Дворецкий почтительно поклонился, взял Венеру за руку и отвел ее в кухню.

Рогомм ожидала Венеру с величайшим нетерпением и принялась расспрашивать ее.

Когда Венера рассказала ей все, от странного взгляда пана до приказания, отданного им, не отпускать их без его ведома, девушка увидела, как глаза мегеры заблистали адской радостью, причину которой она поняла только впоследствии.

– Ах, как ты счастлива, малютка! – вскричала Рогомм.

– Счастлива? – повторила Венера. – Почему?

Старуха пожала плечами с презрительным видом.

– Почему? – повторила Венера.

Рогомм повернулась к ней спиной, и зловещая улыбка заиграла на ее толстых губах.

Дворецкий отвел обеих женщин в просторную комнату, где стояла широкая кровать, на которой могло поместиться человек восемь. Им дали свечку, потом принесли ужин и вина, которого спросила Рогомм, без сомнения, затем, чтобы удостовериться в начинающейся милости для Венеры.

Скоро они улеглись, и Венера, изнуренная усталостью, почти тотчас же заснула.

На другой день дворецкий опять пришел за Венерой, но на этот раз велел идти и Рогомм. Обе прошли по тем же галереям, вошли в ту же залу и нашли старика на том же месте и в той же позе, как вчера.

Когда они вошли, старик встал; Рогомм низко поклонилась ему. Он сделал ей знак отойти с ним в амбразуру окна. Там они принялись разговаривать шепотом. Разговор их был продолжителен, тем более что оба собеседника с трудом объяснялись на одном и том же языке. Часто они взглядывали на Венеру, а порой даже указывали на нее. Девушка поняла, что речь шла о ней. Она оставалась возле камина.

Когда таинственный разговор кончился, старик растворил небольшой шкаф, сделанный в стене, вынул оттуда стопку золотых монет, положил их в кошелек и бросил его Рогомм. Старуха подхватила кошелек на лету, спрятала его в карман, отвесила старику низкий поклон, подошла к Венере и поцеловала ее в лоб с притворной нежностью, которая причинила девушке невыразимый страх.

– Мы уходим? – спросила Венера.

– Да… – отвечала Рогомм, – то есть ухожу я одна…

– И я с вами!

– Нет…

– Как нет?.. – вскричала Венера.

– Ты останешься… Но не надолго… Я вернусь за тобой через несколько дней… А пока будь умницей, то есть не отказывай ни в чем этому достойному господину… Он желает тебе добра и… О! Много, много добра…

– Значит, вы бросаете меня одну? – прошептала Венера с испугом.

– Нет, этот господин примет в тебе участие…

– Нет, нет… – перебила Венера с отчаяньем в голосе, – я не хочу здесь оставаться!

– А я говорю, – возразила Рогомм с дьявольским хладнокровием, – что ты должна остаться непременно, а то нас обеих повесят, как твоего отца, Эшине!..

И гнусная мегера, воспользовавшись остолбенением Венеры, быстро пошла к двери и исчезла. Несколько минут девушка оставалась неподвижной, напрасно стараясь объяснить себе, что с ней случилось. Мало-помалу каким-то смутным инстинктом она поняла опасность своего положения. Она хотела броситься к двери, но старик как будто предвидел это. Он схватил Венеру за руку, и несмотря на все свои усилия, она никак не могла вырваться от него.

– Пустите меня!.. Я хочу уйти!.. – вскричала Венера, топнув ногой почти с детским гневом.

– А я хочу, чтобы вы остались! – возразил старик, сжимая ее руку с неимоверной силой.

– Вы мне не господин!.. Я вас не послушаюсь…

– Ошибаетесь, милое дитя!..

– Как? Разве вы господин… Мне? По какому праву?

– Я купил вас…

– Купили!.. – повторила Венера с изумлением, отвращением и ужасом.

– Вы это знаете так же хорошо, как и я, потому что только что видели, как я платил золотом…

Лишь тогда Венера поняла, какой гнусный торг заключила Рогомм, и зарыдала горькими слезами.

И все-таки она еще слишком была далека от того, чтобы предвидеть в эту минуту все несчастья, которые должны были обрушиться на нее.

