Ему не удалось добраться до третьей комнаты.

Как и предсказала Сиенна, сквозь стены прорвались тени. В мгновение ока стало темно и воздух, казалось, пропитался чёрным густым маслом.

Весь замок задребезжал и содрогнулся. Повсюду эхом раздавались крики — яростные звуки боли и мучений. Тьма внутри Париса откликнулась на этот призыв, практически замурлыкала, как делал Разврат при физическом контакте, наслаждаясь каждой ужасающей ноткой, желая выбраться наружу, освободиться. Желая также причинять всем вокруг боль.

Парис был готов рвануть в бой, выйти из круга, который начертил Уильям и драться с тенями, чёрт, даже драться с Уильямом, когда Сиенна задрожала рядом с ним. Он ещё сильнее прижался к ней.

"Я должен защищать её", — подумал он. Именно поэтому он был здесь. Из-за неё. Чтобы быть с ней. Убедиться в её безопасности.

Сиенна опять задрожала, на этот раз сильнее. Парис не знал, что происходило позади него, вокруг, и сколько это продлится, а Сиенна знала, и это её пугало. И воин понял, что даже, несмотря на это, она собиралась защищать его. Она хотела, чтобы он спрятался. Он, а не она. На самом деле, его воинскую сущность это задело, но и приводило в восторг беспокойство Сиенны о нём. Её заботило его благополучие.

"Я хочу её", — произнёс Разврат и, естественно, снова замурлыкал.

"Как и я."

И Парис собирался попробовать Сиенну на вкус. В конечном итоге, здесь и сейчас всё так и будет, и будь прокляты обстоятельства. Сиенна была слишком взволнована сексуальным контактом? Вряд ли. Ей необходимо отвлечься, и нет ничего лучше желания.

Парис снова обхватил её за подбородок, удерживая на месте, наслаждаясь шёлковым теплом её кожи, утончённостью костей.

— Детка, сосредоточься на моём голосе. Можешь это сделать?

Отрывистый кивок.

Парис желал иметь возможность видеть её и отметить, вернулся ли цвет на её нежные щёчки. Он прошептал в её ухо:

— Ты такая нежная. Я не ощущал никогда ничего нежнее. А твой запах меня опьяняет. Я ничего не могу с собой поделать и лишь думаю, как ты ещё слаще между своих ножек.

Дыхание Сиенны стало прерывистым. Она положила руки на грудь Париса и начала поглаживать.

— Когда я скользну пальцами глубоко в тебя, ты будешь очень влажной и готовой для меня, детка? Я буду смаковать тебя, выпью до последней капельки твой мёд, а ты будешь молить о большем.

"Даа, — простонал Разврат. — Пожааалуйста."

— Парис, — выдохнула Сиенна.

Просьба о большем? Именно это демон услышал в её дрожащем голосе. Парис обнаружил, что наклонился ещё ниже. Остальной мир был позабыт, когда он уткнулся носом в её волосы и вдохнул их аромат — дикие цветы и кокос. В нынешнее время эта смесь была чем-то редким, раскрываясь только ночью.

О, чёрт, да. Это аромат её сексуального возбуждения.

Разврату это понравилось, даже слишком. Он начал испускать собственный аромат. Это сочетание составило самый дивный, окутывающий Париса букет. Дивный… и мучительный. В мгновение ока все инстинкты Париса вернулись к жизни, и он был более чем воспламенён, более чем готов, отчаянно желая войти в эту женщину и достичь освобождения. Всё, что ему требовалось сделать — это стянуть с них обоих штаны и развести её ноги. Парис бы глубоко и мощно вошёл в Сиенну, а она была бы горячей, влажной и очень тугой вокруг него.

Острые маленькие ноготочки через футболку вонзились в его кожу, словно желая удержать на месте. Парис чувствовал тепло Сиенны — пульсирующее, просачивающееся в него, смешивающееся с его теплом и устремляющееся прямо к члену. Воин испытывал невыносимую боль. Ещё до того, как понял это, Парис сдвинулся, коленом раздвинул ноги Сиенны и прижался эрекцией к её женской сущности.

Привет, сладкие муки. Или он сейчас совершит самую большую ошибку в своей жизни или самый лучший поступок. Они подходили друг другу как кусочки пазла. Парис медленно потёрся о Сиенну, чтобы подразнить и помучить их обоих. Наслаждение росло наряду с давлением. Да, ему определённо стоило взять её раньше. Демон Париса был готов вырваться наружу.

