— Ну и что? Думаете, я не смогу сыграть зрелую женщину? — спросила Екатерина, приосанившись.

— Надеюсь, что сможете, — искренне ответила ей Диана, с облегчением поняв, что смогла заинтересовать ее не на шутку. — А то я уже так устала искать… У нас и Зоечке на пробах роль найдётся, — улыбнулась она девчушке, восторженно разглядывающей её.

После лекции решил заехать к нашим парням в ДАС, а то завтра с утра уже встреча на кожгалантерейке. Хорошо бы что-то сразу ответить директору по поводу строительной бригады.

Парни в моей бывшей комнате встретили меня настороженно, никто не ожидал моего появления. Из прежних жильцов там остались Семен Давыдов, да Ираклий, но их пока не было, в городе задержались. Двоих других не знал, но они меня сразу узнали, едва представился. Ираклий и Семен, сказали, про меня много рассказывали. И странно как-то стали посматривать… Может, они вообразили, что мне почему-то место в комнате снова понадобилось? Типа, развожусь и обратно в общагу съезжаю? А тут уже все занято… Но когда я объяснил, что новая бригада на объект срочно нужна, со смехом и в шутку сразу повскакивали, изображая готовность выдвинуться на работу прямо сейчас. Мол, наслышаны про наши строительные бригады и готовы присоединиться.

— Мужики, кроме шуток, целая фабрика без столовки осталась, — рассказывал я. — Народ ходит голодный и злой, того и гляди, взбунтуется. Директор из своего кабинета уже выходить боится.

А тут, как раз, и Ираклий с Семеном в комнату зашли… Ираклий, кстати, двигался все лучше и лучше. Ходил еще осторожно, но уже не как старик… Глядишь, еще месячишко, и полностью забудет про тот кошмар.

Я тут же серьёзно переговорил с Ираклием. У Лёхи Сандалова работа до конца апреля уже расписана. А русско-немецкая бригада Ираклия взяла объект на прошлой неделе и планировала в субботу там закончить.

— А следующий объект у вас уже есть на примете? — поинтересовался я.

— Объект-то есть… Но мы можем разделить временно бригаду, у нас же десять человек, — задумчиво проговорил Ираклий. — Мартин возьмёт на себя плановый объект, а я возьму твою столовую. За неделю управимся там? Как думаешь?

— Я там не был даже ни разу, — честно признался я. — Понятия не имею, какой там фронт работ. Но… Мне там надо быть завтра с утра в десять, давай, вместе подъедем, я тебя сразу на месте заказчику представлю, сам всё посмотришь.

— Первую пару задвинуть? — поморщился Ираклий. — Ай, ладно. Поехали! Мужики прикроют, если что, — оглянулся он на Семена.

У меня прямо от сердца отлегло, хоть одна проблема решилась. Показал Ираклию глазами, чтобы вышел за мной в коридор, когда прощались. Спросил, почему его соседи так рвутся в бригаду, но еще не в ней — вместе же живут.

— Да не, не повезло нам с Семеном с новыми соседями. Взял я их в бригаду как-то, едва попросились, у нас там аврал был, так началось сразу — один на ногу кирпич уронил и из строя выбыл, второй на следующий день отказался выходить, потому что все руки в мозолях лопнувших были. Больно, мол. Да у Женьки Костиной все руки в крови были поначалу, а ведь исправно работала! И ведь ему говорили в перчатках работать, выпендриваться начал зачем-то. Два клоуна, короче, веры им больше нет. Денег хотят, а рассчитывать на них серьезно не приходится. Да и не упускают случай за наш счет отъесться… На следующий год постараемся их переселить куда-нибудь, да нормальных парней к себе пригласим в комнату.

Попрощался с другом, и, спустившись на первый этаж, встал в очередь к телефону-автомату.

Мне обязательно сегодня нужно встретиться с Сатчаном. На работе его уже не было, позвонил домой. Римма сказала, что ещё не вернулся с работы. Попросил её передать ему, как приедет, что я выезжаю к ним, дело одно есть.

Когда я приехал к Сатчанам, Павел был уже дома. Округлившуюся Римму смог обнять чисто символически. У неё уже накрыт был стол на кухне с ужином, она усадила нас и оставила спокойно поговорить, прекрасно понимая, что просто так я бы не примчался. Понятия не имею, знает ли она, что муж непростыми делами занимается, но ведет себя так, словно знает…

— Слушай, был сегодня на кожгалантерейке, — начал я. — Они с прошлой недели уже делают продукцию из дополнительной партии сырья, а куда потом всю эту продукцию? Раньше её вывозили люди Сальникова, а сейчас мы её куда будем пристраивать? Есть уже какие-то мысли на этот счёт?

