— Я помогу! — Герман с непривычной поспешностью вскочил с места и подхватил с пола потерю. — Здравствуйте, мисс Шерилд.

Люси тоже наклонилась, чтобы поднять книгу, и они с Германом едва не стукнулись головами.

— Спасибо, — смущенно поблагодарила она, прижала книги к груди и опустила глаза, мило краснея. — А что вы тут делаете? Выходной же вроде.

Герман кивнул на стол с незаполненными бланками:

— Решил записаться, но это оказалось труднее, чем мне казалось.

Люси на секунду замешкалась, Герман ощутил внутреннюю борьбу, к слову, довольно вялую. Если девушка сомневалась, то лишь для приличия — в ней ощущалась приятная расслабленность, которую Герман безошибочно приписал к неформальной обстановке.

— Давайте, я вам помогу, — секретарша Кишмана весело пристроила на край стола стопку книг и заглянула в бланки. — Что вам здесь непонятно?

Герман смущенно ткнул во вторую строчку.

— Понимаете, я крестьянин. У нас просто нет фамилий.

Теперь смутилась Люси, и образовавшаяся пауза Герману не понравилась. Точнее, нет, Герману, как подрастающему мужчине, будущему рыцарю (а он уже решил, что обязательно будет благородным рыцарем) повисшее в воздухе настроение как раз-таки очень понравилось. Даже легкое волнение защекотало живот, вынуждая напрягать мышцы и дышать медленнее. Люси испытывала нежность, которая мягким сиреневым туманом обволакивала их маленький столик, неожиданно ставший невероятно уютным, почти домашним. Откуда у девушки зародилось это чувство, Герман еще не понимал, но все равно взволнованно выдохнул:

— Вы ведь мне поможете… Люси?

Герман, тот самый, который считал себя умным и рациональным человеком, уже вовсю бил тревогу, пытаясь запихнуть как можно глубже свою романтическую натуру. Рыцарем становиться ему было пока рано, а уж будущей дамой сердца он видел далеко не Шерилд, хотя секретарша не только хороша собой, но и довольно умна.

— Простите, мисс Шерилд, — он поспешил извиниться, пока сиреневый кисель не удушил его окончательно.

— Ой, ну что вы, — отмерла Люси и махнула рукой. Быстро подхватила наполовину заполненные бланки и унеслась к окну регистрации, оставив Германа стеклянным взглядом изучать стопку книг. Это было непостижимо. Он, эмпат, который при желании может управлять целыми толпами, только что сам стал жертвой своей же магии. Как же стыдно.

Чтобы как-то отвлечься от собственного смятения, он перебрал книги Люси, не сильно вчитываясь в названия, пару книг машинально пролистал, пока взгляд сам не выцепил знакомое слово.

КРАС.

А внутри одной из книг на вкладыше по старинке было вписано последнее имя: «Вальтер Гротт», там же обнаружилось разрешение на получение книг с грифом «секретно» и заверенная магической печатью доверенность на имя Люси Шерилд. Странно. Кишман поделился своей секретаршей с Гроттом? А как же предположительная неприязнь между учителями? Впрочем, Герману сразу показалось, что декан из тех, кто легко использует людей, вспомнить хотя бы устроенное им на вводной лекции соревнование.

И все равно на мгновение его уколола ревность.

— Вот и все, — Люси вернулась неожиданно, и Герман поспешил закрыть книгу и теперь старательно выравнивал корешки. — Ана конечно повредничала, — доверительно шепнула девушка, но Герман понял, что она тоже пытается скрыть смущение, — но, в общем-то, она хорошая женщина и разрешила, для подстраховки, вписать еще и мои данные, как ответственного лица. Но ведь вы будете вовремя возвращать книги?

И девушка осторожно коснулась его руки, занижая голос. Германа буквально насквозь прошило тревогой.

— Простите. Мне очень неловко, что вам приходится за меня ручаться.

— Да бросьте, мне вовсе не трудно, — она снова махнула рукой, той самой, которой пару секунд назад искала ответного прикосновения от него. Герман мысленно выдохнул. — Осталось только заполнить место жительства, поставите общежитие и номер комнаты. И прописку. Думаю, разберетесь.

Люси подхватила книги.

