Однако Обе совершенно не нравилось, что за ним наблюдают. Чего они не хотят закрыть глаза и оставить его с дамой один на один? Вот ведь назойливые типы! Оба ухмыльнулся. Он прикидывал, насколько его возбудит присутствие мужа при овладении женой. Но улыбка тут же сползла с его лица. При чем тут Ричард, если она хочет другого мужчину?..

Оба склонился над братом и прикрыл ему глаза. То же самое он сделал и со стариком. Однако возле второй женщины задумался. Несомненно, то, как Оба будет действовать, возбудит ее. Конечно, эта дамочка — не принцесса, но он намерен добиваться благосклонности всех привлекательных женщин. И был уверен, что сможет даровать ей наслаждение, которого она страстно желает.

Дрожа от возбуждения, Оба наклонился, чтобы расстегнуть одежду Матери-Исповедницы. Но не успели пальцы коснуться ее, как яростная вспышка фиолетового света ослепила его, а голова едва не раскололась от приступа мучительной боли.

Ошеломленный и сконфуженный, Оба вскочил на ноги и бросился прочь от Матери-Исповедницы. Боль тут же утихла. Оба в изнеможении опустился на землю. Оказывается, голос может и наказывать. Однако это жестоко! Что же, Оба не имеет права на удовольствие? И это после всего хорошего, что Оба для него сделал.

А голос уже ворковал на ушко, насколько Оба важен для него, что самую важную работу может выполнить только он. И Оба приободрился.

Он действительно важная персона, иначе бы голос не разговаривал с ним. Кто, кроме Обы, может выполнить ответственные задания, которые поручает голос?

А потом голос пояснил, что Оба должен сделать. И если он сделает так, как просят, то получит награду.

Оба довольно ухмыльнулся. Ладно, он окажет любезность, о которой просят. И тогда уж Мать-Исповедница достанется ему. 

Любезность несложная. А как только женщина станет принадлежать Обе, он, с благословения голоса, сможет делать с ней все, что захочет. И тогда ему никто не помешает. Перед глазами Обы возникли картины предстоящего удовольствия, он реально ощущал запахи, слышал стоны наслаждения. И даже чуть сознание не потерял от экстаза.

Он перевел взгляд на морд-сит. Ладно, Мать-Исповедница пока недоступна. Но такой человек, как Оба — человек действия, обладающий высоким интеллектом и имеющий серьезные обязательства, — должен иметь возможность удовлетворять свои инстинкты. Такие удовольствия должны стать необходимой отдушиной для столь важного человека, как Оба.

Он нагнулся к морд-сит, с ухмылкой глядя в ее открытые глаза. Ей предоставлена честь принадлежать ему первой. Он полюбовался ею, распаляя себя, и взялся за ее одежду.

И опять его голову сдавила мучительная, ослепляющая боль. Оба зажал виски руками и очень быстро согласился с голосом.

Тот был, несомненно, прав. И теперь ясно, почему. Только после смерти Ричарда Рала Оба мог по праву занять его место. По-иному просто не может быть! Все должно идти правильно. И в самом деле, рано доставлять удовольствие этим женщинам, если не выполнено самое необходимое. О чем он только думал? Они же пока недостойны его. Красотки должны убедиться, каким важным человеком Оба стал, и только после этого разделят с ним ложе. А в качестве служанок Ричарда, они Обы недостойны.

Надо было торопиться. Голос сказал, что скоро путники проснутся — лорд Рал догадается, как разорвать путы сна.

Оба вытащил нож и подполз к брату. Лорд Рал все еще смотрел на звезды невидящим взором.

— И кто из нас теперь придурок? — спросил Оба.

Лорд Рал не ответил. Оба приложил нож к горлу брата, но голос велел ему отойти и дал указания, что делать. Все должно идти правильно. Торопиться надо по-другому. Сейчас не время для примитивного отмщения. Гораздо лучше покарать брата так, чтобы мучился долгие годы, столько, сколько Оба был отлучен от того, что принадлежало ему по праву. Лорду Ралу требуется надлежащее наказание.

Оба вернул нож на место и быстро побежал к ближайшим холмам. Когда он вернулся, ведя в поводу лошадь, четверо путников все еще лежали в облаке фиолетового тумана, глядя на звезды.

