. Но этого наслаждения было мало. Это удивительно, но ещё не то. Хотелось того большего, наивысшего, которое нельзя описать никакими словами.

Он обнял её так крепко, как она хотела. Жёстко. Грубовато. Стиснул, прижав к себе. Хотя с ума сходил лишь оттого, как её полная грудь прижимается к нему. Как трутся об него затвердевшие от возбуждения соски. Впитывал её наслаждение, возбуждался, боясь не сдержаться. Пил его как нектар, целуя её рот и глотая прерывистые короткие вздохи и редкие стоны, которые она не могла удержать.

Теперь он кусал её. Прихватил шею. Слегка. Плечо. Провёл кончиками пальцев по спине, потом ладонью. Ласково гладил. Снова прикусил плечо. Лизнул, прижимая её к себе.

От этих невесомых прикосновений… невыносимо. Бил прямо по оголённым нервам. Она подрагивала в его руках, и каждое движение было нетерпеливо. Руки, то гладили его широкую спину, то замирали. И она сама, поглощённая ощущением от его ласк.

Он стащил с неё рубашку. Это было то, что так необходимо именно сейчас. Кажется, тонкая ткань не давала дышать свободно. Свободно впитывать прикосновения и ласки. Ощущения. Теперь бы тесно прижаться к нему всем телом. Так сильно, как только было возможно.

Снова его ладони на спине. Вниз к ягодицам. Руки тёплые. Потом снова вверх едва касаясь. Она рефлекторно выгнулась, ещё сильнее вжимаясь в него. Сжал ягодицы.

Она высказывала нетерпение, сильнее льнув к нему грудью. Тогда он коснулся её. Легчайшие, как крылья бабочки прикосновения. Мягкие. Тёплые. По окружности вокруг соска. Сам сосок едва притрагиваясь. Не ладонью. Пальцами.

Она застонала. Возбуждало до предела. Внутри одна сплошная ноющая боль. И между ног такая же пульсация. Добралась до молнии на джинсах и спустила их с него. Сама была влажная, а он такой твёрдый и горячий. Она прижалась к нему, начиная подрагивать. Кажется ещё немного…