– Я не люблю слез, – сухо сказал старик, – ступайте, я увижусь с вами после, когда вы станете благоразумнее.

Он ударил по столу прикладом пистолета. Тотчас вошел дворецкий.

– Уведи эту девушку, – сказал старик.

Доверенный слуга отвел ее в большую комнату, обтянутую темно-красным, будто кровавым, штофом. Всю мебель этой комнаты составляли кровать, стол, кресло и зеркало. В камине горел огонь. Дворецкий оставил Венеру одну; но когда он вышел, девушке показалось, что он запер за собой дверь на ключ. Она побежала к двери и убедилась в этом. Итак, она была пленницей! Девушка упала в кресло. Рыдания ее усилились, перейдя в припадок. Когда этот пароксизм несколько уменьшился, Венера начала обдумывать свое положение. Она сказала себе, что плен ее не может быть продолжителен, что, наконец, невозможно, чтобы женщина, которая заботилась о ней с детства, продала ее навсегда за несколько золотых монет. Она убедила себя, что Рогомм скоро придет за ней, и рассудила, что во всяком случае для нее выгоднее казаться покорной и воспользоваться первым представившимся случаем, чтобы убежать. А этот случай, по ее мнению, должен был представиться рано или поздно.

Эти мысли привели Венеру в спокойное расположение, тут дверь ее комнаты вдруг отворилась. Лакей, в сопровождении дворецкого, принес ей обед. Она села за стол и попробовала несколько блюд; но все они были так сильно приправлены пряными кореньями, что их едкий вкус щипал ей горло. Тогда она налила из хрустального графина неполную рюмку вина топазового цвета и выпила, чтобы утолить жажду.

После первого глотка она почувствовала странное ощущение: какое-то тяжелое и непреодолимое оцепенение, могущественнее самого сильного сна, постепенно начало овладевать ее телом и умом. Она легла и заснула, или скорее лишилась чувств.

По всей вероятности – и мы со своей стороны в этом не сомневаемся – в вине, принесенном ей, было какое-то наркотическое средство.

Ночью странный шум вывел Венеру из оцепенения. Она раскрыла глаза. Было темно. Она вскочила и хотела спрыгнуть с постели. Вдруг кто-то схватил ее за руку. Она хотела закричать, но голос ее замер. Притом, кто услышал бы ее крик? Кто заступился бы за бедную брошенную девушку в этом замке, где жили только презренные рабы и неутолимый деспот?..

Венеру могло спасти только одно чудо. Девушка сделала последнее усилие, в котором жизнь, готовая оставить ее, сосредоточилась вся! Слабая рука ее, поднятая к небу с мольбою о защите, вдруг наткнулась впотьмах на тяжелые складки длинного штофного занавеса. Венера машинально ухватилась за него, приподнялась и почувствовала, что висит в пустом пространстве.

Вдруг она услыхала падение какого-то тяжелого тела, потом сдавленное ругательство… Глухой стон… Хрипение… Потом все смолкло!

Упав на ковер, Венера не ушиблась. Только страшное волнение и ужас отняли у нее ясность мыслей.

Мало-помалу она опомнилась и тогда только могла отдать себе отчет в том, что случилось. Она лежала на полу. Глубокое безмолвие и полная темнота царили вокруг нее. Только в угасающем камине горели еще уголья. Она ощупью добралась до камина, раздула угли и зажгла лампу. Через несколько секунд комната была освещена.

С трепетом, но и решимостью подошла Венера к алькову. Ужасное, неожиданное зрелище представилось ее взору. Судорожное и отчаянное усилие, которому она была обязана своим освобождением, вырвало железное кольцо, которым был прикреплен к потолку балдахин кровати. Кольцо лежало на голове старика, седые волосы которого были окровавлены. Кровь, просачиваясь сквозь широкую и глубокую рану, текла на щеки и орошала густые длинные усы.

Венера в страхе отступила.

Умер ли старик? Венера этого не знала. Но умер он или был только без чувств, положение девушки было одинаково ужасно. В первом случае ее непременно обвинят в убийстве, и тогда она окончит свою жизнь подобно несчастному акробату, как предсказывала Рогомм. Во втором – ей предстояло спасаться от бешеной ярости и мести старика. Ей оставалось только одно: побег.