Лондон совершил очередной наступательный маневр и уселся рядом со мной, и я не отняла руки, когда он взял мою ладонь.

— Мне правда очень жаль, что все так вышло. И… если бы я мог вернуться в прошлое, то откусил бы себе язык в тот день, лишь бы не говорить подобное.

— Но я теперь не узнаю, до какого момента ты преследовал свою цель, а в какой – понял, что я делаю тебя «полноценным», — мой голос звучал едко, пусть от злости уже не осталось и следа.

Лондон повернулся ко мне и неотразимо улыбнулся.

— Зато я знаю. Тот момент, когда ты вышла из мужского туалета, помнишь?

— Это было в тот же вечер, когда ты спорил с Джаспером, — напомнила я, недовольно поджав губы.

— О чем и речь, Кейт! Спор тут ни при чём! — с видом победителя произнес он. — Я влюбился в тебя без всякой мотивации!

Как я там говорила? Кремень? Смутно помню… и в буденовке что-то стало жарковато. Неужели опять врёт? Ну до чего же натурально, сил моих нет! Что же делать с ним? Понять и простить, или послать к чертовой бабушке?

— Кейт, не молчи.

Лондон легонько толкнул меня в плечо, а затем сгреб в охапку и, прижав к себе, уткнулся мне в шею лицом.

— Ты… редиска, Лондон.

Я попыталась освободиться, но не сильно старалась.

— Называй меня, как угодно, только не злись больше, — пробормотал он, щекоча кожу своим дыханием. — Я искуплю свою вину, только скажи, как.

— Не думай, что легко отделаешься от меня, — продолжала бубнить уже из упрямства.

— Я не хочу от тебя отделываться, Кейт. — Ослабив хватку, он поднял голову и накрыл ладонью мой затылок, сокращая сантиметры, разделяющие наши лица. — Я без ума от тебя, и обещаю, что больше никогда не подведу. Поверь мне, пожалуйста.

— Прекрати болтать и целуй уже, — проворчала я в его губы, ощущая, как внутри меня миллионы бабочек танцуют техно-тоник.

Мне не пришлось долго упрашивать Лондона. Он целовал меня осторожно, неторопливо и бережно, словно до сих пор продолжал извиняться, что было уже совершенно излишне. Настойчиво и далеко не сдержанно отвечая на его поцелуи, я хотела, чтобы он почувствовал, что я больше не сержусь и, как и прежде, готова с ним на что угодно, кроме голодовки и перелета через Атлантику.

Но стоило нам только войти во вкус нашего занятия, как дверь бесцеремонно отворилась, и над нами нависла чья-то тень.

— Потом доцелуетесь! — скомандовала Олли. — Нам нужна помощь! Кто-то вызвал копов! Они говорят сейчас с Куртом на улице!

Вокруг нас, подобно муравьям, деловито сновал народ: одни собирали пустые бутылки, другие – несли в руках ещё не открытые, иллюстрируя своеобразный круговорот пивной тары в одном отдельно взятом загородном доме.

— Что происходит? — спросила я Лондона, с недоумением наблюдая за происходящим.

— Нам нужно спрятать улики, — ответил он и, жестом остановив Уилсона, который направлялся в подвал с упаковкой пива в руках, сказал тому, — нет, тащи это в джакузи, в доме нам все не спрятать. Надо торопиться, Курт не сможет долго их там держать. А у меня такое ощущение, что полицейские не просто побеседовать приехали.

И у меня было ровно такое же ощущение. Я не была склонна верить в случайные совпадения, понимая, кто может стоять за тем, что на пороге загородного дома Магуайров внезапно нарисовались полицейские. Если нас всех не закроют на пятнадцать суток (или какие тут у них законы), клянусь, я вырву Гите и ее болезной сеструхе все их наламинированные патлы!

Пока я предавалась мыслям, представляя картины кровавой расправы, все, кто был в состоянии, отличном от «нестояния», с воодушевлением восприняли идею Лондона о том, где лучше всего устроить схрон с запасами алкоголя, который, к слову, в Штатах официально разрешалось пить только с двадцати одного года. Оно и понятно. Подобная мера была полезна, как для подрастающего поколения, так и американского общества в целом, но… Я вас умоляю. Запреты только подстёгивают любопытство и порождают желания. Взять хотя бы меня, ту, что с детства воспитывали в строгости и суровой бдительности. К чему это привело в итоге? Я же совершенно отбилась от материнских рук, связавшись с парнем, склонным к авантюрам, азарту и сомнительным сделкам, который позиционирует себя, как человека без целей на будущее.

