Я вскочил, хотел бежать, но слониха повалила меня хоботом на землю. Я упал у ограды, слониха опустилась на передние ноги и прижимала меня хоботом. Да, какими же должны были быть наши взгляды, когда мы эти несколько секунд смотрели друг на друга?! Кто победит? Я улучил момент, одной рукой освободился от хобота, а другой снова ее ударил. Слониха хотела раздавить меня головой, пробить клыком… Был момент, когда я видел перед собой гигантскую раскрытую пасть и огромные клыки, которые приближались к моей шее. Мы нанесли удары одновременно. Клык пробил мне нижнюю челюсть и прошел в рот, но в ту минуту я ничего не чувствовал, из последних сил я всадил нож в ее раскрытую пасть.

Слониха испугалась, заревела и отскочила в сторону. Можете себе представить, как я бежал из загона. Дыру на шее я заколол… двумя прищепками для белья и быстро отправился в больницу.

Но в то утро, о котором я начал рассказ, у меня не было времени все так подробно вспоминать.

«Точки» приблизились и превратились во всемогущих властелинов африканской природы. Человек превратился в точку, смешную и маленькую. У Эди по лицу струился пот. Он его не вытирал. Он его не чувствовал. Африканцы испуганно сидели в машинах, а Рубен равнодушно сжимал руль. Рубен… Да, я совсем забыл о нем. Куда девался его задор?

— Рубен.

— Бвана?..

— Все в порядке?

— All right, — ответил он тихо и грустно.

Да, все было наготове. Четыре автомобиля приготовились к старту. Тяжелый джип «Хамбер», предназначенный для охраны остальных, и джип «Форд» стояли рядом, по бокам — легкие виллисы. Стадо слонов медленно и величественно приближалось к нам. Мы наблюдали его в бинокль. Выбрать подходящего слона для отлова не так-то просто. Он не должен быть совсем юным, клыки не должны превышать десяти сантиметров, но должны быть сильными и устойчивыми. Детеныш, которого мы выбрали, находился в середине стада. Стадо вела его мать, остальные слонихи еще не имели детенышей. Отношение к «малышу» (который весит более ста килограммов) было самое нежное. «Тети» слонихи были к нему внимательны, заботливы, а, следовательно, для нас столь же опасны, как и его мать.

Моторы джипов гудят, кузовы дрожат — джипы напоминают скаковых лошадей, которые с нетерпением и волнением ожидают старта. Стадо приблизилось примерно на сто пятьдесят метров. Даю сигнал громким гудком…

Слоны побежали, намереваясь скрыться в лесу. Если бы им это удалось, мы бы потеряли детеныша. Нужно было обогнать стадо. Я вел «Хамбер». Мне предстояло вместе с виллисами гнать стадо по плоскогорью, окруженному тропическим лесом. Мы неслись по всей его ширине. Рев моторов разрывал величественную тишину пробуждающейся природы. Наконец, мы нагнали стадо, стали его теснить. Слонихи поднятыми вверх хоботами затрубили тревогу. Путь к лесу был прегражден, первую часть боя мы выиграли.

Детеныш не поспевал за старшими, начал отставать. Наша тактика оказалась удачной.

— Рубен…

— Да, это уже дело Рубена. «Форд» тормозит. Лассо падает на голову детеныша. Рубен осторожно ведет машину, сначала приспосабливаясь к скорости слоненка, потом замедляет ход и едет почти шагом…

Три джипа продолжают преследовать стадо. Оглядываюсь назад. «Форд» стоит. Расстояние подходящее — можно загонять стадо в лес. Я подаю знак левому крылу охотников…

В это время слоненок, пойманный лассо, пронзительно и отчаянно затрубил. Рев джипов не смог заглушить зова на помощь. Мать остановилась. Долю секунды прислушивалась… Зов на помощь снова повторился. Мать молниеносно повернулась, прорвала нашу линию фронта и кинулась к детенышу. Разворачиваю свой джип. Выжимаю полный газ, несусь через плоскогорье, но слониха оказалась около «Форда» быстрее меня. Жизнь Рубена в опасности.

— Рубен, держись! — кричу ему, делаю знаки, но все напрасно, рев джипа и рев детеныша заглушают мой голос. Рубен один. Один на один с разъяренной слонихой.

Всего лишь несколько мгновений отделяют меня от Рубена. Они мне кажутся бесконечно долгими, мне кажется, что над плоскогорьем и над лесом нависла гробовая тишина, зловещая, глубокая и страшная.

