Сестра Мердинта стояла на вершине очередного гребня и смотрела на парочку с молчаливым недовольством, недвусмысленно написанным на ее безжалостном лице. Длинные тени, падающие на пустыню, придавали месту странный колорит. Клонящееся к западу солнце освещало суровый пейзаж и лишь подчеркивало, насколько грозная земля лежит перед ними.

Путники пробирались между мрачных каменных колонн, стоявших подобно внушительным стволам мертвых деревьев, сбросивших не только листву, но и ветки. Себастьян положил руку на спину Дженнсен, помогая ей поскорее выбраться на ровную площадку.

Даже после того как они расстались с торговцами, Дженнсен чувствовала: что-то тут не так. Но Себастьян все время подгонял ее, и девушка никак не могла собраться с мыслями и понять, что же ее беспокоит. Сестра Мердинта, нахмурившись, ждала их.

Дженнсен привычно убедилась, что нож на месте. Иногда она просто касалась пальцами серебряной рукояти. Но сейчас вынула его из ножен, убедилась, что лезвие сверкает, и вернула на место, с удовлетворением услышав металлический щелчок.

Первый раз девушка увидела этот нож, когда нашла мертвого д’харианского солдата. Тогда она решила, что это восхитительное оружие. Дженнсен и сейчас так думала. Но впервые разглядев вензель «Р», она испугалась, и на то были причины. Теперь же прикосновение к резной рукоятке придавало ей уверенности, вселяло надежду. После долгих усилий ей удастся добраться до цели. Приближался день, когда она наконец выполнит то, что еще в ту, первую, ночь предложил ей Себастьян. Она собиралась использовать предмет, имеющий непосредственное отношение к врагу, чтобы нанести ответный удар.

Себастьян был с нею на протяжении всего трудного пути. Дженнсен никогда не забыть, какую смелость он проявил в первую ночь, как он сражался, забыв про лихорадку. Но более страшным, чем приступ лихорадки, был удар, который ему нанесла колдунья Эди. Тогда он едва остался жив. Дженнсен была благодарна судьбе за то, что он вернулся к жизни, что с ним все в порядке. Он сохранит свою жизнь, даже если ему предстоит жить без нее, Дженнсен.

— Себастьян, — сказала она, неожиданно поняв, что до сих пор не попрощалась с ним. Ей совершенно не хотелось заводить такие разговоры в присутствии сестры Мердинты. Она остановилась, повернулась к нему, отодвинув с лица темную маску. — Себастьян, я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня.

Он рассмеялся, не снимая с лица черного покрывала:

— Джен, похоже, ты собралась умирать.

Как же сказать ему о том, что на душе?..

— Нам неведомо, что случится.

— Не беспокойся, все будет хорошо, — последовал веселый ответ. — Сестры своим колдовством помогли тебе и вылечили меня. Здесь с тобой будет сестра Мердинта. И я тоже буду с тобой. И ты в конце концов отомстишь за смерть матери.

Он не знал, какую цену запросили сестры за помощь и месть. Дженнсен не нашла в себе сил рассказать ему. Но можно же сказать хоть что-то! 

— Себастьян, если со мной что-нибудь случится…

— Джен, мне не нравятся такие разговоры! — Себастьян взял ее за руки, вглядываясь в глаза. Неожиданно он помрачнел. — Джен, не говори ничего подобного. Я не вынесу жизни без тебя. Я люблю тебя. Только тебя. Ты даже представить не можешь, что значишь для меня, как изменилась моя жизнь. А я представить не мог, насколько она может измениться к лучшему. Не хочу жить без тебя. С тех пор, как мы встретились, мой мир стал другим. Я безнадежно влюблен в тебя. Пожалуйста, не заставляй меня мучиться от мысли, что я могу тебя потерять.

Дженнсен смотрела в голубые глаза. Говорят, у ее отца-преступника были такие же. Невозможно объяснить словами обуревавшие ее чувства. Она должна уйти из жизни и оставить Себастьяна в одиночестве. Девушка просто опустила голову и снова закутала лицо черным шарфом.

— Поторопись, сестра Мердинта в нетерпении, — произнесла она.

