– Спасибо, – выдавил он.

– Пошел ты, – рявкнуло Чудо-Юдо.

Джэй повернулся к Даттону.

– Вы знали, что я приду, – сказал он. Это не был вопрос.

– Вы или кто-то вроде вас, – ответил Даттон. – Сколько вам заплатил Барнет за предательство собственного народа?

На мгновение Джэй подумал, не ослышался ли он.

– Барнет, – с сомнением произнес он. – Что вы мелете?

– Не испытывайте мое терпение, г-н Экройд, – устало сказал Даттон. – Почему тузы настаивают на том, чтобы с джокерами обращались как со слаборазвитыми детьми? Будь я дураком, не стал бы тем, кем стал.

– Насколько я знаю, вы, может, самый толковый парень на свете, – сказал Джэй. – Но все же вы не правы.

– Я? – сказал Даттон. – Тогда почему вы здесь?

Джэй поколебался.

– Вы знали, что куртка настоящая?

– Да. – Даттон внимательно смотрел на него глубоко запавшими на призрачно-желтом лице глазами. – Хризалис явственно на то намекала, когда ее передавала для диорамы.

– Похищенное письмо, – сказал Джэй. – Спрятать вещь на виду, где сотни туристов ее видят ежедневно, думая, что это ее собственная копия. Неплохо. А не говорила ли она вам, для чего ее надо прятать?

– Нет, – ответил Даттон. – Это дразнило мое любопытство, но я приучился не давить на нее. После ее смерти я все узнал.

– От нас, – вставило Чудо-Юдо. – Мы ему рассказали, после того как ты ушел, здесь, той самой ночью. Вы, тузы, считаете, что у джокеров говно вместо мозга, но на сей раз джокеры вас обошли.

– Так вы знаете про Хартмана? – спросил Даттона Джэй.

– Что он с дикой картой? – спросил Даттон. – Ну и что? Он все равно последняя надежда для нас, джокеров. Да, он это скрывает. При нынешнем политическом климате у здравомыслящего человека нет иного выбора. Публика ни за что не проголосует за дикую карту, пусть латентную, как у Хартмана: всегда есть шанс, что вирус проявит себя и превратит его в одного из нас. Именно поэтому Барнету так нужна эта куртка.

– Я не работаю на Лео Барнета… – начал Джэй.

– Лжец! – рявкнуло Чудо-Юдо. – Ты взял деньги у этого хренова натурала, чтобы свалить Грега.

– Ты не прав, – сказал Джэй. – Хартман – туз-убийца, он…

Чудо-Юдо оказался быстрее, чем думал Джэй. Он подбежал к стулу, сгреб его за волосы и влепил пощечину, так что зубы лязгнули.

– Заткнись! Грег – единственный настоящий друг джокеров!

Рот Джэя наполнился кровью от разбитых губ. Он сделал попытку сплюнуть ее на проволочную маску и воззвал к Даттону.

– Вы что, будете здесь сидеть и наблюдать, как эта святая троица делает из меня отбивную, или вы хотите меня выслушать?

– Оставь его в покое, Джон, – сказал Даттон. – Хочу послушать, что он скажет. – Поколебавшись, Чудо-Юдо отпустило волосы Джэя и отступило от стула. Массивное тело джокера волновалось. Было видно, как утолщаются пальцы левой руки и пропадают бугорки грудей.

– С Лео Барнетом я совсем не знаком, – начал Джэй.

– Вы – туз, который оказывает услуги за деньги. Сомневаюсь, что Барнет вас лично нанял. Вы тем не менее действуете в его интересах. Иначе зачем вам куртка?

– Из-за этой куртки убили Хризалис, – сказал Джэй. – И, как бы ни было мне противно на это указывать, особенно сейчас, когда я сижу здесь связанный вроде рождественского гуся, но все более и более похоже на то, что сделал это ваш защитник джокеров.

– Неправда, – сказало Чудо-Юдо. Голос его стал против прежнего мягче, деликатнее, несомненно, это женский голос. Теперь грубой и мозолистой была левая рука. Пальцы правой удлинились, с них исчезли волосы, кожа стала темно-шоколадного цвета. – Зачем бы нам желать вреда Хризалис?

– Затем, что это вам велел сенатор Хартман, а ты в него влюблена, не так ли? – отрезал Джэй.

– Грег – хороший, – сказало Чудо-Юдо. Джэй подумал, что джокер как будто оправдывается.

