Поднял моё лицо за подбородок и провёл по шраму, что шёл от виска к шее по контуру. Мурашки невольно стартанули по коже от его прикосновения.

— О нём не знаю. Тогда меня уже не было, но за него бы я точно убил его, — коснулся большим пальцем губ. — Это лицо… Прекрасное, милое, — он, словно, ушёл в себя и легонько поцеловал в нижнюю губу, оторвался и, продолжая удерживать за лицо, уткнулся лбом мне в висок. Дрожь гуляла по всему телу. — Красивое, я бы сам его вырезал, чтобы не видеть больше, чтобы вынуть из сердца навечно, только помогу ли?

Рука, что была в моих волосах жестоко сжалась. Стон вперемешку с рыком, и он толкнул меня на спинку кресла, отпуская. Ребро мгновенно взвыло, заставив ахнуть.

Это, видимо, принесло ему удовлетворение. Моя физическая боль заглушала его душевную. Расслабился, обмяк. Взял бинты, велел сесть ровно, вдохнуть, и принялся накладывать тугую повязку. Молчал. Когда закончил, отошёл.

— Ведь ты же можешь остановиться, — видно голова моя окончательно сдавала, но я видела и не раз, что этот мужчина ведёт нескончаемую борьбу с самом собой. Это было видно каждый раз в его взгляде. — Зачем мучить меня? Убивать и измываться над любимой девушкой лучше, чем помочь ей?!

Он снова подошёл ко мне и снова взял за лицо. Я сжалась, готовая к очередной боли, но вместо этого мужчина впился в губы. Инертно упёрлась в его грудь рукой, но он увёл её мне за спину, а другой рукой горячо прижал к себе. Напряжение в теле неожиданно отступило, словно ушло в него. Тело в этих ненавистных руках совершенно иначе среагировало, оно как будто захотело остаться в них, хоть и испытывало страх.

— Ошибаешься, — чуть оторвавшись, шепнул он, продолжая меня удерживать. — Физическая боль ничто в сравнении с душевной. Она, действительно, мучает.

Внутри что-то происходило, словно воздух прокатился от горла к низу живота. Мне захотелось ощутить этого жестокого мужчину ещё ближе. Губы жадно тёрлись о его, словно прося поцеловать ещё раз. Да, что со мной?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мучает, — эхом повторила я и приоткрыла глаза.

Мой мучитель смотрел на меня, наблюдая за эффектом, а мне впервые было плевать. Я тоже смотрела в эти карие, почти чёрные, как уголь глаза. Они карие! Только сейчас это поняла — карие и жестокие, и смотрят только на меня. Облизнула губы заветренные от долгого ожидания.

Моё тело порхнуло вверх, обратно на операционное, а его фигура нависла надо мной. Губы снова получили поцелуй — страстный и горячий, долгожданный. Руки прижали его за бёдра к себе. Снова почувствовала его омерзительную эрекцию. Озноб прошёлся по телу и, осознав, наконец, свои глупые действия, уже готова была его оттолкнуть, пока не ощутила его пальцы у себя между ног, которые мягко и нежно начали массировать чувствительное место. О боже… Стон заглушила, сильно укусив себя за губу.

— Моя родная, — добивающие слова в ухо.

Изогнулась дугой от наслаждения, настолько сильного, что казалось, будто все тазовые кости сжимались и расжимались в бешеном ритме, теплом заполняя низ живота и оставляя ватность в ногах. Он продолжал эти незатейливые движения, ловя ртом моё тяжёлое и учащенное дыхание. Лёгкий поцелуй в висок, угол губ, нос. Там стало мокро и его два пальца скользнули внутрь, а большой остался на эрогенной точке. Все мои мысли и чувства сосредоточились на дне живота, превращаясь в сладостную и одновременно мучительную агонию, а затем цветком распускаясь внутри. Я вскрикнула и вцепилась в эту преступную руку, поймала его пальцы, моля остановиться. Тело сотрясалось, и я едва могла справиться с дыханием. Впилась ртом ему в шею. Что это? Это не может быть то самое. Почувствовала поцелуй за ухом.

— Тш-ш! Девочка моя. Умница, — лёгкое касание губ. Отошёл, а я, словно приклееная, едва не последовала за ним.

Столько лет быть секс-игрушкой в жестоких руках, но только сейчас впервые понять, что в такие моменты бывает хорошо и приятно. И эти ощущения подарил он. Зачем?!

