Врач как-то странно замялся:

— Марк Хатти. Я… я проверю целостность ваших энергетических каналов. Если они повреждены, больше риск подвергнуться нежелательным магическим излучениям. Это тема моего научного исследования.

Рене почесал затылок. А потом вскрикнул и ткнул в Марка пальцем:

— Ясно! Никакой ты не врач, ты чертов студент! Первокурсник, чтоб тебя!

Берт переглянулся с Германом, но эмпат не выказал беспокойства, и Альберт тоже расслабился. Марк же, напротив, занервничал.

— Я поступил в прошлом году на специальные курсы, у меня есть разрешение ректора на участие в медицинской комиссии первого курса второго потока!

— Чтоб меня лечил какой-то зеленый ботаник? — подскочил Рене, потрясая кулаком. — Да ни за что!

Герман вздохнул. Крики его утомляли, этот рыжий Рене — тоже. Хотелось поскорее закончить и вернуться в свою комнату. Он обернулся к Марку:

— Я готов, давайте приступим к осмотру.

Спор сразу затих. Марк сдержанно поблагодарил и начал. Герман вздрогнул, когда холодные руки легли ему на плечи, слегка помассировали, описав круг, и замерли где-то в районе напряженных лопаток.

— У каждого человека узел энергетических каналов находится в разных местах, его нужно просто нащупать, фигурально выражаясь, — пояснил Марк и надавил. — Ну, почти фигурально.

Герман вытянулся в струнку, неосознанно стремясь разорвать контакт, который был ему неприятен. Закусил губу, чувствуя, как через прикосновение к нему медленно перетекают струйки чужих эмоций, пока еще слабо различимых, но уже причиняющих дискомфорт.

— Еще немного, тут какой-то разрыв… Нет, кажется, просто надлом, — бормотал за спиной Марк. — Работы всего на пару минут… Не то что у… О-о-о, тут такой занятный случай попался, полный разрыв всех каналов!

Герман уставился на дверь, кусая губы и пытаясь абстрагироваться от назойливой болтовни. Так старался, что поздно заметил, что та приоткрылась и в кабинет вошла Стефания. Ее взгляд скользнул по обнаженному торсу, напряженным плечам и втянутому на вдохе животу, добрался до резинки трусов и замер. Глаза испуганно расширились, будто бы даже став еще голубей, чем были до этого. Стефания прижала ладонь ко рту и пулей выскочила в коридор.

— Готово, — Марк ничего не заметил, увлеченный любимым делом. — Все поправил. Эй, с вами все в порядке?

Герман заторможено кивнул, представив, каких собак на него спустит соседка вечером. Накинул рубашку и осторожно выглянул за дверь. Стефании видно не было, зато после нее остался отчетливый кисло-сладкий запах страха.

Жить в постоянном напряжении оказалось куда сложнее, чем того подозревала Стефания, и мириться со своим положением было бы чуточку проще, если бы не их с Ситри соседи. Беззаботность и инфантильность блондина в буквальном смысле сводили с ума, на фоне ее собственных трудностей он выглядел особенно раздражающе. Стефания не могла понять, как можно так себя вести, когда по уши в проблемах. Герман же казался на порядок, а то и на два, серьезней, а оттого привлекательней своего дружка, но при ближайшем рассмотрении оказался таким же не обремененным заботами. Ко всему он относился поверхностно, и там, где Стефания пришла бы в бешенство, он лишь пожимал плечами.

А еще он был чертовски хорош собой. И это тоже было проблемой.

Практики она ждала с замиранием сердца. Где-то внутри теплилась надежда, что эти двое получат по заслугам и вылетят из набора до инициации. Тогда комната будет принадлежать им двоим с Ситри, и можно будет не шушукаться по углам.

Но больше всего она боялась неизвестности.

Сразу после завтрака их собрали на тренировочной площадке перед казармой и попросили разделиться на команды по пять человек. Парни начали толпиться, как стадо баранов, так и не осознав, что это первая и не самая простая часть проверки. Стефания тут же взяла на себя командование, и поздно поняла, насколько просчиталась — недавние бараны довольно быстро разбились на группки, игнорируя ее.

