– Где же теперь Роже Риго и его жена? – спросил Рауль.

Мальчик не отвечал, как будто этот вопрос смущал его. Рауль заметил его нерешительность.

– Я тебя спрашиваю, где они? – повторил он. – Разве ты не знаешь?

– Зачем же… знаю.

– Так говори же.

– Они…

– Где?

– На кладбище.

– Умерли! – вскричал Рауль. – Умерли?..

– Да!

– Оба?..

– Оба.

– Давно?

– Да через полгода после того, как срыли домик…

– Но где же они жили до дня своей смерти?

– Ночевали где попало, то у одних, то у других, на фермах, в ригах… просили милостыню…

– Милостыню!.. – прошептал Рауль. – Нищета… милостыня и смерть…

Потом он прибавил еще тише, протянув руку к замку:

– Тот кто их убил!.. так низко, так подло убил!.. там!.. но терпение!.. терпение!..

Рауль мог бы сказать себе, что между тем как его родители умирали от голода и нищеты, у него было много золота и что если бы он пораньше осведомился об их положении и поспешил к ним на помощь, то исполнил бы только сыновий долг. Да, конечно, он мог бы сказать себе все это, но он этого не сделал. Молодой искатель приключений имел один из тех характеров, которые, при всяком несчастии, случившемся по их же собственной вине, обвиняют всех и вся, исключая самих себя.

Он позволил мальчику нагнать свое стадо, а сам отправился по дороге к гостинице. Усталая лошадь, чувствовавшая, что возвращается в конюшню, и к тому же беспрестанно понуждаемая голосом и шпорами всадника, везла его домой гораздо скорее, нежели к хижине. Десять часов вечера пробило на деревенской колокольне в ту минуту, когда Рауль сошел с. лошади на дворе гостиницы.

Воротившись в свою комнату, Рауль велел Жаку позвать к себе хозяина. Тот на заставил себя ждать и прибежал с колпаком в руках.

Скажем мимоходом, что Ла-Розу и солдатам его велено было распускать слух во всех гостиницах, где они останавливались, что они провожают знатного вельможу, который путешествовал инкогнито для исполнения особых поручений, столько же важных, сколько и таинственных, которые были возложены на него его высочеством Филиппом Орлеанским, регентом Франции. Прибавим к этому, что ни один из солдат не мог проболтаться, если бы даже и хотел, потому что кроме Жака никто не знал имени того, кому служил.

Слова: «вельможа», «тайные поручения», «регент» – производили повсюду необыкновенный эффект. Рауль сверх того имел привычку платить по-царски и по пути сыпал золотом.

– Что изволите приказать? – спросил хозяин.

– Прежде всего садитесь, пожалуйста…

– Такая честь!..

– Мы будем говорить, может быть, довольно долго… я должен расспросить вас кое о чем.

– Вот как? – сказал хозяин с инстинктивной недоверчивостью пикардийского крестьянина. – Расспросить?..

– Да, для блага государства… – заметил Рауль торжественным тоном.

Хозяин поклонился и сказал:

– Для пользы государства я готов служить вам…

– Скажите мне, давно вы живете здесь?

– Я здесь родился и никогда не выезжал отсюда, а мне теперь пятьдесят пять лет…

– Стало быть, вы знаете по имени или понаслышке все благородные фамилии в окрестностях?

– Я знаю всех дворян на десять лье кругом.

– Нет ли недалеко от згой деревни замка, который называется Ла-Транблэ?

– Есть… он находится менее чем в двух лье отсюда.

– Эта фамилия ла Транблэ, кажется, очень уважается в здешнем краю?..

– Вы хотите сказать, что это была знатная и благородная фамилия?..

– Как была?

– Она теперь угасла!

– Совершенно?

– Совершенно! Род маркизов прекратился!..

– Стало быть, последний Транблэ умер без потомства?

– У маркиза Режинальда – вот уж это был настоящий вельможа! – было несколько детей, только все они умерли. Под конец жизни он взял к себе прекрасного и доброго мальчика, сына крестьянина, жившего на его земле, воспитал этого мальчика как принца, любил как родного сына и намеревался усыновить его законным образом, оставив ему свое имя, свой титул и все свое богатство…

– Что ж… разве он не сделал этого?.. – спросил Рауль, стараясь преодолеть, волнение, которое легко понять.

