– Странный король, – вскричала Эмрода, – разве тебе не любопытно осмотреть твое подземное королевство?

– Ах! – отвечал Рауль с любезностью, более притворной, чем истинной, – когда я с тобою, я думаю только о тебе.

Молодая женщина устремила на своего возлюбленного взор, сиявший любовью.

– О! Мой король, – сказала она, – я люблю тебя…

Потом, после поцелуя, она взяла золотой свисток и свистнула один раз. Опускная дверь растворилась. Железная лестница с шелковыми перилами явилась. Рауль и Эмрода спустились по легким ступеням в мрачную залу нижнего жилья, Эмрода сделала два шага вперед, начиная от лестницы, потом два шага направо и топнула ногой о широкую плиту. Плита возле этой тотчас провалилась и открыла круглую гранитную лестницу.

– Пойдем, – сказала Эмрода, спускаясь по этой лестнице.

Рауль пошел за Эмродой. По мере того как он спускался, он испытывал странное ощущение. Порывы воздуха и горячий пар от растопленных металлов обдавали ему лицо. Он слышал странный, непонятный шум, а между тем этот шум был не чем иным, как глухим говором нескольких голосов, тяжелые удары молота, кипенье металла в котлах гигантского размера, пронзительный свист его, когда его переливают в холодную воду для остывания, и, наконец, резкий и однообразный стук машин, раздававшийся безостановочно, Все эти разнородные звуки составляли какое-то странное целое для того, кто их слышал в первый раз.

Между тем ступени следовали за ступенями. Раулю казалось, что он спускается в неизмеримую глубину. Изредка красноватый блеск, похожий на молнию в мрачную ночь, прорезал мрак. Скоро этот блеск сделался так ярок, что при сиянии его Рауль каждый раз был принужден закрывать глаза, Через минуту молодые люди дошли до поворота, спустились еще на несколько ступеней, и вдруг Рауль остановился, почти окаменев от изумления и восторга при виде поразительного зрелища, которое представилось ему.

Вообразите себе огромное подземелье со сводами, которые поддерживались тяжелыми каменными столбами римского стиля. Глубокий мрак покрывал отдаленные части этого подземелья. Середина, напротив, ярко освещалась красноватым светом, вокруг которого суетилась шайка демонов.

Здесь черные силуэты, освещаемые по временам перемежающимся пламенем, раздували гигантскими мехами горн; там фигуры не менее фантастической наружности мешали растопленный металл в дымящихся тигелях. Одни передавали слитки в листобойную, другие подкладывали под пресс совершенно готовые монетные кружки. Это была деятельность странная и некоторым образом сверхъестественная. Все эти люди, казалось, приносили свою часть труда какому-то адскому делу.

– Ну, что ты скажешь об этом, Рауль? – спросила Эмрода, остановившись на последней ступеньке и указывая на странное зрелище, которое мы описали и которое, конечно, прельстило бы Сальватора Розу или Рембрандта.

– Это страшно и вместе с тем прекрасно! – отвечал Рауль.

– Что ты думаешь о своих подданных?

– Я думаю, что они похожи на дьяволов.

– Немножко.

– Очень.

– Они не так черны, как кажутся, уверяю тебя; это добрейшие люди на свете.

– А что сказал бы о них судья по уголовным делам? – заметил Рауль, смеясь.

– Мы не спросим его мнения, – отвечала Эмрода тем же тоном.

Потом она пошла вперед. Скоро ее заметил один из работников и тотчас захлопал в ладоши. При этом сигнале мехи, тигели, котлы, все было оставлено. Фальшивомонетчики прибежали к Эмроде и приветствовали ее как настоящую королеву.

– Друзья мои, – сказала она, изъявив свою признательность за их приветствия, – мы живем во Франции, где женщины не носят короны… Притом моя рука слишком слаба, чтобы управлять вами долее… Вам, однако, нужен предводитель. И я нашла ere. Я отрекаюсь от своей власти и передаю ее в его руки… Приветствуйте моего преемника, повинуйтесь ему как повиновались мне. Вот он: это кавалер Рауль де ла Транблэ…

– Да здравствует кавалер! – закричали все в один голос. – Да здравствует новый глава фальшивомонетчиков!

