— Что это ещё за нахрен?! Вы это тоже слышали?!

Скосив взгляд в сторону, где тусовалась школьная элита, я с невероятным наслаждением наблюдала за перекошенной от бешенства физиономией Гиты и искренним удивлением ее адептов. Курт, казалось, вообще отключился, никак не рефлексируя на происходящее. Первым среагировал Лондон. Отпустив мою ладонь он принялся громко хлопать, еще и засвистел для пущего эффекта. Люди стали приходить в себя, и нестройные аплодисменты спустя несколько мгновений перешли в стадию бурных оваций.

— Победители, прошу на сцену! Первый танец за вами! — раздался голос тамады.

Под звуки оркестра, подмороженный Курт покинул стан однополчан и направился к нам, растерянно уставившись на Олли. Оказавшись рядом, он подставил локоть девушке, но та и пальцем не шевельнула в его сторону, шагнув за спину брата. Тогда Лондон, не слушая ее бубнеж, в наглую вытолкал кузину вперёд и передал другу.

И, пока охреневшей от происходящего Олли и не менее обескураженному Курту тамада присобачивала короны, Гита, не совладав с эмоциями, предпочла ретироваться и с позором свалила в туман школьного коридора.

— Офигеть! — с восхищением сказала я, — у тебя получилось!

— А ты во мне сомневалась? — спросил Лондон, приобнимая меня.

— Нет… не знаю… Что он с ней делает?! — указала на Курта, который принялся мотать Олли по танцполу, как йо-йо.

— Учит танцевать танго, — пояснил Лондон. — Шейла два месяца заставляла его репетировать этот танец, как видишь, Курт неплохо преуспел. Знаешь, Кейт, у меня была мысль, сделать Стивена королем вечеринки. Я даже написал его имя… раз двадцать или тридцать. Давай так и поступим в мае, когда будут выбирать королевскую чету Весеннего бала?

— Ты в своем уме?! — его слова меня чрезвычайно возмутили. — Смотри, как глаз дёргается после пережитого! — и я задрала подбородок, приблизив лицо к парню.

— Не выдумывай, с твоим глазом все в порядке. И я совсем забыл сказать, Китти… ты такая красивая в этом… — он ухватился за бахрому платья и потянул на себя, другую ладонь устраивая на пояснице, — что это?

— Бисер, — как тупица хлопая ресницами, смущённо промямлила, оказавшись прижатой к его груди.

— Тебе идёт, — наклонившись, проговорил Лондон у самого уха, пока его ладонь переползала демаркационную линию.

Знаю, не мешало бы навалять ему за эту дерзость, но я почему-то так и не сподобилась. То ли его смокинг на меня действовал обезоруживающе, то ли трогательный усталый взгляд, или то, что я по уши втрескалась в этого парня с сомнительными качествами и страстью к разного рода авантюрам. Спрашивается, и когда только успела?! Возможно, в тот день, когда Лондон вытащил меня из школьного карцера, или на той вечеринке в доме бесовок Фернандес? Либо совместный просмотр индийского фильма стал для меня точкой невозврата.

— Потанцуешь со мной? — спросил Лондон, не дав мне возможности раскрыть загадку века.

— Танго? Нет. Ни за что. Максимум, что я умею, так это лениво шататься по часовой стрелке, — отступив на пару шагов, ответила, наблюдая за тем, как искусно дрыгают конечностями некоторые девушки за компанию со своими партнёрами.

— Тогда давай просто пошатаемся, — предложил парень. — Я тоже отстойный танцор танго.

— Звучит заманчиво, — не скрывая блаженной улыбки, я протянула Лондону обе руки.

— Но это ещё не все, — взяв мои ладони в свои, пронёс тот, — как насчёт небольшой благодарности от тебя?

— Ты… это о чём? — улыбка тотчас сползла с моего лица, а в голове засело лишь одно слово «порнография».

— Не знаю, — продолжая ухмыляться, он покачал головой, — удиви меня.

— Прямо здесь?!

Мой ответ, видимо, раззадорил его ещё больше, потому что Лондон окончательно оборзел и заявил:

— Скажи, где и когда. Я там буду, обещаю.

— И не надейся, о чем бы ты там не думал. Уверена, этого будет достаточно.

Привстав на носочки, я потянулась к его губам и быстро чмокнула парня.