И за что я его только полюбила? На этот вопрос мне и самой трудно ответить. Если утверждение о том, что любят не за что-то, а вопреки, истинно, то это именно мой случай. Как сказал Филиппов-младший после того, как по пьянке утопил в речке свой трактор с целью проверки его гидроизоляции и плавучести: «Каждый имеет право на ошибку». И я с ним полностью согласна, пусть идея цитировать деревенского забулдыгу и может показаться кому-то полным абсурдом.

— Идём со мной, — Лондон закинул руку мне на плечо и развернул лицом к выходу с террасы. Парни только что сбросили в джакузи последние бутылки, банки и стаканчики и уже затягивали его специальным защитным укрытием. — Пора познакомить тебя с нашими копами.

Я застыла на месте и покосилась на парня.

— Что-то мне не нравится, как это звучит.

Лондон усмехнулся и поцеловал меня в висок.

— Не бойся, ты просто постоишь рядом. У тебя очень… правильное лицо для общения с полицейскими.

— Это какое же?

— Внушающее доверие, — ответил он.

Я все еще размышляла над тем, насколько я горю желанием познакомиться с представителями доблестной ньюпортской полиции, когда Лондон распахнул дверь, и вытолкал меня за порог. Я встала рядом с Куртом и попала под прицел взглядов двух мужчин в полицейской форме. Одному, тучному афроамериканцу, на вид было в районе сорока, а его бледнолицый напарник выглядел совсем молодым парнем.

— Добрый день, офицеры, — бодро проговорил Лондон, не выпуская моей ладони. — Курт, мы тебя ждём, ты скоро? Извините, мы там… играем в монополию, — пояснил он, указав большим пальцем на дверь позади себя.

— В монополию? — изогнув бровь, спросил молодой полицейский. — Можно взглянуть?

Магуайр в замешательстве посмотрел на Лондона, а затем – на меня.

— У нас там… не прибрано, — ответил Лондон. — Лучше арестуйте эту девушку, — и вытянул вперёд наши руки, — она украла мое сердце.

Повернувшись к парню, я поморщилась и закатила глаза.

Что он, блин, несёт?

— Прекращай кривляться парень, — строго произнёс зрелый коп, озвучивая мои мысли. — Нам поступил сигнал, что в этом доме несовершеннолетние употребляют алкоголь. Или вы позволите нам войти, либо мой напарник сейчас поедет за ордером, а я не сойду с этого самого места. Мы должны сделать свою работу. Поэтому, если вам нечего скрывать, уйдите с дороги.

При слове «ордер» у меня затряслись колени, и я сильнее сжала ладонь парня, почувствовав ответное давление пальцев.

— Нам совершенно нечего скрывать. В этом доме нет никакого алкоголя, — уверенно произнес Лондон, — правда, Курт?

— Конечно, можете войти и сами в этом убедиться, — осторожно ответил Магуайр, сверля нас недоумевающим взглядом.

Полицейские вошли в дом, а Курт беззвучно спросил Лондона, какого хрена тут происходит. Тот ободряюще улыбнулся и, прижав палец к губам, указал взглядом на темнокожего полицейского, который уже поднимался по лестнице, пока его молодой напарник приступил к исследованию первого этажа. Нас было двенадцать человек, за минусом Гиты осталось одиннадцать, но все каким-то чудесным образом рассосались по дому.

— Что будет, если они найдут выпивку? — прошептала я, прижимаясь к Лондону.

— Ясное дело. Нам всем влетит от предков, а вот парней еще из команды могут выгнать за такое. У них очень строго с дисциплиной.

Я поежилась, представив масштаб неприятностей, которые могут обрушиться на Курта и его друзей, если эти ищейки найдут необходимые доказательства.

— Не волнуйся, Кейт, тебе не о чем переживать, — Лондон крепче прижал меня к своему по-прежнему голому торсу. — Если что, я возьму всю вину на себя, — и его шутка совсем мне не понравилась.