— Мне кажется... — сказал ошеломленный главный испытатель Института возвышения, серентини, — ...мне кажется, такое случалось... раз или два... но давно, больше тысячи эпох назад.

Послышался другой голос, на этот раз хрипловатый от полноты чувств. Англик.

— Это несправедливо, пусть и на нашем веку тоже... — Фибен видел, что по щекам некоторых шимпов текут слезы.

Шимпы держали друг друга за руки и плакали.

На глазах Гайлет тоже были слезы, но Фибен понимал, что она видит то, чего не видят другие. И слезы ее — слезы облегчения и радости.

Отовсюду слышались изумленные возгласы.

— Но что это за существа, создания, твари? — спрашивал сюзерен губру.

— ...предразумные, — ответил кто-то на галактическом-три.

— ...Они миновали все испытательные станции, значит, они готовы к какой-то стадии, — говорил Кордвайнер Эпплби. — Но как могли гор...

Роберт Онигл прервал его, подняв руку.

— Не используйте больше прежнее название. Это, друг мой, гартлинги.

Молнии заполнили воздух запахом озона. Утакалтинг напевал от наслаждения такой грандиозной шуткой, и его тимбримийский голос звучал не по-земному богато. Фибен, не помня себя, встал на ноги, чтобы лучше видеть. Он вместе со всеми наблюдал, как дыра над гигантскими обезьянами, раскачивающимися и гудящими на вершине, начала светиться. Над головами горилл заклубился туман, постепенно приобретающий очертания.

— Ни у одной живущей расы нет такого на памяти, — благоговейно сказал главный испытатель. — За последний миллиард лет происходили бесчисленные церемонии принятия клиентов. Клиенты на этих церемониях переводились на следующую стадию и выбирали себе новых консортов. Некоторые даже требовали прекратить возвышение... вернуть их в прежнее состояние...

Туман принял овальные очертания. И из него постепенно возникала фигура.

— ...Но лишь в древних сагах говорится о новых видах, пришедших по собственной воле, удививших все галактическое сообщество, и требовавших права самим выбрать себе патронов.

Фибен услышал стон. Он посмотрел вниз и увидел, как Железная Хватка, дрожа, приподнимается на локтях. Пропитанная кровью пыль покрывала шена с ног до головы.

«Надо кончать с ним. Он еще силен», — подумал Фибен, понимая, что сам выглядит не лучше.

Он поднял ногу. В общем-то это не трудно... Посмотрел в сторону и наткнулся на взгляд Гайлет.

Железная Хватка перевернулся на спину. В тупой покорности посмотрел на Фибена.

«Дьявольщина, — Фибен наклонился и протянул руку своему бывшему противнику. — Не понимаю, чего ради мы дрались. Приз у кого-то другого».

Возглас удивления пронесся над толпой. Со стороны губру слышались крики отчаяния. Фибен поднял Железную Хватку, помог ему твердо встать на ноги и посмотрел на творение горилл, вызвавших это смятение.

Появилось лицо теннанинца. Огромное четкое изображение повисло в фокусе гиперпространственного шунта. Оно вполне могло быть лицом брата Каулта.

«Такое трезвое, серьезное, искреннее выражение», — подумал Фибен.

Такое типично теннанинское.

Некоторые галакты удивленно восклицали, остальные же словно застыли.

Все, кроме Утакалтинга, чье восхищение по-прежнему лучилось во все стороны, как фейерверк.

— З'вуртин'с'татта... я так трудился ради этого, но даже я не предполагал...

Титаническое изображение теннанинца сдвинулось в туманном овале. Все увидели толстую шею с дыхательными щелями, потом могучий торс. Но когда показались его руки, стало очевидно, что он с обеих сторон держит за руки двоих.

— Зафиксируйте должным образом, — сказал главный испытатель своим помощникам. — Неизвестного наименования клиенты первой стадии, предполагаемое название гартлинги, выбрали в качестве патронов теннанинцев. А в качестве консортов-представителей — неошимпанзе и людей совместно.

