– Вашему королевскому высочеству стоит только захотеть… – отвечал Рауль, низко кланяясь.

– Вы были правы, кавалер, – продолжал Филипп, – вы были правы, что не хотели принять унизительного звания соперника Антонии Верди!.. Что такое знание этой ничтожной чародейки в сравнении с вашим знанием?.. Что значит ее могущество в сравнении с вашим?

На этот раз взгляд Рауля опять выразительно устремился на маркиза де Тианжа. Конечно, Рауль имел право гордиться самим собой, потому что он достиг с невероятным искусством первой части удивительно придуманного плана.

Между тем ужин приближался к концу и вместо того, чтобы, по обычаям Пале-Рояля, превратиться в оргию, сделался угрюм и безмолвен. Фантастические рассказы Рауля произвели на всех присутствующих впечатление зловещее и страшное. Собеседникам казалось, что, того и гляди, в залу пиршества явятся привидения, и каждый спрашивал себя, живое ли существо его сосед. Герцог Орлеанский понял, что невозможно было бороться против этой общей озабоченности, и встал из-за стола, говоря одной из оперных богинь:

– Уверена ли ты, Эмили, что ты не умерла и не похоронена две тысячи лет назад под каким-нибудь пелопоннесским лавром?.. Уверена ли ты, что ты не тень Аспази и Фринеи?

– Мне кажется, – возразила прелестная девушка, – что ваше высочество не раз могли убедиться в том, что я не тень…

– Совершенно справедливо, моя очаровательная Лаиса… Ступай же ожидать меня в моей комнате… мне надо поговорить с тобой…

– О греческой истории, ваше высочество?

– Именно.

Эмили исчезла, преследуемая грозными взглядами Парабер и Сабран. Потом регент отпустил остальных гостей, сказав Раулю:

– Кавалер де ла Транблэ, я жду вас завтра в два часа… нам надо поговорить о важных вещах…

– Завтра в два часа, – отвечал Рауль, – я буду иметь честь явиться к вашему королевскому высочеству.

И он пошел с маркизом де Тианжем к карете последнего, которая ждала их.

– Ну, маркиз, довольны ли вы мною? – спросил кавалер, как только они уселись на мягкие подушки кареты, быстро покатившейся.

– Вы спрашиваете, доволен ли я?

– Да.

– Ну, друг мой, я в восхищении, я в восторге!..

– Точно?

– Даю вам честное слово!

– Вы находите, что я хорошо разыграл свою роль?..

– До такой степени хорошо, что я, даже будучи предупрежден, слушал вас с изумлением и спрашивал себя иногда, не справедливо ли все это, так много было истины, естественности и убеждения в вашем рассказе…

– Вы меня радуете, маркиз!..

– Радуйтесь, радуйтесь, мой милый, потому что вы одержали блистательную победу, и кажется, она будет решительной.

– Итак, по вашему мнению, теперь крепко мы держим Филиппа?

– Связанного по рукам и ногам, – прибавил де Тианж. – И если вы будете продолжать как начали, то скоро будете управлять тем, кто управляет Францией!..

– Принимаю предсказание.

– Помните, кавалер, – заметил, смеясь маркиз, – что с нынешнего дня я прошу вашего покровительства на то время, пока вы будете всемогущим.

– Оно обещано вам заранее! – отвечал Рауль тем же тоном. – Удар, нанесенный итальянке, был жесток, не правда ли? – прибавил он гораздо серьезнее.

– Так жесток, что я сомневаюсь, поднимется ли она… Теперь я не дал бы и пятисот пистолей за влияние Антонии Верди на регента…

– Да услышит вас сатана, покровительствующий нам.

– Вот мы и доехали до ваших дверей, – сказал маркиз. – Не нужно ли нам условиться в чем-нибудь?

– Да, конечно!

– Я к вашим услугам…

– Я, кажется, говорил вам, что знаменитые обои находятся в разрушенном домишке, который называется Маленьким Замком и расположен между Сен-Жерменом и Рюэлем, на берегах Сены?..

– Да, вы мне говорили…

– Надо, чтобы эти обои были привезены в Париж как можно скорее.

– Ничто не мешает нам сделать это сегодня же.

– У вас, конечно, есть слуга, на которого вы можете положиться?

– Есть.

– У меня же есть мой верный Жак, который ради меня позволит изрубить себя на куски… Этих двух человек довольно.

