Теперь он отрезан от «Стремительного». И потому почувствовал себя необычайно одиноко, и даже более беззащитным, чем утром, когда уплыли Дэнни и Сахот.

Он надеялся, что Такката-Джим исполнит приказ и будет ждать, пока не улетит «Стремительный». Джиллиан свяжется с бывшим помощником капитана и сообщит об изменениях в баркасе и коммуникаторе.

Но что, если Такката-Джим действительно предатель? Если он улетит раньше?

На борту будут Чарлз Дарт, Игнасио Метц, три стеноса и, вероятно, три или четыре кикви. Тошио никому из них не желает зла. Трудный выбор.

Он поднял голову и увидел, как Чарли Дарт счастлив от общения со своим новым роботом.

Тошио покачал головой. Хорошо, что хоть теперь шимпанзе доволен.

Тошио опустился в воду и поплыл к своим саням. Собственное радио он выбросил час назад. Привязался и включил двигатель.

Под островом есть еще один кабель. Последний клиент — старый робот, забытый где-то на глубине. Крайдайки, оставшийся на старом месте, там, где был «Стремительный», хочет поговорить с «голосами» Сахота. Тошио считал, что он в долгу перед капитаном, даже если тот и гоняется за иллюзией.

Сани опускались, а Тошио думал о проделанной работе... о том, что еще нужно успеть, прежде чем он покинет остров.

«Пусть Том Орли ждет, когда я вернусь, — подумал он. — Это бы все решило. Пусть мистер Орли закончит свое дело на севере и приземлится, пока я здесь, внизу».

Тошио иронически улыбнулся.

«И еще, Ифни, почему бы тебе не прислать большой флот хороших ребят, которые очистли бы небо от наших приятелей?»

Он спускался по узкому стволу в тесноту.

— Дьявольщина! Трижды дьявольщина! Линия мертва! Тошио уже оборвал связь.

— Не волнуйтесь зря, — успокаивал Нисс. — Весьма вероятно, что Такката-Джим конфисковал все бомбы. Разве гардемарин Ивашика не доложил, что видел несколько разобранных бомб?

— Да, и я велела ему не беспокоиться. Но я не додумалась попросить его пересчитать их. Я вся в заботах о корабле и не думала, что Чарли может навредить.

— Теперь, конечно, известно многое.

Джиллиан подняла голову. Машина тимбрими просто тактична, или это сарказм?

— Ну, что сделано, то сделано, — сказала она. — Что бы ни произошло, нас здесь это не коснется. Надеюсь только, что к сомнительным достижениям нашего полета не добавится преступление относительно разумной расы.

Она вздохнула.

— А теперь скажи мне, как все это станет легендой.

Связь установлена. Теперь Крайдайки может сколько угодно слушать подземные звуки. Тошио опустил моноволоконный кабель в ил. Выпустил балласт, и сани по спирали начали подниматься вверх по стволу дерева-сверла.

Вынырнув, Тошио сразу понял, что что-то изменилось. Вторые сани, те, что принадлежали Томасу Орли, были вытащены из воды и лежали на лужайке к югу от бассейна. Из открытой контрольной секции торчали оборванные провода.

На краю воды сидел Чарлз Дарт. Шимп наклонился вперед, прижав палец к губам.

Тошио выключил моторы и расстегнул ремни. Сел и посмотрел на поляну, но увидел только раскачивающиеся ветви.

Чарли гортанным шепотом сказал:

— Я думаю, Такката-Джим и Метц собираются скоро улетать, Тошио, со мной или без меня. — Дарт выглядел смущенным, словно такая глупость его озадачила.

Тошио сохранял невозмутимое выражение.

— Почему вы так считаете, доктор Дарт?

— Как только ты спустился, появились два стеноса Такката-Джима и забрали радио. И еще, пока ты был внизу, на баркасе испытывали двигатели. Звук вначале был не очень ровный, но они сейчас над этим работают. Мне кажется, теперь им все равно, что ты доложишь.

Тошио услышал негромкий ворчливый звук с юга — неровный вой двигателей.

