— Не мешай, пожалуйста!

— Яйцо-то свежее?

— Свежее, — ответила Лариса, но на всякий случай понюхала.

— Ну, учись, учись. Набирайся ума-разума, — добродушно сказала бабушка, возвращаясь к вязанью. — Я, когда в девках жила, страсть какая дотошная была. Все-то мне знать надо… что да почему. И до сей поры думаю… Скажем, к примеру, часы. Люди будильники придумали с колесиками, а вот почему петухи без будильника знают? Как придет время, враз закричат. Ни ране, ни после, а в аккурат, когда время подоспеет. Ты не знаешь, Луша?

— Нет, не мешай!

— Ну-ну. Не буду.

Бабушка замолчала. Спицы быстро мелькали в проворных пальцах. Заметив, что внучка начала старательно натирать белком щеки, она подняла с удивлением голову:

— Зачем же ты лицо-то портишь?

— Ничего ты, бабушка, не понимаешь! — с раздражением ответила Лариса. — Я же тебе сказала, что это опыт.

— Ты бы хоть для первого раза на кошке попробовала.

— У кошки кожи нет.

— Как же нет! Под шерсткой-то кожа.

Лариса не стала слушать «дотошную», как она про себя называла, бабушку.

Натерев лицо, намазала оставшимся белком руки и легла спать. Чтобы не перепачкать подушку, пришлось лежать на спине…

Рано утром Лариса проснулась от боли и с трудом открыла глаза.

Белок высох и стянул кожу. Руки еще ничего, но на лице толстый слой затвердевшего белка образовал крепкую корку, склеил кожу и не позволял шевельнуть ни одним мускулом.

Лариса вскочила и принялась скоблить лицо. Но не тут-то было. Белок въелся в поры и держался крепко.

Наскоро накинув халат и чуть не плача, она побежала к водопроводу. Мылась мылом, терла золой, но все это не помогло. Холодная вода не могла смыть плотно приставший белок. Лицо стягивало, и, чем больше она мылась, тем крепче, как ей казалось, становилась корка. Пришлось разводить примус и срочно греть воду.

«Это она нарочно! Поймала дуру!» — думала про Риту Лариса, поджидая, когда закипит вода. По лицу ее обильно текли слезы.

Было больно, обидно и некому пожаловаться на свою глупость.

Горячая вода помогла, но ощущение стянутой кожи и плотной пленки на лице не покидало ее целый день…

В школу собирались веселые, раскрасневшиеся. Вчера ударил мороз и высушил асфальт Ленинграда.

Всем казалось, что наступила зима, и не хотелось думать о теплых ветрах, которые могут снова принести сырость. Если такая погода удержится, то скоро откроют катки.

— Светлана, куда ты пойдешь в воскресенье? — спросила Лида, встретив ее в раздевалке.

— Еще не знаю.

— Пойдем на каток?

— А думаешь, откроют? — с радостной надеждой спросила Светлана.

— Откроют! — уверенно подтвердила Лида. — Бюро погоды предсказывает устойчивый мороз до минус пятнадцати. Знаешь, что! Пойдем в воскресенье утром. Лед будет еще не изрезан… Приходи ко мне и вместе пойдем.

— Если я пойду, то не одна. Лучше встретимся на катке.

Лида чуть прищурила глаза, и щеки ее слегка порозовели.

— А с кем ты собираешься? Большая компания? — равнодушно спросила она.

— С братом. Может быть, Алеша придет.

— Хорошо. Условимся в субботу.

На пути в школу Лариса встретила Катю и, забыв о честном слове, рассказала ей про «Секрет молодости» и свои мучения. Всю дорогу Катя смеялась.

— Смейся, смейся… — обиженно говорила Лариса. — Намазалась бы сама, так не очень бы смеялась. А Ритке от меня плохо будет…

— Что ты! — остановила ее Катя. — Наоборот! Ты ей скажи, что все прекрасно! Понимаешь? Сделай вид, что тебе понравилось и хвали. Улыбайся, хвали и даже скажи спасибо. Тогда она обязательно на себе попробует.

— По-твоему, она намажется? — недоверчиво спросила Лариса.

— Конечно, намажется! Ты думаешь, она над тобой подшутила? Ничего подобного. Она хотела испытать. Поверь мне! Что я, ее не знаю?

И Катя звонко расхохоталась, представив, как хитрая Крылова проснется утром со стянутой физиономией и не сможет выговорить ни одного слова. Засмеялась и Лариса.

