После определённой дозы все мы смотрим на жизнь легче, чем ранее.

— Кто ты?

— Я дух табака.

— Но я ведь не звал тебя.

— Ну и что. Я расскажу тебе о том, что манило тебя всю жизнь, а ты и не подозревал об этом. Но иногда тебе хотелось взлететь и растаять в небе. И я знаю почему. Это твоя душа рвалась на части, а ты так и не понял отчего.

И изумрудная змейка повела свой рассказ о дальних странах, о возможностях судьбы, о взлётах и падениях и о неведомых далях, где протяни руку — и мечта обернётся явью. И дальше, и дальше, и дальше…

Макс знал, что пока он курит сигарету за сигаретой, рассказ будет продолжаться, потому что дух табака (а именно так, напомним, звали таинственное видение) является только к избранникам своего Учения.

Наутро ему всё показалось сном, но в то же время он знал, что и мистическое создание, и захватывающие рассказы были слишком реальны для галлюцинации.

И вот с тех пор, не раз и не два, при очередной затяжке являлось ему изумрудное чудо. Иногда оно принимало форму бабочки, иногда женщины, но чаще всего змеи. И говорило ему что-то, от чего плакала и трепетала его душа, и не было для него в этом мире слаще и пронзительнее боли.

Но в один из вечеров, глядя на столбик осыпающегося пепла, он не услышал знакомого голоса. Вновь и вновь, прикуривая сигарету, он вглядывался в окружающую темноту. Но лишь резь в покрасневших глазах и сонное тиканье часов были ему ответом. И тишина.

Потом все, кто более-менее знал его, говорили что Макс словно взбесился. Уже никто и никогда не видел его после этого без сигареты. Дорогой ли, дешёвой ли. И всегда у него было какое-то ищущее выражение лица, как будто музыкальная трель рассыпалась в воздухе, а он так и не дослушал её до конца.

На несколько недель он исчез, и когда вконец озабоченные соседи взломали дверь в квартиру, они нашли там то, чего и боялись. Труп с погасшей сигаретой во рту. От сладковатого запаха кружилась голова, но это было понятно. Поражало другое: несмотря на тление, на лице мертвеца явственно виднелось радостно-тревожное ожидание. Как будто вот-вот случится чудо и ему вручат дар, которого не удостаивался ещё ни один из смертных…

Похороны были краткими и торопливыми, когда же все разошлись, на не тронутой ещё дождями могильной плите блеснула зелёная лента. Кто-нибудь из случайных наблюдателей, возможно, не обратил бы на неё внимания, но если бы они пригляделись, то увидели бы невероятно изящную змейку. А если бы кто-то услышал ее тихие напевные слова, вряд ли бы он понял, о чём шла речь…

Ну вот и ещё один, один из многих.

Идите ко мне, я расскажу вам сказки, которых вы ещё не слышали. Идите ко мне, вы их не забудете.

Кто знает? Возможно, некоторые любители сигаретного зелья могут дать ответ на этот вопрос.

И, как всегда после полуночи, его снова начал бить озноб… Не первый и не последний раз за все эти долгие ночи. Только закроешь глаза, и спасительная темнота уже готова принять тебя в свои мягкие объятия… То же самое видение — чёрный пёс у аптеки. И смотрит, смотрит тебе в глаза с лёгкой насмешкой. Как будто знает о тебе что-то такое, что обычно стремишься скрыть от других. Собачьи глаза мудры, но у этой псины не было той мудрости во взгляде, одна пронзительная издёвка.

Каждый раз, возвращаясь с работы, у старой маленькой аптеки, почти спрятавшейся под жёлто-зелёной елью, он встречался глазами с этим, как будто привязанным к пейзажу, созданием. День за днём, месяц за месяцем, глаза в глаза. Человек-пёс, пёс-человек…

Однажды, тёмным проливным вечером, он чуть не попал в аварию, заворожённый этим пристальным, насмешливо-ожидающим взглядом… Случайность. Но последние месяцы, стоило только провалиться в спасительную темноту, яркой вспышкой — пёс у аптеки.

И сон срывался вспугнутой птицей, и так до самого утра.