Движение на севере привлекло его внимание. Он увидел торопливо идущего по лесной тропе Игнасио Метца с грудой записей. За ним шли четверо крепких добровольцев кикви из деревни. Их воздушные мешки были гордо раздуты, но, очевидно, им не очень хотелось приближаться к рычащим машинам. Перед собой они несли тюки. Из листвы за процессией с тревогой следило несколько десятков пар широко раскрытых глаз.

Тошио прислушался к звуку работающих двигателей, определяя, сколько времени осталось. Такката-Джим закончил конвертировать бомбы раньше, чем он ожидал. Возможно, они недооценили лейтенанта-дельфина. Что еще успел он залатать на «живую», чтобы сделать баркас пригодным к полету пораньше?

«Может быть, мне задержать их отлет? Если останусь дольше, вероятно, больше никогда не увижу „Стремительный“».

— А как же вы, доктор Дарт? Готовы закончить и присоединиться по приказу Такката-Джима?

Дарт взглянул на свою консоль. Покачал головой.

— Мне нужно еще шесть часов, — проворчал он. — Может, мы оба заинтересованы в том, чтобы задержать взлет баркаса. Есть какие-нибудь идеи?

Тошио задумался.

«Надо решать. Если уходить, то немедленно».

Тошио перевел дыхание.

«А, ладно!»

— Я думаю, мы можем немного задержать их, доктор Дарт. Вы поможете мне? Это рискованно.

Дарт пожал плечами.

— Сейчас я жду, пока робот прорежет кору и погрузит... гм... инструмент. До тех пор я свободен. Что мне сделать?

Тошио снял со своих саней моток кабеля и отрезал кусок.

— Для начала, я думаю, кому-то придется полазить по деревьям.

Чарли скорчил гримасу.

— Стереотипы, — пробормотал он про себя. — Все время стереотипы.

Она медленно покачала головой. Может, сказывается усталость, но она понимает лишь часть объяснений Нисса. Каждый раз, когда она пытается заставить его объяснить что-нибудь неясное попроще, он начинает приводить примеры, которые еще больше запутывают.

Она чувствовал себя кроманьонцем, старающимся понять интриги двора Людовика XIV. Нисс утверждает, что открытия «Стремительного» будут иметь более значительные последствия, чем нынешний кризис из-за брошенного флота. Но подробности она понять не могла.

— Доктор Баскин, — снова попробовала машина. — У каждой эпохи есть свой поворотный пункт. Иногда — это поле битвы. Иногда — технологический скачок. Иногда — это философская мысль или происшествие, настолько неясное, что современники вообще не понимают, что изменилось, а тем временем их мир переворачивается вверх тормашками. Но часто, очень часто, этим переворотам предшествует легенда. Я не могу предложить никакого другого слова на англике... это сюжет, образы которого сохраняются в сознании всех разумных... подлинный сюжет о необыкновенных деяниях, с мощными выразительными архетипами. Он предваряет изменения.

— Ты хочешь сказать, мы становимся одной из таких легенд?

— Вот именно.

Джиллиан никогда не ощущала себя такой маленькой. Она не может взвалить на себя еще и эту огромную тяжесть. С нее достаточно ответственности за жизни ста пятидесяти друзей, членов экипажа.

— Ты говоришь, архетипы...

— Что может быть более символичным, доктор Баскин, чем «Стремительный» и его открытия? Только одно из них — брошенный флот — перевернуло вверх дном все пять галактик. Добавьте, что это было сделано самой молодой расой, патроны которой утверждают, что сами вообще не были клиентами. Тут, на Китрупе, где не должно быть предразумных, они находят готовую к возвышению расу и идут на большой риск, чтобы защитить этих предразумных от застывших, окаменевших законов галактической цивилизации...

— Но только...

— Но только добавьте к этому карранк%. Ни разу во все времена с разумной расой не обращались так жестоко, вопреки системе, которая должна была бы защищать ее.

— Какова же вероятность, чтобы именно этот корабль в поисках убежища прилетел именно на эту планету, где нашли свой последний приют карранк%? Разве вы не понимаете, доктор Баскин? От прародителей до новейшей расы — все складывается в мощную проповедь о системе возвышения.