— Будете с нами в одной команде? — сегодня Берт казался не таким раскованным, как прежде, видимо, последняя стычка со Стефанией оставила свой след. Парень ковырнул песок носком ботинка и исподлобья покосился на подруг.

Стефания фыркнула:

— Еще чего! С таким слабаком, как ты, мы вылетим еще до получения задания.

Тут она кривила душой — ей довелось мельком слышать, что блондин неплохо владел шпагой. Ситри ткнула подругу локтем в бок и кивнула в сторону Германа.

Он проявил к заданию полное равнодушие. Скрестив руки на груди он прогуливался по периметру лениво, как бы вскользь осматривая каждого курсанта. Но ни Ситри, ни Стефанию обмануть не удалось — его цепкий, расчетливый взгляд словно проникал под кожу. Ситри за спиной хозяйки томно вздохнула:

— Может, возьмем?

— Даже не думай об этом.

Герман нравился Ситри. Это стало понятно почти сразу — телохранительница во всем, что не касалось охраны Стефании, была пряма как палка.

Взгляд Германа скользнул по Стефании, она поежилась и демонстративно повернулась к соседу спиной.

В конце концов, их обеих с подачи наблюдающих кураторов зачислили в команду Ролана. Главный заводила училища так долго выбирал себе свиту, что почти никого не осталось. Герману с Бертом достались те, кто на построении всегда оказывались в самом конце.

— Построились! — рявкнул главный куратор практики, Дамиан Эрно, и оглядел подтянувшихся в относительную шеренгу первокурсников. — Долго возитесь, противник не будет ждать, пока вы перегруппируетесь и решите, кто из соратников вам больше нравится.

Берт с неудовольствием отметил вполголоса, что все высказывания учителя Эрно рано или поздно скатывались к войне, что неизменно расстраивало чуткого и миролюбивого юношу.

— Он ведь это несерьезно? — шепотом поинтересовался он у Германа, но тот лишь передернул плечами.

— Выстраиваемся группами в очередь к двум рабочим телепортам. Вы узнаете их по стоящим рядом с ними учителям Гротту и Кишману. Они же выдадут вам письменные инструкции. Все, поехали.

Дамиан развернулся и поковылял прочь, заметно прихрамывая. Ученики загомонили, начали спрашивать друг у друга, кто что понял. Стефания фыркнула и первой направилась в сторону административного корпуса, позади которого, на плацу, еще вчера заметила какие-то загадочные приготовления. Как оказалось, устанавливали переносные телепорты.

Возле двух одинаковых овальных рам, блестящих на солнце хромированными боками, стояли означенные учителя и переговаривались между собой. При появлении курсантов они вернулись на свои места и приготовились выдавать инструкции и отправлять группы на задания. Герман стоял в самом конце очереди и напряженно вглядывался в овал телепорта, который выглядел довольно незамысловато — широкая металлическая пластина в основании плотно упиралась в землю, и от нее отходили едва заметные ниточки проводов, исчезающие внутри хромированной рамы. Изредка пространство внутри нее вспыхивало фейерверком сиреневых искорок, отчего казалось, что телепорт сейчас взорвется.

Но вот первая группа получила стопку бумаг и по одному шагнула в искрящуюся неизвестность. Со стороны посмотреть — человек перешагивает препятствие и исчезает, буквально растворяется в воздухе, будто погружаясь в прозрачную жидкость, разъедающую плоть вместе с костями. От такого зрелища даже внешне равнодушного Германа передернуло, а Берт внезапно обнаружил в себе склонность к нездоровым фантазиям. Однако постепенно очередь редела, и Герман первым из своей команды оказался перед Вальтером Гроттом. После объявления наказания им больше не доводилось разговаривать, и сейчас Герман в полной мере ощутил внезапное желание довериться этому человеку. Иного выбора не оставалось — с каждой их встречей Гротт узнавал все больше и мог начать делать неверные выводы. К тому, как ни мерзко это признавать, ситуация с памятью Альберта требовала посторонней помощи.