– Хорошо. Я буду рад уехать. Мне здесь не нравится.

– С божьей милостью мы можем все здесь изменить, Родригес. Если нам поможет Бог, мы обратим здесь в нашу веру всех язычников.

– Аминь. – Родригес переменил положение ноги, уменьшив нагрузку, и пульсирующая боль в ней сразу прекратилась. Он выглянул в окно, потом нетерпеливо встал:

– Я схожу за голубями сам. Пишите свое письмо, потом мы поговорим. Об англичанине.

Родригес вышел на палубу и выбрал голубей в корзинах. Когда он вернулся, священник уже достал ручку с острым пером, чернила и записывал свое закодированное послание на тонких листочках бумаги. Алвито положил их в маленькие патрончики, запечатал и выпустил птиц. Все три птицы сделали круг над кораблем, потом цепочкой направились на запад, отблескивая под полуденным солнцем.

– Мы поговорим здесь или спустимся ниже?

– Здесь. Здесь прохладнее, – Родригес показал на ют, где нельзя было подслушать. Алвито сел.

– Сначала о Торанаге.

Он коротко рассказал кормчему о том, что случилось в Ёкосе, опустив инцидент с братом Джозефом и свои подозрения о Марико и Блэксорне. Родригес был не менее его ошеломлен известием о том, что Торанага собрался явиться на встречу с Советом регентов.

– Без сопротивления? Это невозможно! Теперь мы полностью вне опасности, наш Черный Корабль в безопасности, церковь станет богаче, мы разбогатеем… Слава Богу, всем святым и Мадонне! Это самая лучшая новость, какую вы только могли принести, отец. Мы в безопасности!

– Если так захочет Бог. Торанага меня обеспокоил только одним своим заявлением. Он сказал следующее: «Я могу приказать освободить моего христианина – Анджин-сана. С его кораблем и с его пушками».

Хорошее настроение Родригеса сразу испарилось. Он просил:

– «Эразмус» все еще в Эдо? Он в распоряжении Торанаги?

– Это очень опасно, если освободят англичанина?

– Серьезно? Этот корабль вдребезги разнесет нас, если застигнет посреди пути между Японией и Макао, имея на борту Блэксорна и мало-мальски приличную команду. Мы же только маленький фрегат и не можем противостоять «Эразмусу»! Он сможет танцевать вокруг нас, и мы должны будем спустить свои флаги.

– Вы уверены?

– Да. Перед Богом клянусь – это будет убийство, – Родригес сердито стукнул кулаком, – но подождите секунду – англичанин сказал, что он прибыл сюда не более чем с двенадцатью людьми, не все из них моряки, многие были купцами и большинство их болело. Так мало народу не смогут управлять кораблем. Единственное место, где он может набрать команду – Нагасаки или Макао. В Нагасаки он сможет набрать сколько угодно народу! Там есть такие, что ему лучше держаться подальше оттуда и от Макао!

– Ну, а скажем, он получит команду из местных жителей?

– Вы имеете в виду кого-нибудь из головорезов Торанага? Или «вако»? Вы думаете, что Торанага явится перед Советом регентов и все его люди станут ронинами? Да? Если у этого англичанина будет достаточно времени, он сможет обучить их. С легкостью. Боже мой… прошу меня извинить, отец, но если англичанин получит самураев или «вако»… Нельзя так рисковать – он слишком опасен. Мы все видели это в Осаке! Освободить его на этой помойке в Азии с самурайской командой…

Алвито следил за Родригесом, еще более озабоченный.

– Я думаю, лучше послать еще одно сообщение отцу-инспектору. Ему надо сообщить, вдруг это окажется очень серьезно. Он будет знать, что делать.