– Не может быть, чтобы Чудо-Юдо убило Хризалис, – терпеливо сказал Даттон. – Будь вы покровителем искусств, Экройд, вы бы знали, что Эван – скульптор. Работал с глиной, бронзой, мрамором. Теперь делает восковые скульптуры. Но Патти и Джон лишены таланта, так что Эван может работать лишь в те краткие моменты, когда у Чуда-Юда его сознание или хотя бы одна из его рук. И он эти моменты ловит днем и ночью. – Голос Даттона, прежде чем сделать окончательный вывод, стал печален. – Эван был здесь во время убийства, он работал над новой Мистраль для нашей Галереи красоты. И как это согласуется с вашей теорией?

Джэя вдруг вновь пронзила ослепляющая глазная боль, все его желания свелись к тому, чтобы оказаться дома и забыться.

– Вот дерьмо, – выдавил он. – Тогда, может быть, Хартман подослал кого-то еще. Палача, например, или Джека Брауна. А может, этого Дуга Моркле. Не знаю.

– Вы нас добили, Экройд, – сказал Даттон. Он взглянул на Чудо-Юдо. – Патти, почему бы тебе не сказать, что случилось на самом деле?

Чудо-Юдо повернулось к Джэю. Даже его манера двигаться теперь выглядела иначе, слегка по-женски.

– Ни один джокер не стал бы наносить ущерб Хризалис. Она была одна из нас. Убийца в своих поисках куртки работал на Барнета. Может, хотел выбить из Хризалис ее тайну, да слишком далеко зашел. – Голос у Чудо-Юдо был предельно искренним.

– Так что? – сказал Джэй. – Может, назовешь имя парня?

– Не могу сказать с уверенностью, – сказало Чудо-Юдо; женский голос, исходящий из огромного бесформенного тела, звучал зловеще и страшно. – Может, Квазимен. Это бедное простодушное существо, которое сделает все, что ему скажут, а он вручил себя преподобному Барнету. – Чудо-Юдо сделало изящный жест правой рукой. Рука была мужская, с обкусанными до крови ногтями. – А может, какой-то туз, продавшийся, как и ты, за деньги.

– Вы утверждаете, что Хризалис умерла, защищая Хартмана, потому что он такой великий друг джокеров, так? – Джэй посмотрел сначала на Даттона, потом на Чудо-Юдо. – Так ответьте мне вот на что. Раз ее так уж колыхали маленькие тайны Хартмана, почему она эту куртку не уничтожила год назад?

Вечный оскал желтоватого лица Даттона моментально сменился мучительной гримасой.

– Этот вопрос и меня мучает, – сказал он, – однако планы моей партнерши зачастую были весьма изощренными, а ее мотивы – порой темными. Она, вне сомнения, играла в какую-то игру.

– Курткой она застраховала свою жизнь, – сказал Джэй. – Теперь она мертва, так что следует получить страховую премию.

– Вы имеете представление, что происходит в Атланте? – терпеливо спросил его Даттон. – Джокеры тысячами двинулись на юг, чтобы принять участие в мирных демонстрациях в поддержку Хартмана. Их там приветствовали арестами, уличными побоищами, нападениями Клана. Вчера дело чуть не дошло до бунта, когда сотня людей в форме Конфедерации открыла огонь по толпе. Барнет уже умудрился выхолостить правую платформу у джокеров, и, если его изберут, преподобный нас всех упрячет в лагеря. Многие верят, что Грег Хартман – единственный, кто сможет удержать страну от геноцида джокеров.

– Многие и в Гитлера верили, – сказал Джэй.

Даттон вздохнул.

– Боюсь, эта беседа столь же бессмысленна, как и ваши поиски. Видите ли, г-н Экройд, неважно, на кого вы работаете. Вы опоздали. Как ни противно было мне уничтожать подлинный артефакт истории, на карте стояло слишком многое. Пойдите к тем, кто вас нанял, и скажите, что все кончено. Мы сожгли куртку.

– Прах к праху, – сказало Чудо-Юдо. – Теперь вы не сможете навредить Грегу.

– Пролилась порченая кровь, – сказал Джэю Даттон, – и, если господь будет милостив, Грег Хартман станет следующим президентом Соединенных Штатов.

В «Подвале Хлюпальщика» было все так же людно, так же темно и так же зловонно, как и тогда, когда Бреннан на него наткнулся несколько дней назад. Тот же бармен за стойкой, и посетители по большей части те же, хотя на сей раз Дубины среди них не было. Пара завсегдатаев оживленно приветствовала Бреннана, а один спросил, не собирается ли он выложить еще одного туза.