В этот день он возвращался с работы непривычно поздно. Людей на улицах уже не было. И лишь свист ветра, разбивающегося о вершины зданий, и слабый сонный свет фонарей говорили о том, что это Город. И что цивилизация не спит никогда… Время чёрных котов.

Неожиданно он вспомнил, что его первая жена всегда называла так эти часы с полуночи и до рассвета. Кажется, то ли бабушка, то ли мать рассказывала ей в детстве, что, после того как пробьёт, двенадцать, в город на улицы выходят чёрные коты. Но это не простые кошки, они больше обычных раза в три и, бродя по тротуарам, жадно ловят любые злые мысли, гнев, страх с таким же наслаждением и азартом, с каким наши маленькие пушистые друзья гоняются за мышами. И от этого они растут, становясь всё больше и злее… Горе тому одинокому пешеходу, который повстречается с ними на своём пути.

Бред… Лёгкий озноб пробежал у него по плечам. И внезапный раскат грома испугал так, что он чуть не выпустил руль. Но всё обошлось. Машина спокойно мчалась по дороге, и фары деловито освещали то листья деревьев, прибитые каплями дождя к асфальту, то редких прохожих, спешивших скорее укрыться от ненастья. Но вот и аптека. И, как в дешёвом фильме ужасов, опять та же самая картина — чёрный пёс у дверей.

И ведь нельзя было сказать, что в этой беспородной псине ощущалось нечто демоническое. Простая дворняга средних размеров. Мы ежедневно встречаем таких на наших улицах. Уши висят, хвост колечком — белые, рыжие, пегие. Но только ни одна собака до сих пор так пристально не смотрела в глаза человеку. Собаки обычно отводят взгляд. И, скорее всего, ни у одной собаки не бывает такого иронично-насмешливого взгляда. Это он знал наверняка. И в этот момент проклятая псина облизнулась и высунула язык, словно открыто усмехаясь над ним.

Бешеная злоба часовым механизмом застучала в висках. Ещё мгновение, и машина рванулась вперёд, словно собираясь протаранить старую постройку со всем тем, что находилось рядом с ней. Рёв мотора и грохот молнии слились воедино. Каждая секунда растянулась так, как тянется время в приёмной дантиста — медленно, страшно, неотвратимо. И, словно во сне, он увидел, как падает старая ель прямо к колёсам его автомобиля и как яростно-белая молния впивается в крыльцо аптеки…

Сколько это длилось — неизвестно. Когда он пришёл в себя, машина стояла у самой обочины, рухнувшее дерево лежало поперёк дороги, а собака… Этот пёс, не дававший ему ни одной спокойной ночи, лежал, вытянувшись, и тихий дождь гладил его густую шерсть, словно лаская его за всех людей, которые когда-либо были виноваты пред ним.

Безудержная полубезумная радость охватила этого ещё молодого, но уже так уставшего от непредсказуемости жизни человека. Наконец-то! Снова спокойные ночи, спокойные вечера и дни. А то в последнее время он уже был готов окружной дорогой добираться до дома, лишь бы не видеть этих проклятых глаз.

Поспешно он выскочил из машины, лёгкое тельце чёрной твари уже не внушало ужаса. Безжалостные, насмешливые глаза были закрыты. И даже какая-то мимолетная жалость скользнула по сердцу и растаяла. Как первый снег под лучами остывающего, но ещё теплого ноябрьского солнца…

Всё было как во сне. Доброжелательный шум мотора. Мост. Река. И чёрный комок, почти беззвучно плюхнувшийся в эту холодную, стремительную темноту…

Казалось, что ночь бесшумно аплодирует победителю. И дом, любимый дом каждой половицей выражал ему свой восторг и преданность.

И вот уже долгожданная ласковая темнота сна начала нежно укачивать его в своих объятиях… Глаза… Усмешка…

Утром он встал злой, как чёрт. Это животное сдохло у него на глазах, ну почему же он снова не может спать?!

День сбился бесповоротно. На работе всё было не так. И уже по пути к дому единственная мысль согрела его. Сегодня у старой аптеки никакая усмешка не поджидает его…

Он был там!!! Этот потрёпанный жизнью и блохами, кудлатый, чудом воскресший из мёртвых пёс сидел и добродушно ухмылялся ему.

Ну нет! Ну уж нет! Чудес не бывает! Надо покончить с этим раз и навсегда!..