— А мне, пожалуй, пора. Отдадите Ане бланки, она вас зарегистрирует, — и Шерилд ушла, оставив за собой шлейф стыда, смущения и горчинки обиды. Герман прижал ладонь к щеке, ощущая холодными пальцами жар — щеки буквально пылали, а еще он ощущал на себе взгляд из-за стеклянного окна регистрации. Осуждающий, непонимающий и очень заинтересованный взгляд. И Герман поспешил поскорей заполнить бланки и покинуть библиотеку.

Все равно у него не было разрешения на получение интересующих его книг.

Герман стоял возле скамейки, выбранной на роль временного штаба, и понимал — что-то пошло не так, а если быть точнее, то не так пошло абсолютно все. Герман со скуки попытался систематизировать итоги вылазки в город, но на ум приходила только обиженная в лучших чувствах Люси, разгневанная Стефания и знак вопроса напротив загадочного слова КРАС, информация о котором была от Германа все так же далека. Он успел прочитать те несколько строк в книге, но ничего полезного не обнаружил, лишь упоминание. А тут еще и ребята где-то застряли.

Герман поставил на скамейку пакеты с покупками — пока шел сюда, успел заскочить в пару лавок — и приготовился к долгому ожиданию, однако уже минут через двадцать понял, что ждать не может. Не обладая такой развитой интуицией, как у Альберта, он, тем не менее, предчувствовал неприятности, и они обнаружились вместе с взлохмаченной рыжей макушкой, маячившей в начале рыночных рядов. Даже издалека голос Рене вколачивался в мозг, и Герман поморщился. Судя по звенящим ноткам, приятель затеял ссору и откровенно нарывался. Последний вывод Герман сделал, успев изучить каверзный нрав рыжего.

— Рене, — Герман подошел к нему, с трудом протиснувшись сквозь толпу зрителей. — Что ты тут устроил, скажи на милость?

На него посмотрели как на бонус к интересному зрелищу. Рене неохотно отвлекся от перечислений незнакомых Герману деталей и терминов, звучащих как проклятия. Один “транзистор” чего стоит.

— Торгуюсь я, чего непонятного? — он перевел дух и криво усмехнулся. — Ну не может этот пережиток прошлого столько стоить! Это пневматика, придурок! — он переключился на растерянного продавца. — Чего ты мне втираешь? Такой механизм магическую формулу не выдержит. Не вы-дер-жит!

Герман ожидал, что продавец огреет наглеца этой самой пневматикой, чтобы это не значило, поэтому поспешил перевести внимание на себя:

— Простите, пожалуйста, — он схватил Рене за ремешок сумки и, оттащив чуть в сторону, зашипел. — Ты куда Берта дел, бестолочь?

— Берта? — Рене огляделся. — Тут вроде был…

Герман не удержался и отвесил ему смачный подзатыльник.

— Ай! — Рене присел, хватаясь за голову. — За что?!

— Я что говорил про осторожность? Что во фразе “посматривайте в оба” тебе было непонятно?

Страх за друга захлестнул Германа, как недавно его затапливала всякая романтическая дурь. Он схватился за кольцо на пальце, выжимая из него всю мощь. Пьянящее ощущение свободы, прущее от Рене во все стороны, отступило.

— Прости, — потупился рыжий, и Герман в данный момент был так сосредоточен, что не мог проверить, насколько тот искренен. — Я велел ему стоять рядом и ждать. Пообещал, что мы зайдем в сувенирную лавку потом. Он согласился. Не знаю, куда он мог пропасть.

— Эй, ты! Мы еще не закончили.

Рене дернулся на голос. Продавец и еще пара особо заинтересованных мужчин помахали ему рукой. Рыжий занервничал:

— Слушай, мой авторитет на кону. Если сейчас себя не покажу, потом мне будут одно фуфло подсовывать. Понимаешь?

— Давно видел Берта в последний раз? — Герман с удовольствием бы вытряс из приятелю душу, но время было слишком драгоценно. Получив ответ, он ненадолго задумался. Идея неплоха сама по себе, а с реализацией могли возникнуть проблемы.

— Дай мне свой артефакт, — он требовательно протянул руку, и Рене, помявшись для виду, вложил в нее очки.