Роберт Онигл заорал. Кордвайнер Эпплби, поразившись, опустился на колени. Оглушительно кричали губру.

Фибен почувствовал, как в его руку скользнула ладонь. Во взгляде Гайлет смешались гордость и колкость.

— Ну хорошо, — вздохнул он. — Нам бы все равно их не оставили. А так мы хоть навещать их сможем. И я слышал, что теннанинцы не худшие из ити.

Гайлет покачала головой.

— Ты знал об этих существах и не говорил мне?

Фибен пожал плечами.

— Ну, это считалось тайной. Ты была занята. Не хотел тревожить тебя несущественными подробностями. Mea culpa. Не бей меня, пожалуйста.

Ее глаза вспыхнули. Но потом она вздохнула и посмотрела на вершину холма.

— Скоро все поймут, что никакие это не гартлинги, а земные существа.

— И что тогда будет?

Настала ее очередь пожимать плечами.

— Наверно, ничего. Откуда бы они ни происходили, они явно готовы к возвышению. Люди подписали договор — кстати, несправедливый, — запрещающий возвышать их земному клану. Я думаю, сохранится нынешнее положение. Fait accompli[22]. Ну, да ладно, нам хоть какая-то роль отводится: следить за правильным выполнением работы.

Подземное гудение стихало, все сильнее слышались хриплые крики губру.

Но главный испытатель казался невозмутимым. Он отдавал приказы помощникам, собирал записи, указывал, какие тесты предстоит провести, диктовал срочные сообщения в центральный Институт.

— И мы должны помочь Каулту информировать его клан, — добавил главный испытатель. — Несомненно, эта новость вызовет большое удивление.

Фибен видел, как сюзерен Луча и Когтя забрался во флаер и улетел на большой скорости. Порывом ветра взъерошило оперение оставшихся птицеподобных.

Так уж случилось, что взгляды Фибена и сюзерена Праведности, одиноко стоявшего на своем насесте, встретились. Теперь чужак держался прямо. Он не обращал внимания на кудахтанье своих спутников. Фибен поклонился.

Спустя несколько мгновений чужак, в свою очередь, вежливо склонил голову.

Над вершиной с поющими гориллами, официально теперь самыми младшими клиентами в пяти галактиках, туманный овал сокращался и уходил в сужающийся туннель. Но прежде чем он исчез, собравшиеся увидели нечто поразительное, чего раньше никто никогда не видел... и вряд ли когда-либо увидит.

Наверху, в небе, изображения теннанинца, шимпа и человека посмотрели друг на друга. Потом большая голова теннанинца откинулась, и он рассмеялся; он натурально хохотал, просто ревел от смеха, то есть делал то, чего теннанинец делать не может.

Только Утакалтинг и Роберт Онигл из всех пораженных зрителей присоединились к смеху этой призрачной фигуры. Изображение, продолжая хохотать, уменьшилось и поглотилось закрывшейся дырой в пространстве. На его месте загорелись звезды.

— Они существуют! Они реальны! Они есть!

Собравшиеся чиновники и офицеры губру наклонили головы и воскликнули в унисон:

— Зууун!

— Нам отказали в награде, отказали в чести, отказали в возможности, и все ради скулящих ничтожеств! Теперь цена возрастет, увеличится, приумножится!

Сюзерен Стоимости и Бережливости стоял в углу среди кучки своих верных последователей, а со всех сторон доносилась брань. Каждый раз, как собравшиеся подхватывали свой рефрен, сюзерен вздрагивал.

Сюзерен Праведности, выпрямившись, стоял на своем насесте. Он расхаживал взад и вперед, демонстрируя новую расцветку, появившуюся под его плюмажем слияния. Собравшиеся губру и кваку отвечали на это зрелище преданными воплями.

— А теперь непокорный, упрямый, несговорчивый препятствует нашему Слиянию и консенсусу, которые могли предоставить нам хоть что-то. Честь и союзников. Мир.