– Что вы хотите с ними делать?

– Завтра утром, как только начнет рассветать, вы, я, ваш лакей и Жак отправимся в путь. Лошадьми править будет Жак. Через полтора часа мы будем в Маленьком Замке: лакеи наши снимут и завернут обои, а мы привезем их в Париж; следовательно, слухи о нашей поездке не дойдут до Пале-Рояля.

– Ну, если вы хотите, я завтра приеду за вами в восемь часов утра в охотничьем экипаже, чрезвычайно легком на ходу… Лошади мои помчат нас быстрее ветра.

– Хорошо. До свидания, маркиз.

– До свидания, кавалер.

Ровно в полдень маркиз де Тианж и кавалер де ла Транблэ возвратились из Маленького Замка с обоями, старательно завернутыми в толстый холст. Дорогой маркиз сказал Раулю:

– Кажется, любезный друг, покамест все идет хорошо… я даже нахожу, что все идет слишком хорошо!

– Что вы хотите сказать, маркиз?

– Я хочу сказать, что опасаюсь встретить одно препятствие – самое серьезное из всех. Что если оно вдруг явится в последнюю, решительную минуту и помешает осуществлению наших прекрасных планов…

– Препятствие? Какое, Боже мой?

– Или я ошибаюсь, или вы еще не сообщали вашей очаровательной Жанне, вашей живой и грациозной царице Савской, какую роль назначаете ей в фантастической пьесе, которую мы приготовляем к великому увеселению доброго Филиппа Орлеанского, регента Франции…

– Это правда, Жанна еще ничего не знает. Но что за беда?

– А если она не захочет нам помогать?

– Это невозможно!

– Напротив, все возможно! Женщины странны и капризны.

– Вообще вы правы, но в этом случае ошибаетесь. Жанна живет только мною и не имеет другой воли, кроме моей. Она сделает все, что я ей велю. Если я ей скажу, чтобы она пошла на смерть, для меня она пойдет с улыбкой! Не беспокойтесь же, маркиз, я ручаюсь за Жанну.

– Неужели она такова, как вы ее описываете?

– Уверяю вас!

– О, если так, то это не женщина, а ангел!

– Кто же в этом сомневается?

– В таком случае, кавалер, мы – оба заслуживаем галер, знаете ли вы?

– Ба! Это за что?

– Вы – за то, что обманули этого ангела, а я – за то, что помогал вам.

Рауль расхохотался.

– Вы говорите серьезно? – сказал он потом.

– Очень серьезно. Ну, любезный маркиз, я заранее утешаюсь, что буду грести на галерах короля в вашей компании… Впрочем, ручаюсь вам, что Жанна со мной вполне счастлива…

– Я вам верю, но продолжится ли это?

– Как можно долее. Притом разве я виноват, что был уже женат, когда встретился с Жанной? Я люблю ее всей душой, и если дьявол освободит меня от моей первой жены – а я прошу его об этом каждое утро, каждый вечер – настоящий брак немедленно заменит комедию, в которой вы мне помогали…

В тот же день, ровно в два часа, Рауля проводили в кабинет регента.

Филипп Орлеанский сделал два шага навстречу к молодому человеку. Эти два шага были неопровержимым доказательством начала милости – неслыханной, беспримерной безграничной. Сердце Рауля встрепенулось от радости, но лицо осталось бесстрастно и выражение его, глубоко почтительное, не обнаружило того, что происходило в душе молодого человека.

– Кавалер, – сказал регент, – знаете ли вы, что я не спал всю ночь…

– Смею надеяться, – заметил Рауль, – что не нездоровье стало причиной бессонницы вашего высочества?

– Я здоров, – отвечал Филипп.

– Однако эта бессонница?

– Вы одни причиною ее, любезный кавалер.

– Я? – вскричал Рауль, притворившись испуганным.

– О! He пугайтесь… Да, вы невинная причина. Я не спал, потому что меня занимали ваши три странные рассказа, особенно последний… о нем-то я и желал поговорить с вами сегодня… Со вчерашней ночи меня преследует неотступная мысль, любезный кавалер…

– Если бы я осмелился расспросить ваше королевское высочество…

– Вы спросили бы меня, какая это мысль? – перебил регент. – Я вам скажу: я хочу видеть царицу Савскую.