Оба поднял на руки Мать-Исповедницу. Именно с этого он начал выполнять задание голоса. Мать-Исповедница обещана Обе. Он получит ее после того, как ею воспользуется голос. Оба умел ждать. Голос пообещал ему такое наслаждение, о котором Оба даже и не мечтал. Теперь их общение становилось выгодным партнерством. За небольшую работу Оба вскоре получит все, что по праву должно принадлежать ему: власть в Д’Харе и женщину, которая станет королевой.

Королева. Оба размышлял над этим, перекидывая безвольное тело через луку седла. Королева!.. А если она будет королевой, то он должен стать королем. И это звучит даже лучше, чем «лорд Рал». Король Оба Рал. Конечно, это многое меняет. Он постарался как можно быстрее привязать Мать-Исповедницу к седлу.

Прежде чем вскочить на лошадь, он бросил прощальный взгляд на брата. Оба не мог убить его. Не сейчас. У голоса есть планы на сей счет. Если Оба и был кем-то, то благодаря тому, что всегда был согласен с голосом. Он закинул ногу в стремя, но голос пощекотал его, и Оба обернулся.

Ну конечно же!..

Он осторожно вернулся к Ричарду. Осторожно вынул и попробовал поиграть с мечом. Голос замурлыкал нечто благосклонное.

У короля должен быть меч, соответствующий его положению. Оба ухмыльнулся. Он заслужил небольшую награду за трудную работу.

Он стянул перевязь через голову Ричарда. Поднес ножны к глазам, разглядывая блестящий меч. На каждой стороне резной рукояти было выгравировано одно слово: «ИСТИНА».

Да, в этом была «поразительность».

Оба перекинул перевязь через голову и закрепил меч на бедре. Шлепнув по заднице будущую жену и ухмыляясь в темноту, взгромоздился на лошадь. Покружил на месте. Голос указал ему верное направление.

Спеши, спеши, пока лорд Рал не проснулся. Поспешай, поспешай, пока не догнали. Торопись, торопись со своей невестой…

Оба впечатал каблуки в бока лошади, и они пустились в путь. Собаки выскочили из леса, королевский эскорт… 

Стоя позади вросшего в землю кирпичного домика станции, построенной для того, чтобы торговые караваны могли отдохнуть в дороге, Дженнсен смотрела на бесплодную пустыню, пышущую жаром под ярко-голубым небом. Справа стояли одиночные скалы, а слева над долиной громоздился горный хребет.

И везде доминировали различные оттенки ржаво-серого цвета, какой имели приземистые постройки, сбившиеся в кучу на равнине.

Абсолютно сухой воздух был очень горячим, и Дженнсен казалось, что она дышит, склонившись над костром. Сильный жар отражался от скал и домов, поднимался от земли, как будто ее калили на сковородке. Под палящим солнцем ни к чему нельзя было прикоснуться голыми руками. Даже рукоять ножа была очень теплой, будто его лихорадило.

Дженнсен устало оперлась бедром об ограду. Ноги занемели от долгого пути. Расти нежно заржала и положила голову на плечо девушке, и та похлопала лошадь по шее и почесала за ухом. Конец путешествия был уже близко. Дженнсен казалось, что в ее памяти начинал понемногу стираться тот страшный день, когда в ущелье она обнаружила мертвого солдата, а рядом случайно оказался Себастьян.

В тот день девушка даже не предполагала, какая мучительная доля уготована ей. Тогда было просто невозможно предугадать, насколько изменятся и сама Дженнсен, и ее жизнь.

Себастьян, ведя в поводу Пита, подошел к ней и взял за руку:

— С тобой все хорошо, Джен?

Пит слегка толкнул Расти в бок, словно задавая тот же вопрос.

— Да, — ответила Дженнсен. Она улыбнулась Себастьяну и жестом указала на группу одетых в черное людей, стоявших в дверях ближайшего дома. — Удачно?

— Он советуется с остальными, — раздраженно вздохнул Себастьян. — Странные они…

Несмотря на то, что область подчинялась Имперскому Ордену, купцы, путешествующие по этой безбрежной пустыне, вели себя достаточно независимо. Наверное, большинство из них не доставляли беспокойства, и в Имперском Ордене на их поведение закрывали глаза.