— Нет, — нагло вру, принимая из рук Кейт полотенце. — Просто пить хочется.

— Сделаю вид, что поверила тебе, — улыбается она.

На Кейт простое короткое платье без рукавов, огромные зелёные тапки, светлые волосы небрежно собраны в хвост, что совсем не лишает ее привлекательности. Мы здесь уже четвертый день и, по непонятным для меня причинам, спим в разных комнатах. Она пыталась мне объяснить про какие-то правила приличия, но я так и не понял, если честно. Мы целый год прожили вместе и спали, в том числе. О каких приличиях можно говорить, учитывая, какие пошлые истории рассказывает бабушка Люси на своем канале? Пуританское воспитание Кейт даёт о себе знать, а мне остаётся только смириться и надеяться на… «banya». И, если судить по тому, как она смотрит сейчас на меня, у моих надежд есть шанс стать оправданными.

Закончив с мытьём, кручу головой и, не дав возможности догадаться о своих намерениях, притягиваю Кейт к себе, обхватив за талию, ладонью удерживаю ее лицо и целую настолько глубоко и настойчиво, чтобы до любимой наконец дошло, что я уже на грани. Ее теплые мягкие губы со вкусом малины, которую она собирала утром, отвечают мне взаимностью, и мы, позабыв обо всём, целуемся, пока все внезапно не заканчивается. Многозначительное покашливание мистера Филиппова возвращает нас к реальности, намекая на то, что мы здесь не одни. Кейт тут же отталкивает меня и смотрит, как на предателя. Но мне пофигу. Я не настолько терпелив, как этот дед, который женился прошлой зимой на бабушке Люси после ухаживаний, растянувшихся на полвека. И, я уверен, если бы не его сердечный приступ, то он бы никогда не решился и не подкатил к женщине, которую любил все эти годы. Видео с их свадьбы, на котором мистер Филиппов junior катает молодожёнов на тракторе, на YouTube посмотрело несколько тысяч человек, в то время как мои «Записки путешественника», где я рассказываю иностранцам о жизни в России, едва ли набрали сотню. Но меня это мало волнует. Важно то, что только оказавшись здесь, в этой огромной стране, которая ещё продолжает открываться для меня, я начал писать.

Весь прошлый год мы с Кейт посвятили тому, что устроили себе затянувшиеся каникулы и ездили по России, побывав в самых разных ее уголках: Центральная Россия, Южный Урал, Алтай, Русский Север. Ещё в планах было побывать на Чукотке, которую многие называют родной сестрой самого северного штата моей родины, где зимовал Джек Лондон, но нас смутила вероятность того, что меня могут не пустить в пограничную зону без особых на то обстоятельств. Почти всю зиму мы провели в Архангельской области, где в небольшом поселке снимали комнату у одной пожилой леди. Кейт называет эти три холодных месяца – временем своего грехопадения, а я считаю, что это было самое лучшее время в моей жизни. На данный момент. Делать нам там было нечего, поэтому мы занимались тем, чего мне так не хватает последние несколько суток. Но именно там, в северной глуши, я начал писать свой первый корявый рассказ и научился рубить дрова, а Кейт наконец поняла, в чем состоит ее призвание.

Скоро мы начнем вести оседлый образ жизни и останемся в Челябинске. Кейт поступает в Институт права, экономики и управления. Посмотрев, как живут люди в самых разных регионах страны, она решила пойти в политику. И я ни на йоту не сомневаюсь в том, что из нее получится достойный сенатор, точнее, губернатор, а лучше президент. Что до меня, то пока моего писательского таланта недостаточно, чтобы Кейт ни в чем не нуждалась, поэтому я буду работать в фирме ее отца по производству мебели. Звучит, конечно, забавно. Ведь все, что я умею, так это виртуозно рубить дрова, но выбирать не приходится. Впрочем, я не жалуюсь, ведь Кейт сможет спокойно учиться.

Но сначала мы слетаем в Штаты на месяц. Сестренкам Кейт скоро год, а мы так и не видели их, за исключением видеосвязи. Я тоже скучаю по Роуз, Джорджу и сестре. Олли с Куртом закончили первый курс в Нотр-Даме и уже вернулись в Ньюпорт на каникулы, поэтому я уже предвкушаю тусовку в загородном доме Магуайра, где никто не будет кашлять в тот момент, когда я целую свою девушку.

Чувствуя себя последним проходимцем, озираюсь и открываю дверь невысокой деревянной постройки, которую называют загадочным словом «banya». Кейт снимает платье и сердито смотрит на меня.

— Иди отсюда, — шепчет на английском.

Я лишь улыбаюсь и, сделав вид, что не слышу ее, начинаю расстёгивать джинсы.

— Лондон, ты охренел?!

— Нет, — подхожу к ней и забираю из ее рук платье, — я соскучился, Китти. Если ты прогонишь меня, я буду самым несчастным человеком на свете.

Кидаю платье на скамейку и обнимаю Кейт. Она и не думает сопротивляться, обвивая мою шею руками, убеждая в мысли, что у меня есть свой рычаг давления на эту благовоспитанную девушку, которая сейчас не выглядит целомудренно и, закусив губу, соблазнительно смотрит на меня.

— Никто не видел, что ты заходил сюда?

— Да нет, — отвечаю в ее же манере и снова улыбаюсь, когда она, оценив мой подкол, качает головой, а затем притягивает за шею и целует все тем же малиновым поцелуем.

Но моим планам снова не суждено сбыться. В дверь громко стучат, и Кейт подпрыгивает на месте, оторвавшись от моих губ.

— Эй, жених, а-ну на выход! — раздается зычный голосе бабушки Люси. — Ты сперва женись, а потом с моей внучкой в баню ходи! Соседи увидят, со стыда сгорю!

Кейт, прикрыв ладонью мой рот, взглядом велит мне молчать. Но я не собираюсь ее слушать. Если я правильно понял бабушку Люси, то она требует, чтобы я взял Кейт в жёны в обмен на возможность ходить с ней мыться. Условие довольно странное, но, если это решит мою четырехдневную проблему, то почему бы и нет, учитывая, что Кейт – единственная девушка, мысль о женитьбе на которой делает меня невероятно счастливым.

— Раздевайся, я быстро, — поднимаю с пола джинсы и торопливо надеваю их.

— Что ты задумал? — удивлённо говорит она.

— Иду просить твоей руки, — невозмутимо отвечаю и, оставив на ее губах стремительный поцелуй, выхожу за дверь, натыкаясь на хитрый взгляд бабушки Люси.

Конец