– Увы! нет, не сделал…

– Почему же?

– Не успел: смерть застигла маркиза совершенно неожиданно; апоплексический удар вдруг поразил его, и акт усыновления остался неподписанным…

– Поэтому молодой человек, о котором вы говорите, разумеется, не мог быть владельцем имения, которое назначал ему маркиз де ла Транблэ?

– Именно… и бедный молодой человек в день похорон своего приемного отца был прогнан из замка…

– Прогнан!..

– Да, прогнан… и самым постыдным образом!

– Кем же?

– Тремя негодяями, тремя сонаследниками, которых маркиз Режинальд еще при жизни хотел лишить наследства…

– Что же случилось с молодым человеком?

– Неизвестно.

– Откуда знать, может быть, этот молодой человек еще и возвратится.

Хозяин покачал головой и сказал:

– Не думаю…

– Почему?

– Месть – такое блюдо, которому не надо давать стынуть… когда его любишь…

– Ба! это зависит от вкуса… мне, например, кажется, что оно очень вкусно даже холодное…

– Может быть, вы и правы… и я не позволю себе противоречить вам…

– Кому теперь принадлежит замок Транблэ?

– Трем наследникам!

– Как их зовут?

– Кавалер де Жакмэ, виконт де Вертапюи и барон де Морнсуш…

– Но почему же они не устроили так, чтобы замок и земли достались кому-нибудь одному? Разве они бедны?

– Они, напротив, страшные богачи, кроме наследства маркиза Режинальда.

– Почему же они не разделились?

– Что же делать? Они никак не могут между собою договориться и с тех пор, как получили наследство, тратят на тяжбы более, чем поместье Ла-Транблэ приносит дохода.

– Стадо быть, они в совершенной ссоре?

– Нет, хоть они тягаются друг против друга, но это не мешает мм жить в добром согласии…

– Это странно!..

– Однако это так. Вот и в настоящую минуту они все трое находятся в замке вместе со своими стряпчими. По утрам они вместе охотятся, в полдень посылают друг другу бумаги из одного флигеля в другой, а по вечерам напиваются в компании…

– Что же вассалы? Любят ли они их?

– Терпеть не могут! Это самые жестокие, самые неумолимые господа, и я не буду удивляться, если когда-нибудь пуля из-за куста долетит до своего назначении…

– Как? неужели они ненавидимы до такой степени?

– Да!

– Есть у них семейства?

– Нет…

– Как? они все трое холосты?

– Холосты, только кавалер де Жакмэ, как говорят, скоро женится…

– Право? На ком же? Уж, вероятно, на какой-нибудь молодой, богатой и прелестной девушке?

– На богатой-то на богатой, даже, может быть, на самой богатой наследнице во всей Пикардии, но не молодой и не прелестной!.. Невеста его старая дева, такая старая и безобразная, что, несмотря на свои четыре миллиона приданого, не могла найти жениха… ей почти сорок лет… Она слаба здоровьем, и общие слухи утверждают, что кавалер де Жакмэ женится на ней только в надежде скоро получить после нее наследство…

Разговор на этом прекратился. Рауль узнал все, что хотел узнать. Он простился с хозяином, лег в постель, но никак не мог заснуть.

На другое утро, к великому удивлению отставного сержанта Ла-Роза и его солдат, Рауль не отдал, как обыкновенно, приказания отправляться в путь. Весь день прошел в полном бездействии. Только в полдень Рауль призвал в свою комнату Ла-Роза и сказал ему:

– Мы действуем сегодня вечером, и сегодня же вы получите обещанную награду… Ни слова об этом вашим людям, чтобы они не проболтались… Если я открываюсь вам, это необходимо для того, чтобы вы не допустили ваших солдат напиться. Мне нужно, чтобы сегодня вечером все были готовы, спокойны, мысли всех ясны… Вы поняли меня, не правда ли?..