Из-за окружающих их криков Парис не слышал реакцию Сиенны на его действия, поэтому нежно прижал ладонь к её горлу. Ничто не могло остановить его от желания ощущать её стоны, вибрации от которых оказались чертовски потрясающими.

— Парис. — Сиенна прижалась губами к его уху. Определённо, чтобы не произнести мольбу, но и не предупреждение. — Ты не можешь желать меня.

Он вращал своими бёдрами: прижимаясь к ней, отступая, снова прижимаясь.

— А что тогда это?

— Призыв к единственной годной для этого женщины в комнате.

Эти слова были как пощёчина. Капризная, внутренняя тьма Париса ответила с агрессией, рвала и метала, требуя, чтобы воин наказал обидчика. Парис подавил желание и рявкнул:

— По твоему, парень вроде меня может испытывать желание только к тому, что доступно?

— Там, в комнате, ты не хотел меня. Так, быть может, это наказание. — В голосе Сиенны сквозил гнев.

Наказание? Парис машинально сжал руки в кулаки. Его гнев перекликался с гневом Сиенны.

Печально, но она ещё не закончила.

— Поверь мне, сейчас я понимаю всё намного лучше, чем когда-либо. Возможно, ты пришёл не для того, чтобы освободить меня, а чтобы ранить так, как я однажды ранила тебя.

Парис не доверял Сиенне, не мог этого сделать, и не важно, насколько сильно он хотел обратного и как сильно себя уговаривал об этом. И сейчас воин понял, что она тоже не могла и не станет доверять ему. По крайней мере, не полностью. Он подозревал, что подобное произойдёт. Раньше это не беспокоило его сильно, но не теперь. Парис презирал это множество препятствий между ними: одежду, условия, сомнения и переживания.

— Я не похожа на женщин, к которым ты привык, — продолжила Сиенна. — Я знаю это. Знаю, что не симпатичная.

— Ты права; ты просто великолепна.

— И у меня дурацкие губы, — выдохнула она.

— Если "дурацкие" — новое определение мечты, от которой текут слюни.

Сиенна принялась колотить маленькими кулачками по груди Париса.

— Прекрати! Сейчас же. Тебе нужен секс, и ты пытаешься продать себя. То же самое чуть ранее сделала я, желая оказаться с тобой в последний раз. Мне не следовало бросаться на тебя подобным образом.

Парис выпрямился. Сиенна предложила себя ему, не потому что хотела загладить вину, а потому что хотела его. Она не должна была в этом признаваться. Теперь Париса ничто не остановит. Он заполучит её любым способом.

Парис лизнул Сиенну в губы и сказал:

— Детка, мне не приходится пытаться. Я дышу, а женщины предлагают мне себя.

Обида отступила и Сиенна захныкала.

— Тогда ты… ты пытаешься поставить меня на место. Пытаешься дразнить меня тем, что я никогда не получу в полной мере.

"Определённо, ты можешь это получить."

— Ты же знаешь, что это неправда. Не потому что ты мне доверяешь, не из-за своего демона. — Гнев был готов пойти на любую хитрость, когда дело касалось Париса.

Последовала мучительная пауза длиной в три удара сердца.

— Ты… прав. Как ни странно, — произнесла она со страхом и надеждой, и снова впилась ноготками ему в грудь. — Мне ненавистно, что в меня поместили демона. Я хотела освободиться от него, буянила, ругалась и даже планировала избавиться от него, и всё же начала рассчитывать на его способность читать мысли людей.

Однажды одержимые, они останутся такими навечно. По большей части, так и происходило. А вернуть Гнев Аэрону? Чёрт, нет, это стало бы кромешным адом. Это убило бы её. Снова.

— Ты можешь верить мне, когда я говорю, что хочу тебя, Сиенна. Ты занимала все мои мысли последние несколько месяцев. Устоять перед тобой в той комнате оказалось самым сложным делом моей жизни.

Вибрация в её горле просигнализировала о том, что Сиенна издала стон.

— И тебя действительно, несмотря ни на что, влечёт ко мне? — Её голос пропитало удивление, обволакивая Париса тёплым мёдом.