Мучитель отступал. Не уходи! Неужели, я вправду этого хочу?! Ведь это же тот, что убивает меня день за днём, истязает. Мой лютый враг! Опять закусила губу, чтобы не взмолить его остаться. Тело лишёное его тепла дрожало, как осиновый лист.

И вот только сейчас увидела усмешку на его лице. Это был трюк, безжалостный и мстительный трюк, чтобы снова наказать меня. Ты даже не представляешь насколько сильно у тебя это получилось, гораздо больнее и мучительнее всех моих телесных травм.

Он позвал в коридоре ту медсестру и, дав ей задание помочь мне одеться, ушёл, даже не взглянув на меня.

Обняла себя руками, желая избавиться и спрятаться от следов его ласк на теле, но в груди нарастало желание снова ощутить его рядом, моего жестокого и омерзительного, моего властного и нежного.

Боже, что это?! Тело вдруг заломило от недостатка… ЕГО?! Слеза устремилась по щеке и растаяла на разгорячённых от поцелуев губах. Вот оно лекарство от моей физической боли.

КАСТЕР

На ночь решил остаться в клинике. Робертс заменить всё ещё некому, и я вызвался в добровольцы. Само собой, доступ к Джилл мне теперь закрыт. Наблюдение за ней отныне вели санитары буйного отделения, следовательно, чтобы увидеться с ней помощь мог оказать только Чейз. Но и он, по ходу, не спешил с этим, только периодически усмехался или психовал, ссылаясь на большое количество дел. Наконец попал к ней под утро, когда Ричер устало отдал мне ключи от её палаты.

— Если посыпешься, я тебя убью, — буркнул он и ушёл в кафетерий.

Ещё не открывая камеры, увидел её на кровати лежащую ко мне спиной. Спит? Не решался несколько секунд, но, понимая, что важна любая возможность, всё же вошёл.

На звук дверей девушка отреагировала мгновенно. Соскочила и, кинувшись ко мне, крепко обняла.

— Джилл, всё теперь хорошо, — я был рад сообщать эту новость. — Мы поймали его.

Резко отстранилась и посмотрела в лицо. Странный взгляд — испуг на равне с надеждой. Не может в это поверить?

— Поймали?! Когда? — отстранилась, отступив.

Данный вопрос смутил, но я сделал скидку на её последние приключения.

— Тогда в камере. Помнишь? Это Льюис… — она сосредоточенно что-то перебирала в голове. — Это ведь главврач? — уточнить было важно.

— Главврач? — её состояние путало всю сложившуюся ранее картину.

— Да, что с тобой? Ты понимаешь, о чём я говорю тебе?

Она поморщилась, надавила на виски.

— Прости. Голова…

— Джилл, — снова взял её за плечи. — Я хочу, чтоб ты подтвердила, что это он. Что это Льюис. Он убил Эмму? — старался чётко ставить вопросы, но, видя её взгляд, терял всякую уверенность. Ответ вообще обескуражил и не на шутку разозлил.

— Это я убила её, — она смотрела куда-то мимо меня, и на секунду подумалось, может действительно ли Джилл поехала в уме.

— Прекрати! — повысил голос, отчего она тут же вскинула на меня испуганные глаза. — Хватит! Это он! Льюис — та мразь, что измывается над тобой.

Теперь молчит, думая о чём-то своём. Смотрит, не мигая, ниже моих глаз. Она вообще воспринимает, что я говорю ей?

— Джилл?

То, что произошло дальше вовсе обезоружило.

— Поцелуй меня!

— Ч-что? — сердце мгновенно ушло в колени.

— Поцелуй.

Хватка ушла, невольно отступил назад, пытаясь понять суть происходящего, но девушка шагнула снова ко мне и вцепилась в одежду.

— Ну же! — голос её истерически дрогнул. — Неужели, так сложно?!

— Я не могу, — поняв, проблеял я, совершенно не по-мужски.

— Не можешь? — она глядела на меня так, словно, я не давал ей жизненноважной пищи. — Нет, можешь! Давай же!

Дебилом уставился на её губы. Раньше не раз представлял себе этот момент, даже жаждал, но сейчас, просто не в состоянии заставить себя шелохнуться. Это измученное годами создание страшно лишний раз обнять, не то, что проявить более тесный контакт.