– Я знаю, что делать! – Родригес с размаху стукнул кулаком по планширу. Он встал и повернулся к нему спиной. – Слушайте, отец, слушайте мою исповедь: в первую ночь – самую первую ночь, он стоял сбоку меня на галере в море, когда мы уходили из Анджиро, сердце подсказывало мне, что его нужно убить, потом еще раз во время шторма. Господь Бог помог, это было в тот раз, когда я послал его вперед и умышленно отклонился по ветру без предупреждения, он был без страховки, я сделал это, чтобы убить его, но англичанин не упал за борт, как случилось бы с любым другим. Я думаю, это была рука Бога, и понял это до конца, когда позже он оказался умелым рулевым и спас мой корабль, и потом, когда мой корабль оказался в безопасности, а меня смыло волной и я тонул, моей последней мыслью было также, что мне наказание божье за то, что я пытался его убить. «Ты не должен был так поступать с кормчим – он никогда бы так не поступил!» Я заслужил это в тот раз и потом, когда я остался жив, а он склонился надо мной, помогая мне напиться, я был так пристыжен и снова просил прощения у Бога и клялся, дал святой обет помочь ему. Мадонна! – он запнулся, испытывая сильнейшие душевные муки. – Этот человек спас меня, несмотря на то, что я пытался неоднократно убить его. Я видел это по его глазам. Он спас меня и помог мне выжить, а сейчас я собираюсь убить его.

– Почему?

– Адмирал был прав: нам может помочь только Бог, если англичанин выйдет в море на «Эразмусе», вооруженный, с мало-мальски приличной командой.

Блэксорн и Марико спали спокойно в своем маленьком домике, одном из многих, которые составляли гостиницу «Камелии» на Девятой Южной улице. В каждом таком домике было по три комнаты. Марико занимала одну комнату с Дзиммоко, Блэксорн – следующую, третья, которая имела выходы на веранду и на улицу, пустовала и была предназначена под гостиную.

– Вы думаете, это безопасно? – спросил Блэксорн озабоченно. – Не надо, чтобы здесь спали еще Ёсинака, служанки или охрана?

– Нет, Анджин-сан. На самом деле нет никакой опасности. Будет приятно побыть одним. Эта гостиница считается самой красивой в Идзу. Здесь чудесно, не так ли?

Это было правдой. Каждый маленький домик был поставлен на красивых сваях, окружен верандами с четырьмя ступеньками, все сделано из прекрасного дерева, отполировано и блестело. Каждый из них стоял отдельно, в пятидесяти шагах друг от друга, был окружен собственным подстриженным садиком в пределах большого сада, обнесенного высокой бамбуковой стеной. В нем были устроены ручейки, маленькие прудики с лилиями и водопады, было много цветущих деревьев с ночными и дневными цветами, приятно пахнущими и очень красивыми. Чистые каменные дорожки, заботливо снабженные навесами, вели к ваннам, холодным, горячим и очень горячим, питаемым природными источниками. Разноцветные фонари, вышколенные слуги и служанки, никогда громко не разговаривающие, чтобы не заглушать шум деревьев, журчание воды и пение птиц.

– Конечно, я попросила два домика, Анджин-сан, – один для вас и один для меня. К сожалению, свободен был только один. Ёсинака даже был доволен, так как ему не придется распылять своих людей. Он поставил часовых на каждой тропинке, так что мы совершенно в безопасности и нас никто не побеспокоит, как бывало в других местах. Что плохого в том, что у нас одна комната здесь, одна там, а Дзиммоко делит со мной спальню?

– Действительно, ничего. Я никогда не видел такого красивого места. Как вы умны и как красивы!

– А вы так добры ко мне, Анджин-сан. Примем ванну, потом поужинаем – можно будет выпить саке сколько угодно.

– Прекрасная перспектива на вечер.

– Отложите свой словарь, Анджин-сан, пожалуйста.

– Но вы всегда заставляете меня заниматься.

– Если вы отложите вашу книгу, я… я открою вам одну тайну.

– Какую?

– Я пригласила Ёсинаку-сана поужинать с нами. И нескольких дам. Чтобы немного развлечься.

– Ох!

– Да. После этого, когда я уйду, вы выберете себе одну из них, ладно?

– Но это может помешать вам спать.

– Обещаю, что я буду крепко спать, моя любовь. Серьезно говоря, перемена будет только к лучшему.

– Да, но на следующий год, не сейчас.

– Будь серьезным.

– Я и так серьезен.

– Ах, тогда в таком случае, если вы случайно вдруг передумаете и вежливо отошлете ее – после того как Ёсинака уйдет со своей партнершей, – ах, кто знает, какой ночной ками может разыскать тебя тогда?

– Что?

– Я сегодня ходила по магазинам.

– Да? И что вы купили?