Фудзико лежала на футоне около оставшейся неповрежденной садовой ограды, в полубессознательном состоянии. Когда она увидела, что Блэксорн жив-здоров, она чуть не расплакалась:

– Я благодарю Будду, что вы не пострадали, Анджин-сан, – едва смогла она произнести.

Все еще находясь в полушоке, она пыталась встать, но он приказал ей не двигаться. Ее ноги и низ спины были очень сильно обожжены. Около нее уже хлопотал доктор, накладывая ей повязки, смоченные в чае и настоях целебных трав, чтобы унять боль. Блэксорн заметил, как он сосредоточен, и подождал, пока доктор не кончит, потом спросил у него наедине:

– Фудзико-сан, ен ка? – Госпожа Фудзико поправится?

Доктор пожал плечами:

– Хай. – Его губы снова раздвинулись, обнажая выступающие зубы. – Карма, понимаете?

– Хай, – Блэксорн видел достаточно много обгоревших матросов, чтобы знать, как опасны всякие сильные ожоги. Открытые раны почти всегда воспалялись, так как нечем было остановить инфекцию.

– Я не хочу, чтобы она умерла.

– Досо?

Он сказал это по-японски, и доктор уверил его, что госпожа наверняка поправится. Она молодая и сильная.

– Сигата га наи, – сказал доктор и приказал служанкам поддерживать бинты Фудзико влажными, дал настой трав Блэксорну от его царапин, сказал ему, что скоро вернется, потом поспешно отправился вверх по склону холма в сторону поврежденного дома Оми.

Блэксорн стоял у своих главных ворот, которые оказались целыми. Стрелы Бунтаро все еще торчали в левом столбе. Он рассеянно потрогал их:

– Карма, что она обгорела, – печально подумал он. Он повернулся к Фудзико и распорядился, чтобы принесли чай. Блэксорн напоил ее и держал ее за руку, пока она не заснула или не сделала вид, что спит. Вокруг кипела работа, его слуги собирали все, что можно было спасти, работали быстро, им помогали жители деревни. Все знали, что скоро должны пойти дожди. Четверо мужчин пытались поставить временный навес.

– Досо, Анджин-сан, – повар предложил ему свежий чай, пытаясь придать своему лицу менее грустное выражение – погибшая девочка была его любимицей.

– Домо, – ответил Блэксорн. – Сумимасен. Я очень сожалею.

– Аригато, Анджин-сан. Карма, да?

Блэксорн кивнул, взял чай и притворился, что не замечает горя повара, чтобы тот не стыдился его. Потом к ним на холм поднялся самурай, передал приглашение Торанаги Блэксорну и Фудзико ночевать в крепости, пока не будет отстроен заново их дом. Прибыло два паланкина. Блэксорн заботливо устроил ее в один из них и отправил со служанками. Свой паланкин он отпустил, сказав, что скоро придет.

Начался дождь, но он не обратил на него внимания, он смотрел на сад, которым уже привык любоваться. Теперь все это имело вид места побоища. Маленький мостик был сломан, пруд вытек, ручеек исчез.

– Неважно, – сказал он, ни к кому не обращаясь, – горы живы.

Ёки-я говорил ему, что сад должен устраиваться вокруг камней, что без них сад пустой – просто место для выращивания растений.

Один из камней был угловатый и самый обычный на вид, но Ёки-я с таким искусством расположил вокруг него цветы и травы, что если на него долго и внимательно смотреть перед заходом солнца, то из скрытых в его глубине прожилок и кристаллов начинал литься красноватый свет и можно было увидеть целый горный хребет с манящими долинами и глубокими озерами и, далеко вдали, зеленеющий горизонт с надвигающейся там ночью.

Блэксорн дотронулся до камня:

– Я назову тебя Ёки-я-сама, – сказал он.

Это обрадовало его, и он понял, что Ёки-я жив, старик тоже был бы очень рад. Даже если он мертв, может быть, он все равно знает. Блэксорн сказал себе, наверное, его ками теперь здесь. Синтоисты верили, что, когда они умирали, они становились ками…

– Что такое ками, Марико-сан?

– Ками необъяснимо, Анджин-сан. Это похоже на дух, но это не дух, как душа, но не душа. Может быть, это бесплотная сущность вещи или человека… вы знаете, человек становится ками после смерти, но дерево, камень или растение, картина – тоже ками. Они существуют между небом и землей и навещают землю богов или покидают ее в одно и то же время.

