— Слышь ты, вуайерист, там твоя баба сейчас всех крушить начнет. Или я ошибаюсь, и она не твоя? В любом случае, без кровищи не обойдется.

Герман побледнел:

— Что значит, крушить? Какая такая… баба? — он бросил виноватый взгляд на двоих парней. — Прошу прощения за беспокойство. Рене, рассказывай по порядку.

И он за локоть потащил Рене обратно в зал.

По дороге тот успел вкратце обрисовать ситуацию, и выходила она не то жуткой, не то смешной, сразу и не скажешь. Стефания-таки нарвалась на ненавистных этих. Попросту говоря, ей все же сделали замечание по поводу внешнего вида, и едва ли в деликатных выражениях. На самом деле Герман испугался, что коллективное желание шлепнуть смелую девицу по заду было кем-то успешно реализовано. К счастью, до этого пока не дошло.

На первый взгляд ничего особо не поменялось — играла все та же музыка, пары танцевали, одиночки сметали закуску с фуршетных столов. Но где-то позади этой милой картинки сплелись в клубок не самые приятные эмоции. Тошнотворный запашок превосходства был отлично знаком Герману с раннего детства, так пахли те, кто считал себя выше остальных. Сейчас один такой парень со снисходительной усмешкой важной по праву рождения персоны глядел на Стефанию. Вульгарный камзол малинового цвета, спесивое выражение лица, масляно блестящие глазки, которых Герман не видел издалека, но прекрасно себе представлял. Вокруг него клубилось глухое раздражение Стефании.

Девушка была невероятно зла.

— Да кто ты такой, чтобы меня судить? — с вызовом спросила она, тряхнув косами. Щеки раскраснелись, делая ее куда более милой, чем привычная хмурая мина. — Не нравится, гуляй дальше.

Ситри стояла за ее спиной, но помалкивала. Похоже, исполняла приказ, потому что явно была недовольна, но сдерживала себя.

— Из тебя никогда не получится настоящей женщины, — глумливо протянул этот хлыщ, и его группа поддержки согласно закивала. Как это все знакомо. — Думаешь, зачем вы, девчонки, тут вообще нужны? Чтобы здешним парням скучно не было. Улыбаться и быть приветливыми — вот все, что от вас требуется.

Тут даже Герман вскипел и готов был немедленно вмешаться, тем более что остальных людей перепалка совершенно не интересовала, как будто так и надо. Однако Рене его удержал, загадочно шепнув: “Подожди малек”.

Стефанию затрясло, но она все равно остановила начавшую недвусмысленно разминать кисти подругу. От сверкающих, как снег на солнце, чувств у Германа едва не заслезились глаза. Стефания была слишком яркой для него.

— Значит, по-твоему, нам не место в военном училище?

— Естественно. Так сама природа распорядилась, — хлыщ назидательно ткнул в воздух бледным пальцем. — Вы слабые, и нуждаетесь в нас. Вы от нас зависите, просто признай это и подумай над своим поведением.

Довольный выданной сентенцией, он повернулся к друзьям за поддержкой.

— Я вызываю тебя на дуэль.

Герман переглянулся с Рене. Судя по тому, как округлились его глаза, слух не обманул обоих.

— Что? — парень тоже растерялся. Стефания выпрямилась и гордо повторила:

— Я вызываю тебя на поединок, если не боишься, конечно. Время, место и оружие выбираешь ты.

Он справился с потрясением и вдруг разразился неприятным, каким-то не по-щенячьи визгливым смехом. А отсмеявшись, жестко бросил:

— Брюки нацепила и осмелела? А без них ты кто? Обычная ду…

Герман вырвался вперед и, опережая как конец фразы, так и вполне ожидаемую реакцию оскорбленной девушки, схватил Стефанию за руку. Замерли все, в том числе и сам Герман.

— Это еще кто?

Герман вопрос проигнорировал, обратившись к Стефании:

— Тебя вообще одну оставлять нельзя, так что ли? Устроила целый спектакль. Идем отсюда, — он потянул ее прочь, но, увы, избежать конфликта простейшим образом не удалось. Он ощутил, как его буквально толкнуло в спину прицельным выстрелом возмущения.

— Я тебя спросил, ты. Назовись.

