Что-то вокруг показалось ему знакомым. Он не понял, но в воде ощущался какой-то привкус. Привкус дельфиньей смерти.

Слишком близко. Голос Кта-Джона, выкрикивающий религиозные святотатства, слишком близок. Кипиру направился к расселине, чтобы укрыться, и неожиданно остановился. Привкус смерти стал всепоглощающим.

Кипиру стал приближаться медленнее и остановился, увидев висящий в водорослях скелет.

— Хист-т! — вздохнул он.

Дельфин-астронавт пропал в тот первый день, когда волна выбросила на берег Хикахи, а он вел себя как дурак. Тело было съедено стервятниками. Причина смерти непонятна.

«Я знаю, где я...» — подумал Кипиру. И в этот момент снова прозвучал охотничий клич. Близко! Очень близко!

Он повернулся и поплыл назад по проливу, увидел движение, увернулся, пропуская мимо огромное тело. Волна от гигантских плавников отбросила его в сторону.

Кипиру изогнулся и начал уходить, хотя бок заныл, словно было сломано ребро. Он крикнул:

Кта-Джон взревел в ответ и бросился за ним.

Вот их разделяет два корпуса, вот только один, вот половина. Кипиру знал, что в его распоряжении мгновения. Зияющие челюсти сразу за ним.

«Где-то здесь, — подумал он. — Должно быть здесь!»

Тут он увидел расселину и узнал это место.

Кта-Джон взревел, видя Кипиру в ловушке перед островом.

— Я тебя скормлю, — выдохнул Кипиру, ныряя в каньон с узкими стенами. По обе стороны, как от прилива, раскачивались водоросли.

Кта-Джон удивленно закричал. Кипиру выскочил на поверхность, стараясь опередить ветви. Вынырнул и глубоко вдохнул, держась ближе к стене.

Закипела и вспенилась вода. Кипиру смотрел и слушал: Кта-Джон сражался в одиночку, без доспехов и воздуха, вырывал клочья водорослей челюстями, бился, а они плеть за плетью окутывали его огромное тело.

Кипиру тоже был занят. Он заставлял себя сохранять спокойствие и пользовался только доспехами. Сильные клешни механических рук разрезали плети, тянувшиеся к нему. Чтобы мыслить на англике, он повторял таблицу умножения, расправляясь со стеблями поодиночке.

Полукасатка посылала в небо потоки воды и обрывков растений. Поверхность покрылась розово-зеленой пеной. Вызывающе прозвучал охотничий клич.

Но проходили минуты. Все реже тянулись нити к Кипиру. Все больше и больше опускалось их на борющегося гиганта. Снова послышался охотничий крик, уже слабее, и теперь в нем звучало отчаяние.

Кипиру смотрел и слушал. Битва начала стихать. И его охватила странная печаль, он словно жалел о таком конце.

И он медленно запел умирающему существу внизу:

С ночи она искала укрывшихся в убежище, вначале медленно и осторожно, потом с возрастающим отчаянием. Наконец, забыв об осторожности, послала сонарный луч.

Ничего! Где-то были фины, но они не реагировали!

Только углубившись в лабиринт проливов, она уловила звук. И тут поняла, что один из финов безумен, что оба они заняты ритуальным единоборством и отгородились от всей вселенной до завершения битвы.

И это больше всего ошеломило Хикахи. Ритуальное единоборство? Здесь? Какое отношение это имеет к молчанию «Стремительного»?

У нее было нехорошее предчувствие, что единоборство будет идти не на жизнь, а на смерть.

Она поставила сонар на автоматику и предоставила скифу возможность идти самостоятельно. Немного поспала, переведя сначала одно полушарие, потом другое в альфа-ритм, а маленький корабль скользил по узким проливам, держа курс на северо-восток.

Ее разбудил громкий звонок. Скиф остановился. Инструменты показывали, что впереди, у самой стены острова, китообразное. Медленно плывет на запад.

Хикахи включила гидрофоны.

— Кто ты? — загремел в воде голос. — Немедленно приблизься!

Послышался слабый звук, усталый свист:

— Сюда, идиот! На мой голос!

Что-то показалось в узком проливе между островами. Хикахи включила прожекторы. Серый дельфин замигал в ярком свете.

— Кипиру! — ахнула Хикахи.

Тело пилота в синяках, сильный ожог на боку, но он тем не менее улыбнулся.

Улыбка погасла, как залитый костер, глаза закатились. И потерявшее сознание тело чисто инстинктивно поднялось на поверхность и плыло, пока Хикахи не приблизилась к нему.

Би Чохуан проклинала скупость своих начальников.

Если бы Синтианское Верховное Командование послало наблюдать за битвой фанатиков материнский корабль, она смогла бы приблизиться во флиттере — они достаточно малы и можно было рассчитывать остаться незамеченной. А так она вынуждена пользоваться большим кораблем, чтобы проходить через пункты перехода и гиперпространство. Но он слишком большой, чтобы незаметно подобраться к сражающимся, и в то же время слишком мал и слаб, чтобы успешно защищаться.

Она чуть не выстрелила в крошечный шар, который показался из-за астероида и подкрался к ее убежищу. Но вовремя узнала разведчик вазуна. Нажала кнопку, открывающую шлюз, но вазун держался на расстоянии, посылая серию лазерных сигналов.

«Ваша позиция раскрыта, — сообщали сигналы. — Снаряды приближаются...»

Би изрыгала самые страшные проклятия. Каждый раз, как только она приближается настолько, чтобы послать сообщение землянам, ей приходится бежать от какого-то параноидально-случайного щупальца битвы.

— Быстрее возвращайся на борт! — прощелкала она приказ вазуну. И так погибло уже слишком много этих малышей.

— Ответ отрицательный. Беги, Би. Вазун отвлечет...

Би рявкнула от такого неповиновения. Три оставшихся на полке вазуна съежились и уставились на нее большими глазами.

Шар-разведчик полетел в ночь.

Би закрыла шлюз и включила двигатели. Осторожно пробиралась между глыбами первобытных скал, подальше от опасного района.

«Слишком поздно, — подумала она, глядя на приборы слежения. — Снаряды приближаются слишком быстро».

Неожиданная вспышка сзади рассказала ей о судьбе маленького вазуна. Усы Би взъерошились, она думала о том, как сведет счеты с фанатиками при первой же возможности.

Тут появились снаряды, и она оказалась слишком занята даже для таких приятных мыслей.

Два снаряда она превратила в пар своей пушкой, стреляющей заряженными частицами. Два других выстрелили в нее, но их лучи отразили защитные поля корабля.

«Эх, земляне, — размышляла она. — Вы даже не узнаете, что я была здесь. Вам кажется, что вселенная забыла о вас.