— Рубен, держись!

Слониха пробила клыками капот, шину, потом подняла джип и отбросила его в сторону. Рубену в открытой машине негде было укрыться. Он попытался выпрыгнуть, но ничего не вышло — разъяренная слониха как раз готовилась к новой атаке… В последнюю минуту я влетел в пространство между слонихой и Рубеном. Мне удалось на бешеной скорости затормозить так, чтобы перегородить этот роковой промежуток, за которым стояла жизнь Рубена. Джипом я уперся в слониху, какую-то минуту мы толкали друг друга, но это была всего лишь минута, пока слониха не поняла, что перед ней новый враг.

Она повернулась. Моментально повернулся и я. Мы опять стояли друг перед другом. Она снова пошла в атаку. Я быстро отъехал назад. Она опять начала наступать, а я опять отступать, маневрируя во всех направлениях. Я вертелся, как на арене цирка, только красным сукном арены на этот раз был я и мой джип. Очень хотелось слонихе положить его на «лопатки» — так, как это несколько мгновений назад она проделала с «Фордом». Но этот бой ей все же, выиграть не удалось. «Хамбер» — четырехтонный, бронированный джип, специально приспособленный для охоты на слонов, — выдержал…

Слониха кинулась бежать. Бой выиграли мы. Рубен спасен. У него было поранено колено, из раненых пальцев руки текла кровь, но он судорожно улыбался и шептал: «Asante sana bwana mkubwa». Большое вам спасибо, господин.

Мне остается только досказать, почему Рубен был таким грустным. Он купил себе жену, очень красивую, она даже училась в какой-то школе и знала немного английский язык. Родители, конечно, ее очень дорого ценили. Первый взнос за нее Рубен заплатил — три коровы, больше у него не было. Поэтому родители отобрали дочь. Если Рубен приходил навестить жену, они запирали ее в хижине, не допуская его к ней, а она не смела на него даже взглянуть.

В один прекрасный день родители продали ее другому. Тот, другой, не был таким красивым, как Рубен, он был старый, но у него было много коров, и он мог сразу все оплатить. Рубен очень тосковал. Я не мог на него смотреть и однажды вечером высказал ему чисто европейскую идею.

— Рубен, если бы у меня отобрали жену, я бы не смог вот так спокойно смотреть на это.

— А что бы вы сделали, бвана?

— Я бы боролся за нее. Знаешь, давай возьмем всех мужчин нашего лагеря, сядем в джипы и поедем в ту деревню, куда ее продали. Ты схватишь жену, сядешь с ней в джип — и все в порядке! Ведь это твоя жена или нет?

Рубен только грустно покачал головой, а Эдук, шеф африканцев в нашем лагере, сказал мне:

— Ах, бвана, это невозможно. Из-за этого может произойти кровавая война. Но женщина, если она действительно тоскует по Рубену, все равно добьется своего.

— А как?

— Женщины умеют помогать, поверьте, бвана.

Он мне потом объяснил. Жена будет плакать, вздыхать, будет плакать и в постели. Он ее побьет раз-другой, а она будет опять плакать, да еще сильнее… Не будет есть и… Кто захочет иметь такую исхудавшую и зареванную женщину? Этот старик даже рад будет избавиться от нее.

Представьте себе, что Эдук оказался прав. Через три месяца жена Рубена вернулась — исхудавшая, с опухшими от слез глазами, но счастливая. Рубен ворчал, но Эдук мне объяснил, что это у мужчин высшее проявление удовольствия.

Родителям, чтобы задобрить их, я купил красивое сверкающее зеркало, шкатулку и одежду и от имени Рубена послал к ним делегацию, которая вернулась в лагерь живой и невредимой, даже в хорошем настроении, и, главное, без подарков. Значит, мы родителей задобрили, а следовательно, все в порядке.

Жена Рубена быстро стала поправляться, и он снова был счастлив.

Мне вспоминаются две небольшие истории… все же жизнь в лагере не давала скучать. Как-то мы разбили лагерь под большим баобабом. Недалеко от него протекала река. Однажды днем, после окончания тяжелейшего отлова одного строптивого жирафа, я пошел искупаться. Взял с собой мыло, полотенце и спустился к реке. Уходя, я сказал кому-то из африканцев: «Кто хочет, пусть идет купаться. Скажи остальным».