От усиленного массажа чисто вымытая кожа на лице Ларисы приобрела приятный розовый оттенок. Когда Крылова вошла в класс и увидела подругу, то сразу обратила на это внимание,

— Ты уже делала, Лариса?

— Ясно, делала! — с довольной улыбкой ответила девушка. — Разве ты не видишь? И сегодня сделаю!

— Ну-ка, пойдем к свету.

Они подошли к окну. Крылова внимательно разглядела лицо, провела пальцем по щеке и осталась довольна.

— Ну что? — спросила Лариса.

— По-моему, здорово подействовало. А смывалось легко?

— Да-а… Даже холодной водой и то моментально отмылось! — как можно убедительней ответила Лариса. — Я даже бабушке посоветовала так сделать…

Весь день Катя переглядывалась с Ларисой, и обе с трудом сдерживались, чтобы не расхохотаться.

После уроков Катя задержала Тамару и Женю для совещания. В конце каждой недели они готовили и обсуждали «очередной номер сводки.

— Ну, девочки, сводка у нас нынче будет смешная… У меня есть два таких факта… — потирая руки, сказала Катя.

— Это хорошо, а то мы выдохлись, — заметила Тамара. — Выкладывай!

— Мы не выдохлись, Тамара, а просто наблюдательность у нас хромает, — укоризненно сказала Катя. — Если как следует покопаться, то в каждой ученице можно найти материал на целый «Крокодил». Просто мы не умеем видеть, наблюдать и замечать. Присмотрелись, привыкли. Скажи мне, пожалуйста, отчего, например, расплакалась Надя? Ты будущая журналистка и, если не инженер, то хотя бы техник человеческих душ. Объясни!

Тамара пожала плечами, подумала, посмотрела на лукаво улыбающуюся Катю и снова пожала плечами:

— Я знаю, что она поругалась с Алексеевой, и все.

— Ну вот. Это называется формальный подход к теме. Поделом ты тройку по сочинению получила. Что значит поругались? Была же причина какая-то?.. Надо глубже разбираться…

И Катя рассказала о причине ссоры.

— Это не типично, — возразила Тамара, чтобы как-то отвести от себя упреки в отсутствии наблюдательности.

— Что значит не типично? — возмутилась Женя. — Суеверие не типично? Сколько угодно! Даже взрослые… даже мужчины в приметы верят!

— А при чем тут мужчины?

— Ну вот… Ты еще раз доказываешь, что будешь плохой журналисткой, — сказала Женя. — Как ты не понимаешь, что если взрослые верят в приметы, то их дети — тем более. У кого они учатся?

— Девочки, я думаю, спорить нечего. Раз такие факты имеются, то надо по ним бить! — сказала Катя.

— А почему ты считаешь, что это надо в сводку? Сводка называется «Будем учиться красиво», и вдруг о суеверии, — из упрямства не сдавалась Тамара. — И какое это имеет отношение к ученью?

— Фу ты какая! — рассердилась Женя. — Вот ж действительно… Ну ладно! Так и быть, я тебе объясню. Ты знаешь, что у маленьких есть такая примета: чтобы получить пятерку, надо положить в ботинок пятачок или проехать на пятом номере трамвая. А это что значит? Значит, они на свою голову не надеются, а надеются на пятачок, и уроки учат хуже. Имеет это отношение к ученью? Да и вообще, мы же говорили, что моральные качества комсомольца влияют на учебу. Отрицательные качества отрицательно и влияют. Неужели опять все сначала…

— Ну, довольно спорить, — остановила Катя. — В чем дело, Тамара? Тебя словно кто-то укусил! Второй номер будет у нас еще смешнее. — И Катя рассказала о «Секрете молодости».

Девушки долго смеялись, представляя, как бедная Лариса скоблила лицо… «Песком», «щеткой», а Тамара даже придумала — «наждачной бумагой».

— Это я буду писать! — заявила она. — Это сатира, и я что-нибудь такое придумаю…

— Не возражаю, — пиши, но про кого ты будешь писать? — прищурившись, спросила Катя.

— Что значит про кого? Про Ларису, конечно!

— Нет, девочки! — вмешалась Женя. — Не надо высмеивать Ларису. Вы смотрите, как она тянется по всем предметам. Мы ей всякую охоту отобьем.

— Да про Ларису и не нужно писать, — сказала Катя. — Этот рецепт сообщила ей Крылова…