— Был разговор, — начал вспоминать Сатчан. — Но что решили, убей не помню. А что ты так волнуешься? Был бы товар, а продать всегда успеем.

— Ты не забывай про мадам Дружинину, — серьёзно посмотрел я на него. — Нам сейчас, по-хорошему, нельзя, чтобы эта продукция на фабрике даже лишний день находилась.

Он поджал губы недовольно, думать о плохом ему совсем не хотелось, но и возразить мне было нечего.

— И ещё… Нельзя недооценивать людей, — усмехнулся я, вспомнив про бухгалтерш двух предприятий. — Представляешь, моя бухгалтерша с кожгалантерейки передала записку в Серпухов с водителем фабрики, когда они нормальное сырьё отгрузили, и попросила их главбуха о встрече…

— Зачем? — поражённо уставился он на меня.

— Документы они нам неправильно оформляли, — отмахнулся я. — Дело-то не в этом. А в том, что та в ближайшую субботу уже была в Москве и они встретились…

— И что теперь? — недоумевал Сатчан. — Это плохо?

— Чёрт его знает… Так-то нет ничего особенного в том, что бухгалтера сотрудничающих предприятий общаются между собой. Но эти две кумушки обсуждали тонкости нашей работы… Это и есть тот самый пресловутый человеческий фактор…

— Что они там ещё могли обсуждать? — напрягся Сатчан.

— Видимо, что власть поменялась, — задумчиво взглянул я на него. — Моя бухгалтерша говорит, им там никто ничего не объяснил, а люди-то не дураки, все понимают, что что-то происходит. А в нашем деле, любые перемены чреваты проблемами и очень большими… Говорит, эта бухгалтерша Серпуховская так плакала…

— Почему? — удивился он.

— Я так понял, что от страха неизвестности… Человеческий фактор — самое слабое звено в нашей цепи, его надо холить и лелеять, — ответил я. — Надо бы узнать, что у них там творится. А то нервишки у кого-нибудь сдадут и поедем все дружно лес валить.

— Наговоришь ещё, — передёрнуло его от этой мысли.

— Слушай, такие вещи лучше профилактировать, чем потом с последствиями разгребаться.

— Да это понятно всё, — недовольно ответил он. — Меня раздражает, что о каждой мелочи думать надо, за каждым присматривать…

— А как ты хотел? Один раз раскрутил маховик и он как вечный двигатель всю жизнь сам крутиться будет? Нет, его всё время надо подкручивать, чтобы он свою скорость, хотя бы, не терял, а лучше, ещё больше разгонялся. Любое дело этого требует, на самотёк ничего бросать нельзя. Иначе плакала твоя прибыль.

— Но почему так? — возмутился Сатчан. — Почему просто нельзя всем работать на своём месте в рамках своих обязанностей? Распределил, кому что делать, назначил толковых ответственных…

Я только широко улыбнулся от такой наивности. Сколько историй в двадцать первом веке я слышал, которые начинались примерно одинаково — какой-то энергичный мужик сколачивает бизнес на миллионы долларов, оставляет его партнеру или доверенному лицу, а сам сваливает на несколько лет отдохнуть от праведных трудов куда-нибудь на Канары или Ибицу-Шмибицу… И заканчивались они примерно одинаково… Через эти пару лет оставались от его бизнеса рожки да ножки, а партнер или доверенное лицо сами за рубеж уезжали на отдых на несколько лет… Причем, что характерно, старались выбрать другой курорт, чем тот, на который опрометчиво отъехал владелец бизнеса, понадеявшись на их порядочность…

— Чем ниже должность, тем легче оставаться в рамках своих обязанностей, потому что от тебя мало что зависит. А на высоких должностях, если ты знаешь, что тебя никто не контролирует, очень велик соблазн засунуть руку в чужую прибыль. И противостоять этому соблазну практически никто не может. Начнут с малого, и постепенно начнут делить твою прибыль с тобой пополам. И это если что-то сдерживает от того, чтобы не забрать вообще все. Поэтому личное присутствие в любом деле необходимо, просто, как сдерживающий фактор. А в некоторых случаях и это не помогает. Вспомни хоть Ганина… Такое впечатление, что если кошелек рядом с ним оставить и отлучиться куда на пять минут, он не сможет удержаться от того, чтобы половину купюр из него вытянуть…