Ишидо повернулся на пятках, прокричал приказы серым и удалился. Офицеры стали повторять его приказы. Для остальных самураев, строить их и уводить от ворот, оставив у коричневых несколько человек в качестве почетной стражи.

– Госпожа, – хрипло сказал Ябу, снова вытирая вспотевшие руки, – горький привкус рвоты стоял у него во рту, так переживал он несостоявшееся сеппуку, – госпожа, все кончилось. Вы… вы выиграли… Вы победили…

– Да, да, – ответила Марико. Обессилевшими руками она пыталась развязать узлы на бечевке. Дзиммоко подошла, распустила узлы, убрала покрывало и сошла с малинового квадрата. Все смотрели на Марико, ожидая момента, когда она сможет уйти.

Марико пыталась встать на ноги, но у нее ничего не получалось. Она пыталась во второй раз – снова не удалось. Повинуясь первому порыву, Кири подошла ей помочь, но Ябу покачал головой и сказал:

– Нет, она должна это сделать сама!

Кири пришлось отойти, затаив дыхание.

Блэксорн, стоявший у ворот, был вне себя от радости: Марико спасена? Он вспомнил, как сам был обессилен в ту ночь, когда чуть не совершил самоубийство, и должен был встать как мужчина, и идти домой без посторонней помощи, как мужчина, и стал самураем… У нее не хватает мужества… Что ж, все равно – он понимал ее и гордился ею…

Он видел, как Марико снова взялась руками за малиновое одеяло, оттолкнулась от него руками… На этот раз она заставила себя встать… Ее качало, она чуть не упала, но все-таки заставила ноги слушаться и зашагала… Медленно сошла с малинового квадрата и, шатаясь, направилась к главному входу… Блэксорн решил, что она сделала достаточно – вытерпела свою меру и проявила немалое мужество, – он вышел вперед, подхватил ее на руки и поднял в тот самый момент, когда она потеряла сознание… Несколько секунд он стоял во дворе один, гордясь тем, что он один, и тем, на что он отважился. В его руках она казалась сломанной куклой… Постояв так, он направился в дом, и никто не тронулся с места и не помешал ему.

Нападение на занимаемую коричневыми часть замка началось в самое темное время ночи – за два-три часа до рассвета. Первая группа, из десяти ниндзя – подлых тайных убийц, – поднялась на крыши противоположной стены, которую перестали охранять серые. Ниндзя – наемники, мастера в воровстве, специалисты во всяких малопочетных занятиях – шпионаже, проникновении в охраняемые места, организации внезапных смертей.

Эти десятеро бросили обмотанные тряпками крюки-кошки с веревками на соседнюю крышу и переправились через улицу между этими домами как черные пауки по паутине: плотно обтягивающие черные кимоно с черными же таби, черные маски, руки и лица покрыты черной краской… Легкое вооружение – ножи с цепочкой и хариканы, маленькие, в форме звезды метательные приспособления с игольно острыми, намазанными ядом концами, и диски размером с ладонь – облегчало их задачу и не мешало переправе, как и рюкзаки на спинах и короткие тонкие дубинки.

Все десять бесшумно достигли цели. Они собрали кошки, четверо опять забросили кошки за выступ и тут же скользнули вниз на веранду, в двадцати футах под ними. Как только они оказались там, все так же не произведя ни малейшего звука, их товарищи отцепили крюки, бросили вниз и двинулись по черепицам дальше… Но вот черепица под ногой одного треснула – и все мгновенно замерли. Во дворе, тремя этажами и шестидесятью футами ниже, Сумиери, делавший обход часовых, остановился и посмотрел наверх… Глаза его впились в темноту, он ждал не шевелясь, приоткрыв рот, чтобы лучше слышать, и медленно обводил крышу взглядом… Крыша, где затаились ниндзя, была в тени, луна светила очень слабо, звезды едва видны во влажном воздухе… Темные фигуры стояли абсолютно неподвижно, бездыханно, почти столь же безжизненные, как и черепицы под их ногами…

Сумиери опять обвел все глазами, настороженно прислушиваясь, потом снова, все еще не убедившись, вышел на середину двора – отсюда лучше видно. Теперь в поле его зрения попали четверо ниндзя на веранде, но они были так же неподвижны, как все вокруг, и Сумиери их не заметил.