“Инквизитор”, — подумалось Герману. Он не так много знал представителей этой братии, но слышал, что некоторая самоуверенность им присуща, как будущим блюстителям магических законов. Впрочем, сейчас ничто не могло оправдать подобного хамства. Герман обернулся, не выпуская руки Стефании:

— Меня зовут Герман, — опасно тихо ответил он, подпуская во взгляд ту, привычную для других, мрачность. — И не советую к ней лезть. На самом деле, очень не советую.

— А то что? Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? Я Кирос, сын…

— Да плевать я хотел, — выражение, более приличествующее Рене, само сорвалось с языка. — Обидишь ее и будешь иметь дело со мной.

— И со мной.

Все трое, включая Стефанию, одновременно вздрогнули. Из-за спины Кироса вышла госпожа Кишман и мило улыбнулась:

— Расскажете мне, что случилось? Не хотелось бы портить праздник, мой муж так старался, так старался, — и она выдала очередную доброжелательную улыбку, от которой свело живот. — Ну? Кто начнет?

Вмешательство Алины Кишман оказалось как нельзя кстати, хотя Стефания и предпочла бы, чтобы на ее месте был кто-нибудь другой. Нежно-бежевое платье с пышной длинной юбкой и кружевным лифом удивительно шло ей, как и яркая помада на пухлых губках, и перламутровый жемчуг на тонкой шее. Алина улыбалась и наверняка была уверена в своей неотразимости, теперь все парни смотрели на нее, как на сошедшую с небес богиню. Стефания дернулась и почувствовала, как Герман сильнее сжал пальцы, почти до боли. Он тоже не мог не отметить красоту Кишман и теперь сравнивает их мысленно. Унизительное положение, хуже и не придумаешь. Стефания перестала вырываться и понадеялась, что, увлекшись дурацкой перебранкой, Герман забудет о ней, ведь ей вовсе не нужна его защита! О чем он вообще думал, вмешиваясь?

— Ну? Кто начнет?

Госпожа Кишман строго посмотрела на Кироса, а после перевела взгляд на Германа. И Стефания снова с неожиданной ревностью отметила, как изменилось ее лицо. Неужели этот парень кажется всем настолько привлекательным?

Товарищ Кироса что-то шепнул ему на ухо, и тот мигом подобрался, расправил плечи, видимо, полагая, что так будет выглядеть приятнее.

— Госпожа Кишман, вопрос совершенно не стоит вашего драгоценного внимания, — запел он совсем другим голоском. — Я сделал комплимент даме, а ее кавалер почувствовал себя задетым. Но заверяю вас, повода для беспокойства нет.

Он послал Алине чарующую улыбку, от которой у Стефании едва в животе не забурчало. Только круглые дуры ведутся на такое вранье. Впрочем, Стефания при всем своем отношении давно не считала Кишман дурой.

Кишман улыбнулась в ответ и отвернулась. К Герману.

— Следите за своей дамой внимательнее, Герман. Такая красавица того стоит.

Она увидела в толпе своего мужа, беседующего с Вальтером Гроттом, и радостно помахала ему рукой. Савелий помахал в ответ, а Гротт скривился и отвернулся. Стефания тоже поспешила отвести взгляд, потому что внутри разлилось странное непривычное чувство, от которого ныло в груди и жгло глаза. Она покосилась на Кишман и поняла, что чувствует зависть. Она была такой красивой, милой, успешной и… влюбленной. Наверное, Стефании тоже бы хотелось узнать, как это, быть в кого-то влюбленной.

— Вы правы, госпожа Кишман, — Герман кивнул, почему-то подыгрывая Киросу и его дружкам. Только взглядами с ним схлестнулся, и Стефания поняла, что встреться они еще где, проблем не избежать. — Простите мою несдержанность.

Еще и извинился перед этими хамами! Стефания стиснула его пальцы в ответ, показывая свое неодобрение, вот только выступать не стала. Быть может, потом, наедине.

— Почему ты им подыграл? — спросила она, когда парень отвел ее в сторону. — Ты ведь мог…

— Не мог, — оборвал ее Герман и по-другому перехватил руку. — Ты же подаришь мне танец в награду за свое спасение?

И потянул в центр зала, причем в его словах не было вопросительных интонаций, просто перед фактом поставил и все. А Стефания, сама не зная почему, позволила вывести себя на свободное место и обнять. Он словно гипнотизировал, и она была не в силах сопротивляться, к тому же руки у него такие теплые, что от прикосновения даже сквозь пиджак почти жгло кожу.