— Остановка здесь, — сказала Напхи внезапно дрогнувшим голосом. И встала, готовая сойти на землю. — Посмотрим, что мы отсюда увидим. — Они приближались к холму. Мохнатому холму цвета кости.

К холму, покрытому не побелевшей от мороза травой, а шерстью.

Желтый холм заурчал. Содрогнулся.

Зарычал.

Рывок, поворот стрелки, и все пеньки и бугорки на холме пришли в движение. Что-то зачавкало вокруг, заклацало зубами, как будто со всех сторон сразу раздался гортанный звериный выдох.

Холм открыл злые глаза.

— Ох, боги мои! — не сдержался кто-то. — Да это же он!

Внезапно земля неистово содрогнулась, и птицы кругом загалдели громче, чем команда, а холм оказался вовсе не холмом, а колоссальной горбатой спиной и боком Насмешника Джека, белого крота. Раздался страшный рык, оскалилась, брызгая слюной, пасть, каждый клык в которой был величиной с дерево, и животное совершило прыжок — тонны и тонны мяса, мускулатуры, оживляемой злой волей чудовища под шерстью неживого белесого оттенка, взвились в воздух и обрушились на землю так, что не только пространство вокруг, но даже само время прогнулось и замерло. А потом подслеповатое, но от этого не менее устрашающее чудовище взвилось на дыбы и тут же ушло вниз, под землю, оставляя за собой руины: разорванные пути, поломанные деревья и яму с неровными краями.

Пальнуло ружье, мелькнула в темноте вспышка. Земля вздрогнула снова. Бенайтли, Браунолл, Борр — все попадали на дно дрезины и вцепились руками в перила, когда мир вокруг них опять встал на дыбы. Кто-то яростно жал на тормоза, чтобы не дать дрезине последовать за чудовищем в пропасть. Откуда несся смешанный с пылью рев.

О, какая устрашающая конституция.

Один за другим открывали глаза члены команды на дрезине. Плевались и кашляли от пыли, которую поднял Большой Насмешник. Ощупывали свои синяки и царапины, убеждаясь, что живы.

Начинали обмениваться потрясенными взглядами. Увидели капитана, которая стояла на дрезине во весь рост, не только не напуганная, но даже торжествующая. В одной руке она держала ружье. Из его ствола в воздух поднималась струйка дыма, похожая на грозящий палец.

Напхи наклонилась над возникшей только что дырой, заглянула в ее темные глубины. В ее искусственной руке был зажат купленный недавно механизм. На нем мигали лампочки. Она подняла над головой обе руки, встряхнула ружьем и прибором, улыбнулась. Улыбка вышла страшной.

— А теперь, — сказала она, — мы будем просто ждать.

— Ящерицы, — прошептал, наконец, Мбенда обращение к странным игуаноподобным богам Менданы, его дома. — Вы знали, что это. И знали, что мы не подойдем к нему так близко, если узнаем. Вы его видели. Это же план. Часть первая. Правда, капитан? — Гнев в его голосе мешался с восхищением.

Капитан ничего не ответила. Она нажала кнопку на коробочке и посмотрела на сигналы. Подземные передвижения ее немезиды фиксировались на экране. Прибор получал информацию от маяка, который она при помощи ружья всадила гигантскому кроту под шкуру.

Они были в срединном рельсоморье: не в самой его дальней, открытой части, далеко от твердой земли, но и не там, где прибрежные бухты и заливы с впадающими в них рельсореками охраняли многочисленные патрули. Здесь сами рельсы и следующий по ним поезд пробирались через корявый зимостойкий лес.

— У-ууу, — говорил Деро. Отведя поезд Шроаков подальше от примостившейся на выступе скалы деревни, чьи домишки издали казались нагроможденными друг на друга, он глядел в боковое окно на сообщество мелких обезьян, наблюдавших за ними с деревьев. Снова попробовал их подразнить. — Э-эээ, — сказал он на этот раз. И запрыгал.

Обезьянье семейство наблюдало за проходящим мимо поездом, чинно и угрюмо восседая на ветках. Старая самка потянула носом воздух и помочилась. Остальные побрели прочь, по очереди переставляя лапы по веткам.

— Тча, — вырвалось у Деро. — Глупые твари. — И тут же он добавил: — Правда?

