Герман занес руку и глубоко вздохнул.

Потом потряс головой и вздохнул еще раз.

Ну же! Раз, два, три…

И Герман постучал.

— Войдите.

Было немного непривычно заходить в собственную комнату с чьего-то разрешения. Строго говоря, именно из желания жить одному Герман и способствовал отселению всех своих бывших соседей. Он и не делал-то ничего такого, просто так получалось. И тут эти… девушки.

Это даже хуже, чем Берт. В два раза, как минимум.

— Вы кто такие? — девица с русыми косами уже успела одеться в безразмерную мужскую рубашку, доходящую ей едва ли не до колен, которые, как машинально отметил Герман, были вызывающе обнажены. Быть может, именно это и помешало ему ответить. Зато явно ничем не помешал Альберту.

— А мы тут живем, — он вынырнул из-за Германа и галантно раскланялся, сияя улыбкой. — Позвольте представиться, меня зовут Берт, а этой мой лучший друг, Герман.

Маленькие пухлые губы девушки нехотя разомкнулись:

— Стефания, — она кивнула в сторону своей молчаливой устрашающей подруги. — Ситри.

Блондинка сумрачно кивнула и скрестила сильные мускулистые руки на необъятной груди, точнее, где-то под ней.

Берт нервно облизнулся и бросил взгляд за спину. Герман по-прежнему хранил подозрительное молчание.

— Эммм… ну, — Альберт неловко развел руками. — Добро пожаловать. Что ли…

Неприветливый вид новых соседок сбивал с мысли, он не мог сосредоточиться, и от этого недоброжелательные взгляды девушек не спешили становиться теплее. А матушка всегда говорила, что настоящие девушки должны быть милыми, веселыми и кокетливыми.

Стефания и Ситри продолжили рушить его представления.

— Bölvun*, — выплюнула Ситри и отвернулась. Стефания напоследок смерила парней снисходительно-презрительным взглядом и села на одну из кроватей, в противоположной от коек Германа и Берта стороне.

— Что она сказала? — шепотом спросил Альберт. — Она нас обругала, да?

И тут Герман словно отмер.

— Это моя комната, — твердо заявил он, с удивлением узнавая в своем голосе какие-то истеричные нотки. — Если планируете здесь жить, соблюдайте тишину, чистоту и… и… — он забегал глазами по комнате. — И раздевайтесь за ширмой!

В щели между шкафами и правда отыскалась одна такая, совсем девчачья — бежевая в розово-зеленый цветочек, и ее Герман гордо продемонстрировал девушкам.

Светлая бровь Ситри нервно дернулась.

— Если собираетесь жить с нами, — холодно отозвалась Стефания, — ничего не спрашивайте, не лезьте с разговорами и не пытайтесь флиртовать. Все ясно?

Герман поморщился, потер пальцами ноющий висок и отправился в свой угол. Берт проводил его взглядом, неуверенно помялся и подсел к новым соседкам.

— … он гораздо лучше, чем кажется, — краем уха услышал Герман, но даже не смог пошевелиться, чтобы остановить бестолкового друга. — А вы дружите, да? Откуда прибы… Ай! Ай-ай! Только не за волосы!

Герман накрыл голову подушкой и очень постарался представить, что он совершенно один и рядом с ним прямо сейчас никого не убивают.

И это у него на удивление быстро получилось.

*проклятие

Ночь в одной комнате с двумя подозрительными типами самым скверным образом сказалась на настроении Стефании, и на утренней зарядке она была неудержима, оставив большую часть скептически настроенных парней с открытыми ртами. Ситри беспокоилась, хотя кому, как не ей, знать, что Стефания по своим физическим показателям куда сильнее, чем кажется на первый взгляд. А внешность, как известно, чаще всего обманчива.

Один из их новых соседей, Альберт, умудрился за пару часов вывести из себя даже суровую телохранительницу. Непрерывно болтал, что-то спрашивал, тут же перебивал и принимался рассказывать какую-то чепуху. Стефании было известно, что особенно безмозглые мужские особи таким образом пытаются произвести на девушек впечатление. Вот только какое именно впечатление хотел произвести на них этот назойливый блондин, он, видимо, и сам не знал.