— И все? — разочарованно пробормотал Лондон, — я, вообще-то, очень рисковал. Позволь, я покажу тебе часть того, что имел в виду под словом «благодарность», — и это не прозвучало, как вопрос.

А дальше он завел руки мне за спину и прижал к себе, одновременно приникнув к моим губам своими. И пока я раздумывала, стоит ли нам целоваться на виду у всех, язык Лондона снова начал делать то, от чего у меня засыхали в голове последние извилины.

Курт с Олли разбежались по углам сразу же после первого танца, и, шатаясь в объятиях Лондона, я то и дело искала взглядом щуплую фигурку подруги в бледно-голубом платье и прямоугольную – Магуайра. Как бы мне не было жаль, но все шло к тому, что эти двое планировали бегать друг от друга до конца года. И в тот момент, когда я, взяв на себя неблагодарную миссию сводни, обдумывала очередной наполеоновский план, у входа в спортзал раздались чьи-то вопли:

— Драка! Там драка! Магуайр метелит О’Брайена!

Разбудить меня в шесть утра без зазрения совести и весомых на то причин могла только Тихомирова. И чего этой дурынде не спится в выходной?! Ах, да! У нее же по субботам пять уроков, да и в Челябинске уже давно за полдень.

Насилу продрав глаза, я включила настольную лампу и приняла видеовызов.

— Чеснокова, дрыхнешь, что ли?! — до противного бодро протараторила Наташка.

Изображение прыгало, из динамика доносились посторонние звуки, а за спиной подруги, упакованной в пуховик, шапку и шарф, на заднем фоне мелькали до боли знакомые многоэтажки.

— Ты просто капитан Очевидность, — широко зевая, ответила ей. — В Ньюпорте еще даже петухи не пели.

— Ёпрст! — завопила она, а на экране задрыгалось изображение не очищенного от снега тротуара, — Женька, держи меня! Скользко же! — теперь моему взору открылся вид на знакомую симпатичную физиономию Марченко с красным носом, торчащим из-под снуда, что Наташка связала ему на каникулах. — Скажи, привет, Катя, — подсказала тому подруга. — Привет, Катя! — кривляясь, повторил парень, — как жизнь?

— Привет, Женёк! Лучше всех!

— А ты чего это такая счастливая? — приблизив лицо к окошку камеры, Тихомирова вынудила меня любоваться ее вздернутым носом. — Как прошел ваш Осенний торч?! У тебя все получилось?! — и принялась закидывать меня вопросами.

— Ага, миссия выполнена. Одной мы наваляли по самые помидоры, — ответила я, имея в виду несбывшуюся мечту Гиты стать Королевой бала, а также инцидент, случившийся сразу после того, как Олли освоила несколько па в танго.

— А что насчёт второй? — спросила Наташка. — Ты уже придумала, как надавать ей по заднице?

— В этом нет необходимости, — загадочно пробормотала, припомнив вчерашнее выражение лица Зиты, когда мы с Лондоном танцевали.

— Так я и думала! — отрезала подруга. — Ты запала на него, Чеснокова?! А ты не подслушивай! — тут же упрекнула ни в чем не повинного Женьку. — Ох, блин! Женя! Можешь меня просто держать?! Если я снова отобью себе копчик, тебе придется носить меня в школу на руках! — и ее очередной милый наезд на Марченко лишил меня остатков сна. — Короче, приду домой, все мне расскажешь! Конец связи.

Так по вине Тихомировой мне пришлось встать до первых ньюпортских петухов. Как говорит бабуля: «Кто рано встаёт, тот в деревне живёт». А Ньюпорт – та же деревня, только побольше, и на галоши тратиться не надо.

Зато как обрадовался Рик, обнаружив на столе приготовленные моими золотыми ручками сырники. Маме же заметно подняла настроение кухня, отмытая теми же самыми ручками до маниакальной чистоты.

И, надо было полагать, что этот приступ внезапной хозяйственности не мог случиться у меня на ровном месте. Обещание помочь Олли с покраской пола никто не отменял, и нужно было уболтать маму на то, чтобы она отпустила меня к ней. И не только. Лондон также просил оказать ему содействие в одном очень секретном деле перед тем, как мы оба провоняем краской в кухне Митчеллов.

Таким образом, сверкающая варочная поверхность и чистый пол сделали свое дело, и полчаса спустя я уже надевала куртку.