Рауль в нескольких словах поблагодарил этих мошенников за честь, которую они ему оказали, обещал оправдать ее и поклялся не пренебрегать ничем, что могло сделать их общество цветущим, Эмрода сделала знак молодому работнику, и тот, сняв факел со стены, пошел провожать ее и Рауля по всему подземелью. Молодая женщина растворяла одну за другой железные двери, пробитые в толстой стене. Одна из этих дверей вела в бывшие темницы замка, еще наполненные орудиями пытки, заржавленными цепями и железными ошейниками; другая вела на склад, где целые бочки были наполнены золотыми монетами; третья и последняя дверь привлекла особенное внимание Рауля. Когда Эмрода растворила ее, он увидал высокую и тяжелую железную решетку, доходившую до самого свода. Между перекладинами этой решетки высовывались жерла двух бронзовых пушек.

– Что это за артиллерия? – спросил Рауль. – К чему может она служить в этом подземелье?

– Конечно, ни к чему, – отвечала Эмрода. – Но все обстоятельства, даже самые невероятные, были предвидены…

– Какие же это невероятные обстоятельства?

– Представим, что будет сделан донос в полицию, что самые ловкие сыщики нападут на след фальшивомонетчиков. Представим, что объездная команда явится в замок, что она откроет секрет подземелья и неожиданно ворвется сюда. Даже в таком случае нам будет нетрудно выпутаться.

– Каким же образом? – спросил Рауль.

– За этой решеткой скрывается потайной выход, который, после многочисленных поворотов, сообщается с глубоким рвом, который находится посреди леса и завален хворостом и мхом. Залп из этих пушек истребит часть полицейских, а пока остальные успеют выломать решетку, мы будем уже далеко и в безопасности.

– Бесподобно!

– Ты видишь, что несчастья почти нечего бояться.

– Вижу и удивляюсь, как все это умно придумано и искусно устроено.

– Теперь, если хочешь, мы вернемся наверх.

– Очень рад, потому что, говоря откровенно, воздух этого подземелья душит меня.

Молодые люди поднялись в первый этаж четырехугольной башни, сели у камина, и Эмрода сообщила Раулю множество подробностей о замке, которые слишком долго рассказывать здесь. Она рассказала ему, между прочим, что в прежних погребах замка была сделана кухня, в домике, походившем на бедную ферму, были помещены экипажи, лошади и те из слуг, которым благоразумие позволяло довериться.

Красные черепаховые часы с перламутровыми и медными инкрустациями показывали половину двенадцатого. Погода, довольно хорошая весь день, вдруг переменилась. Бурный ветер свистал в развалинах, ударяя вихрями снега в окна с мелкими стеклами. По временам, на несколько секунд, грозный голос бури умолкал; потом вдруг завывал с новой силою; ветер шумел, подражая зловещим раскатам грома, и, казалось, в своих судорожных усилиях хотел поколебать замок.

– Какая ужасная вьюга! – прошептала Эмрода, дрожа на своей козетке.

– Истинно дьявольская погода! – подтвердил Рауль. – Точно весь ад ожесточился и не хочет оставить в эту ночь камня на камне в старом замке.

– Аду, – отвечала Эмрода, смеясь, – не следует дурно обращаться со своей собственностью…

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что Проклятый Замок неоспоримо принадлежит дьяволу… Спроси у первого встречного из окрестных крестьян и даже у первого горожанина в добром городе Сен-Жермен – и эти добрые люди заговорят с тобою о Проклятом Замке не иначе как перекрестившись.

– А помнишь ли ты, милая Эмрода, – сказал Рауль, – что ты обещала рассказать мне легенду этого замка.

– И я готова сдержать мое обещание, тем более что эта ночная буря шумит как будто нарочно затем, чтоб увеличить эффект моего рассказа.

– Легенда эта объясняет название замка?

– Почти.

– Длинна она?

– О! Нет, – отвечала Эмрода, улыбаясь, – будь спокоен, она очень коротка.

– Тем хуже! Я тебя предупредил, что люблю легенды, особенно фантастические.