Его друг, Герман, напротив, за целый вечер и двух слов не произнес, не вылезал из своего угла, но Стефания до сих пор краснела, припоминая их самую первую встречу. Пожалуй, этот парень был даже красив. Волосы теплого каштанового цвета мягко вились, закручиваясь в колечки на шее, тяжелый взгляд карих глаз светился умом и немного — тщательно скрываемой иронией. Кроме того, он высок и складен, но не такой длинный и тощий, как Альберт. И умел не навязывать свое общество.

— Мы пришли, хо… Стефания, — пробасила Ситри и кашлянула. — О чем вы задумались?

— Не вы, а ты, — машинально поправила она и нахмурилась, злясь на себя. — Ни о чем. Пошли в класс.

Аудитория была довольно небольшой, светлой и — Стефания поморщилась — очень шумной. Курсанты гомонили, кружили по кабинету беспорядочно, как сонные мухи, только что не сталкивались между собой. За время путешествия Стефания успела немного отвыкнуть от такой многолюдности. Она окинула бардак прищуренным взглядом и целенаправленно промаршировала к незанятому столику. Бросила на него сумку и чинно присела на стул. Определенно, сегодня ее все раздражало.

— Эй, детка! — к парте подкатил какой-то невнятный субъект в мятой форме, которая как бы мяться и не должна. — Как тебя зовут? Не припомню, чтобы мы раньше встречались. Ты хорошенькая.

Он был рыжим, наглым и неопрятным. Стефания решила никак не реагировать на его присутствие и продолжила смотреть прямо перед собой. Если дураков игнорировать, они отвяжутся, по крайней мере, обычно срабатывало.

— А я Рене, — не унимался парень. — Ты одна си…

Грозная тень упала на него сзади, оказавшись не менее грозной и тяжелой рукой Ситри. Она молча схватила Рене за волосы и с силой ткнула лицом в стол.

— Она со мной, — услышал он суровый голос, и парта еще сильнее вжалась ему в щеку. — Есть возражения?

У Рене не оказалось возражений, особенно после того, как мимо проплыла красавица Дзюн Мэй и одарила униженного парня ехидной улыбочкой. То есть это ему показалось, что ехидной, для остальных же в лице Дзюн вообще ничего не поменялось.

Когда Ситри уселась рядом, а курсанты стали обтекать их стол по широкой окружности, дверь снова распахнулась, и в кабинет вошли Герман и Альберт, причем последний сонно позевывал. Его мутный страдальческий взгляд нашел Стефанию.

— О! Смотри, это наши девочки!

Герман резко выпрямился, будто ему штырь в спину вставили. Казалось, после несдержанного возгласа Берта все уставились в их сторону. И не то чтобы он в этом предположении был так уж неправ.

— Что ты сказал? — Ситри начала подниматься с самыми угрожающими намерениями. — Я что-то не расслышала.

Стефания хмыкнула и скрестила руки на груди. Останавливать подругу она не собиралась. А предупредить, что Ситри не слишком жалует, когда с ней обращаются, как с обычной девчонкой, они вчера как-то забыли. Ну, с кем не бывает.

— Ну… Наши, эээ… — заблеял Берт, и Герман отвесил ему стимулирующий подзатыльник. — Ничего. Я ничего не сказал. Да, Герман?

Огромные груди Ситри замерли в сантиметрах от его вскинутых ладоней. Осознав, что еще немного, и он бы за них схватился, Берт смертельно побледнел и отшатнулся, отдавив другу ногу. Форменные ботинки имели очень тяжелую подошву и металлические набойки, так что взвыл Герман неожиданно для него громко. Альберт принялся извиняться, буквально повиснув у него на плече, Ситри замерла напротив, грозно уперев руки в бока. И в итоге только Стефания заметила приход преподавателя.

— Это Эрно… — услышала она восторженный шепоток за спиной. — Тот самый Дамиан Эрно…

Чем же он так знаменит, Стефания уже не услышала. Прозвучал сигнал к началу урока, и учитель, чуть припадая на одну ногу, подошел к столу и, игнорируя кафедру, сел за него. Парта, облюбованная Стефанией, располагалась как раз напротив, третья в ряду, и она отлично видела жуткий рубец на лице учителя, начинающийся чуть ниже виска и белесой змейкой уходящий под ворот рубашки.