– А Синто? Что такое Синто?

– Ах, это тоже невозможно объяснить. Это похоже на религию, но это не так. Сначала это не имело даже имени – мы только называли это Синто, Путь Ками, тысячу лет назад, чтобы отличать от Батсудо, Пути Будды. Но хотя это и неопределимо, Синто – это сущность Японии и японцев, и хотя оно не является ни теологией, ни божеством, ни верой, ни системой этики, оно служит нашим оправданием существования. Синто – это культ природы мифов и легенд, в которые никто не верит всем сердцем, но все-таки каждый в целом их почитает. Человек есть Синто в то же самое время, если он рожден японцем.

– Вы тоже Синто, несмотря на то что стали христианкой?

– О да, конечно…

Блэксорн снова тронул камень:

– Пожалуйста, ками Ёки-я, оставайся в моем саду. Забыв о дожде, он стал всматриваться в камень и видел цветущие долины и спокойное озеро, зеленеющий горизонт, где собиралась темнота.

Какой-то шорох заставил его обернуться. Он поднял глаза. За ним наблюдал Оми, спокойно сидящий на корточках. Все еще шел дождь, и новое глаженое кимоно Оми было прикрыто дождевиком из рисовой соломки, а вымытые волосы – широкой конической шляпой из бамбука.

– Карма, Анджин-сан, – сказал он, указывая на тлеющие обломки.

– Хай, Икага дес ка? – Блэксорн вытер дождь с лица.

– Йой, – Оми показал на свой дом. – Ватакаси ноуйуе ва ха-кайсарете имасен остукай ни наримасен-ка? – Моя баня не пострадала. Не хотите воспользоваться?

– Ах, со дес! Домо, Оми-сан, хай, домо. – Блэксорн с благодарностью пошел за Оми по извилистой тропинке в его садик. Слуги и деревенские мастера под надзором Муры уже что-то приколачивали, пилили, ремонт шел вовсю. Центральные столбы снова были на местах, крыша почти восстановлена.

Знаками, простейшими словами с большим терпением Оми объяснил, что его слуги вовремя успели погасить пожар. Через день или два, сказал он Блэксорну, дом будет снова как новый, не стоит беспокоиться. Ремонт вашего займет больше времени, неделю, Анджин-сан. Не беспокойтесь, Фудзико-сан прекрасная хозяйка. Она своевременно оговорит с Мурой все расходы, и ваш дом будет даже лучше, чем раньше. Я слышал, она обгорела? Ну, это иногда бывает, но не тревожьтесь, наши доктора имеют большой опыт лечения ожогов.

Да, Анджин-сан, это было большое землетрясение, но все закончилось не очень плохо. Рисовые поля почти не затронуты и главные ирригационные системы не были повреждены. И лодки не пострадали, а это тоже очень важно. Осыпь погребла сто пятьдесят самураев. Что касается деревни, неделя – и вы не заметите, что здесь было землетрясение. Погибло пять крестьян и несколько детей – всего ничего! Анджиро очень повезло, да? Я слышал, вы спасли Торанагу-саму от смертельной опасности. Мы все благодарны вам, Анджин-сан. Очень. Если бы мы потеряли его… Господин Торанага сказал, что он принял ваш меч – вы счастливчик, это большая честь. Да. Ваша карма сильная, могучая.

Мы вам очень благодарны. Слушайте, мы поговорим еще после того, как вы примете ванну. Я рад, что вы мой друг. Оми позвал своих банщиков:

– Исоги! Поторопитесь!

Слуги проводили Блэксорна в банный домик, который был поставлен в маленькой кленовой рощице и соединялся с главным домом красивой извилистой дорожкой, до пожара крытой. Баня была намного роскошней, чем его собственная. В одной стене образовалась сильная трещина, но крестьяне уже заделали ее. Крыша была цела, хотя и не хватало нескольких черепиц и в прохудившиеся места попадал дождь, но это не имело значения.

Блэксорн разделся и сел на уютное сидение. Слуги намылили его и вымыли под дождем. Уже чистым он прошел внутрь и немедленно погрузился в исходящую паром ванну. Все его беды тут же исчезли.

«С Фудзико все будет в порядке. Я удачливый человек – мне посчастливилось спасти Торанагу и Марико. Повезло, что Торанаге в свою очередь удалось вызволить нас».