– Эй! – окликнул он часовых у ворот – засовы надежно заперты. – Вы ничего не видели и не слышали?

– Нет, капитан, – отвечали встревоженные часовые. – Черепицы на крыше часто потрескивают, – может, от сырости или от жары сдвигаются…

Сумиери приказал одному из них:

– Поднимись наверх и посмотри! Поосторожней! Скажи часовым на верхнем этаже – пусть пошарят там на всякий случай!

Часовой убежал. Сумиери еще раз внимательно посмотрел наверх, пожал плечами и, несколько успокоившись, продолжал обход. Самураи разошлись по своим местам, следя за тем, что происходит снаружи.

На коньке крыши и на веранде ниндзя лежали все в том же положении, замерев как вкопанные, – они даже не моргали: их обучали часами оставаться в неподвижности – это входило в программу постоянных тренировок. Но командир сделал знак – они сразу задвигались, с помощью крюков и веревок спокойно пробрались на следующую веранду, откуда проскользнули внутрь через узкие окна в гранитных стенах. Ниже этого верхнего этажа все остальные окна – укрытия для лучников – были так узки, что через них не прополз бы и уж. По следующему сигналу пробрались одновременно еще две новые группы…

Обе комнаты были в темноте, аккуратными тесными рядками здесь спали десять коричневых. Их убили быстро и почти бесшумно, большинству хватило одного удара ножом в горло – убийцы были хорошо подготовлены, безошибочно нашли своих жертв… Через минуту лишь один самурай начал отчаянно отбиваться, но его тревожный крик был заглушен в самом начале. Проверили всю комнату, двери, командир вынул кремень и трут, зажег свечу и, прикрывая ее руками, осторожно поднес к окну, откуда трижды просигналил в ночь. За его спиной ниндзя еще дважды убедились, что все коричневые наверняка мертвы. Командир повторил сигнал, отошел от окна и, сделав знак, чтобы все подошли к нему, заговорил на языке жестов…

Ниндзя развязали мешки и приготовили оружие для нападения – короткие ножи серповидной формы, обоюдоострые ножи с цепочкой, прикрепленные на конце рукоятки, с грузом на другом конце, и хариканы – метательное оружие. По следующему приказу некоторые достали и вынули из чехлов дубинки – это оказались телескопические пики и воздушные ружья, которые с удивительной скоростью вытягивались на полную длину. Закончив приготовления, каждый садился на колени, устраивался лицом к двери и без видимых усилий замирал в неподвижности… Наконец все подготовились и командир задул свечу.

Когда городские колокола отбили середину часа тигра – четыре часа, час до рассвета, – в замок просочилась вторая половина ниндзя. Они бесшумно выскользнули из заброшенной водопропускной трубы – по ней когда-то поступала вода для искусственных ручейков в саду. Эти ниндзя вооружены были мечами, как и остальные, спрятавшиеся в тени, они заняли позиции среди кустов и мелких деревьев, сразу же став неподвижными и почти невидимыми. В это же самое время еще одна группа, из двадцати человек, забросила с земли веревки с крюками и стала забираться на стену, откуда просматривались двор и сад.

На стенах двое коричневых внимательно наблюдали за пустыми крышами через дворовый проход. Один оглянулся и увидел сзади крючья… Встревожившись, он показал на них товарищу, тот открыл было рот, чтобы закричать, но молниеносно в амбразуру проник ниндзя… Хлещущим движением кисти он бросил вертящийся харикан в искаженное от крика лицо самурая… Мгновенно он бросился к другому самураю – его вытянутая рука представляла собой страшное оружие – вытянул большой и указательный пальцы и парализовал противника ударом в шею… Еще один страшный удар с сухим треском сломал ему шею… Ниндзя прыгнул на первого, агонизирующего самурая, уцепившегося за харикан – колючки глубоко впились ему в рот и лицо, яд уже оказывал свое действие… Последним, нечеловеческим усилием умирающий самурай выхватил короткий боевой меч и нанес удар… Ниндзя, несмотря на глубокую рану и на то, что стал задыхаться, ударил коричневого в шею… Голова самурая откинулась назад, позвоночник сломался… Самурай умер, будучи еще на ногах…