Сестра хмуро глядела на Дженнсен из-под своей темной маски. Она по-прежнему стояла под порывами ветра и ждала путников на вершине скалы. Девушка видела: тропа позади сестры круто уходит вниз, прячась среди теней, прямо к Столпам Творения. Приблизившись, Дженнсен поняла, что сестра Мердинта вовсе не хмурится на нее, а смотрит куда-то вдаль, за их спины.

И только забравшись на скалу, где жаркий ветер играл полами черной одежды, путники разобрали, куда Мердинта так пристально смотрит. Стоя на скале, будто предназначенной для наблюдения за окрестностями, Дженнсен отметила, что они достигли вершины, разделяющей тропу на две части. Дальше дорога шла резко вниз, переваливая на другую сторону хребта, и спускалась в долину. С этой точки был виден весь пройденный путь: широкие расселины и скалистые гребни, и даже небольшая группа приземистых домиков торговой станции, выглядевших с такого расстояния совсем крошечными.

Всадник, на всем скаку погоняя лошадь, направлялся теперь от станции прямо к следам, ведущим в долину. Отряд из тысячи воинов расположился узкой линией неподалеку от начала тропы, поджидая его. Лошадь под всадником поднимала облака пыли.

Взмыленное животное неслось со всех сил, но у него явно был неровный шаг. Не успел всадник поравняться с отрядом, как передняя нога лошади подвернулась, и бедное животное кубарем покатилось по каменистой земле, уже мертвое от изнурения.

Всадник благополучно соскочил с падающего животного и, не теряя времени, продолжил свой путь пешком. Он был одет в темное, однако его наряд отличался от одежды торговцев — с плеч ниспадал шитый золотом плащ. Да и ростом он был значительно выше.

Как только незнакомец направился к тропе, командир отряда приказал ему остановиться. Путник, казалось, не проронил ни слова. Не обращая на солдат никакого внимания, он решительно шел вперед. Солдаты разом издали пронзительный боевой клич и поскакали на незнакомца.

Бедняга был безоружен и шел по направлению к ним, ничем не угрожая. Когда кавалеристы Имперского Ордена ринулись к нему, он выставил вперед руку, будто предупреждая: остановитесь! Дженнсен слышала приказ Себастьяна, и по тому, как понесся на незнакомца отряд, было очевидно, что солдат не остановит ничто, кроме его отрубленной головы.

Дженнсен с ужасом наблюдала, как человек, которого вот-вот убьют, зачарованно смотрит, как на него скачет тысяча воинов.

Внезапно по долине разнесся громоподобный шум. Удивленная Дженнсен, затаив дыхание, протерла глаза: вместо отрубленной головы она увидела белый язык извивающегося пламени, к которому летела потрескивающая черная молния. Через мгновение язык и молния соединились, и тут же последовал страшной силы взрыв.

У Дженнсен бешено застучало сердце. Казалось, весь слепящий блеск выжженной пустыни, весь жестокий жар Столпов Творения сконцентрировался в одной точке. И резко высвободился. В один миг в огне взрыва растворилась сила тысячи воинов. Когда потух ослепительный свет и замер громоподобный рев, все войско было сметено. На их месте осталось лишь яркое багровое облако.

А одинокая фигурка все так же двигалась по направлению к тропе — среди дымящихся останков людей и лошадей. 

И скорее по решительности действий, нежели по опустошению, которое произвел незнакомец, Дженнсен поняла истинную глубину его ярости.

— О добрые духи, — прошептала девушка. — Что случилось?

— Спасение возможно только через самопожертвование, — сказала сестра Мердинта. — Эти люди погибли, служа Ордену и, следовательно, Создателю. В этом заключается высший зов Создателя. Не нужно оплакивать их — солдаты получили спасение, исполняя свои обязанности.

Дженнсен лишь молча посмотрела на нее.

— Кто он? — спросил Себастьян, наблюдая, как одинокий человек подходит к краю долины Столпов Творения и, не останавливаясь, начинает спуск. — У тебя есть идеи на этот счет?

— Это неважно. — Сестра Мердинта повернулась к тропе. — У нас есть цель.

— Тогда лучше поспешить, — заметил Себастьян, вглядываясь в далекую фигурку, размеренным шагом спускающуюся по тропе.