— Не знаю, — ответила Кальдера. Она делала записи в бортовом журнале.

— Да брось ты, Кальд. Ведь мы же хотели повеселиться.

— Повеселиться? — повторила она за ним медленно. Оторвалась от книги. — Повеселиться, говоришь? Да ты хотя бы знаешь, куда мы направляемся? Конечно, нет. Вот и я не знаю. В этом-то все и дело. Зато ты знаешь, что наша поездка — никакая не шутка. Мы выполняем обещание, вот мы что делаем. Обещание им. Так подумай еще раз и скажи мне снова — это, по-твоему, развлечение?

Она уставилась на брата. Он не отвел глаз. Он был ниже ее, причем заметно, но он все же выставил вперед подбородок и, набычившись, произнес:

— Конечно. Ну, немного.

И Кальдера, сразу как-то обмякнув и расслабившись, со вздохом ответила:

— Да. Наверное, в какой-то степени это развлечение. Знаешь что? — и она бросила взгляд на рощу, которую они только что проехали. — Если нам еще встретятся обезьяны, мы будем кидать в них фрукты.

Еще одна характерная особенность этих участков путей, ведущих от твердой земли вдаль — не считая преграждающих путь скалистых рифов, россыпей утиля, обильно переслоенных металлом, поросших деревьями узких проливов между островками твердой земли, — заключается в том, что они чрезвычайно опасны. Не ленитесь заглядывать в карты, машинисты. Опасность возрастает во сто крат, если вы решаетесь не прерывать движение ночью.

Шроаки были намерены ехать всю ночь. Окружив себя измерительными инструментами, они сидели в кабине, похожей на пещеру, полную таинственного мигания светодиодов. Ночь выдалась совсем беззвездная, и если бы не мощный белый луч маяка, беззвучно описывающий круги вдали на башне, ехать было бы трудно.

— Внимание, — сказала сама себе Кальдера и сверилась с картой, которая показывала опасную близость путей к каменным осыпям с одной стороны и зыбучим пескам с другой.

— Так тебя растак, — буркнула она, замедлила поезд и направила его обратно. — Пойдем здесь, — объявила она вслух. — Это, должно быть, маяк Надежного Дома. — И она снова сверилась с картой. — Значит, если мы пойдем вот сюда…

Направив свой пульт дистанционного управления на стрелки, она стала по одной переводить их в нужное положение, приближаясь к маяку. Колеса зашелестели по железу. Крохотные тени замельтешили в луче их головного прожектора: это ночные птицы и летучие мыши отстаивали свои охотничьи права перед мощным светом.

— Где это мы? — спросил Деро. Кальдера ткнула пальцем в карту. Деро посмотрел и нахмурился. — Да? — переспросил он.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — возразила Кальдера. Она скрипнула зубами и стала возиться с рычагами управления. — Знаю, знаю, судя по наклону путей, ты бы предположил, что мы сейчас чуть дальше к северу, так? Вот. — Небезопасный участок остался позади. — Так вот, эти карты не самые современные. В них, должно быть, ошибка.

— Ну, если ты так считаешь, — ответил Деро с сомнением. — Хотя… — и он, сощурившись, уставился в ночь.

— Ну, а что тогда это еще может быть такое? — спросила Кальдера. Прицелилась, перевела стрелку. — Я про маяк. Что здесь, по-твоему, новый построили, что ли?

Но, не успели эти слова сорваться с языка Кальдеры, как она уже мысленно сама ответила на свой вопрос. Деро смотрел на сестру, ничего не понимая, напуганный ее видом. Какая-то вспышка снаружи привлекла его внимание. Сверкнуло слишком близко.

— Там что-то есть, — сказал он. — Вон на том берегу.

— Стоп! — закричала Кальдера и что было сил рванула тормоза. Колеса негодующе взвизгнули, и состав нехотя остановился. Деро пошатнулся и упал. — Назад, назад, назад! — вопила Кальдера.

— Что ты де?..

— Проверь задний вагон! — Луч света пролетел над ними. Поезд стал медленно сдавать назад, отступать перед клочком темноты, одним среди многих.

— Что мне искать?

— Все что угодно, сзади.

— Там ничего нет.

— Отлично! — сказала Кальдера и ускорила реверс. — Продолжай следить! Повернем, как только сможем.