Раздеваю глазами. Ем по кусочку каждый сантиметр обнажённой кожи. Мысленно провожу руками по бокам, сжимаю и…

Стоп. Это не мои мысли!

Я вздрогнул.

Лилам?.. Это ведь тоже — часть кары? Залезть мне в голову и заставить хотеть её, сделать так, чтобы я не сопротивлялся, выполнил волю бога САМ.

Коварный ублюдок…

Хрен я тебе поддамся.

Волевым усилием я отвернулся и уставился на Хвостика. Лисёнок бодро трусил рядом, порой забегая вперёд и обнюхивая деревья.

— Смотри, — внезапно Вивиан остановилась и указала на небольшой столбик, вбитый в берег реки. На нём красовалась та же эмблема, что на её щите.

— Тут кончаются владения дома Ксенти, — пояснила она, — Дальше ничейные земли.

Я заметил, как она стиснула рукоять меча. Волновалась.

— Не переживай, с нами же Хвостик, он в обиду не даст.

Лисёнок остановился и довольно завертел хвостом. Вивиан дёрнула уголком рта и шагнула вперёд. Это что, улыбка?

Поправив ношу, я обогнал её — не смотреть на миниатюрную попку спутницы было выше моих сил. С глаз долой, из сердца вон!

Когда начало темнеть, мы довольно далеко углубились в ничейный лес. Прошли несколько порожистых участков, обогнули водопад и остановились возле небольшой запруды с живописной полянкой и крепкими на вид деревьями.

Чем ниже опускались солнца, тем сильнее была тревога. Казалось, я уже ощущал приступы боли. Так начинает ныть зуб перед походом к стоматологу.

— Остановимся здесь, — я кивнул на небольшой островок зелени между трёх деревьев. Скинув вещи, оставил Вивиан с Хвостиком и немного углубился в лес.

Выбрав довольно крепкую, раскидистую липу, я примерился. Сгодится, берём. Немного побродив вокруг, чтобы унять волнение, вернулся к спутнице — она уже разложила еду и маленькими кусочками поглощала лепёшку.

— В-вот… это тебе, — она кивнула на мою порцию.

Весь ужин я не сводил с неё глаз. То есть, наоборот, всеми силами пытался отвести взгляд, пялясь то на небо, то на журчавшую рядом воду, то на лисёнка. Засранец стащил кусок мяса и уплетал его, жмурясь от удовольствия. Только вот куда бы я ни смотрел, взгляд снова скользил к девушке.

Маленький аккуратный рот, прямой носик, руки, плечи, грудь… а, ну да. Два почти не выделяющихся холмика было трудно так назвать, но с одержимостью маньяка я смотрел на них и разве что не облизывался.

Лилам беспощаден. Чем больше я смотрел, тем сильнее хотелось. Ни еды, ни питья, ни сна, хоть я и вымотался до крайности.

Дикое, животное желание заставляло бурлить кровь. Руки дрожали от возбуждения, дыхание участилось. Я посмотрел на небо — жёлтое солнце уже опустилось за горизонт, его догоняло голубое.

Я отложил недоеденный ужин.

— Вивиан, пора. Тебе нужно привязать меня к дереву. Я уже выбрал.

Она уставилась на меня, бледнея на глазах.

— Х-хорошо…

Мы взяли верёвки и пошли к дереву. Сперва я показал ей, как вязать крепкие узлы. Папкин брат, дядь Женя, служил на флоте, и всё моё детство развлекался тем, что показывал нам с Алинкой виды морских узлов. У него даже ковёр был, сплошь сплетённый из таких. Так что его науку я запомнил крепко.

— Теперь этот конец сюда, продеваешь и затягиваешь… вот, — убедившись, что она научилась, я поправил один из концов и непроизвольно коснулся её руки. От ощущения мягкой, тёплой кожи всё внутри скрутило узлом не хуже морского.

— Так? — она внимательно посмотрела мне в лицо и поправила чёлку. Я сглотнул.

— Да, привязывай скорее… — с трудом сдерживая дрожь, я вскочил и прижался к дереву спиной. — Руки сзади завяжи, и ноги тоже. Вообще по максимуму.

Она послушно опутала меня верёвкой и принялась вязать узлы. Запястья стянула грубая пенька, и ещё один виток…

— Крепче! Посильнее затяни, скорей!

— Д-да!

Я уже ощущал это. Тянущее чувство перешло в жжение. Сердце начало колотиться как бешеное. То ли от страха, то ли от возбуждения.

— Ноги тоже?

— Да. Пожалуйста, быстрее!

Пыхтя от напряжения, она затянула все концы и перешла вперёд, затянуть последний узел на груди. Её сосредоточенное личико было прямо передо мной, кожа ощущала жар её дыхания, и тепло пальцев, ловко заплетающих новый узелок.

Я зажмурился и отвернулся, проскрежетав зубами. Хренов ублюдок Лилам, не получишь ты меня!

Словно услышав мои мысли, изнутри поднялась первая волна боли. Будто по позвоночнику провели громадным ржавым гвоздём, процарапывая мясо до костей. Стиснув челюсти, я едва сдержал вопль.

— Я закончила! — наконец-то выдохнула она. — Сэм… тебе больно?

— Нет! Молодец, а теперь беги скорее отсюда и спрячься!

— Ты останешься… один?

Ответить я не успел. Голубое солнце скрылось за горизонтом, погрузив лес во тьму. Луны, скрытые облаками, почти не давали света.

Началась первая ночь.

— Беги! — бросил я и выгнулся дугой от пронзающей всё тело боли. Из глаз брызнули слёзы, я хрипло зарычал.

— С-сэм…

Она стояла в трёх шагах, стиснув кулачок, и испуганно смотрела. Даже не могла шелохнуться.

— БЕГИ! — проревел я, и девушка, всхлипнув, бросилась в темноту.

Я остался один на один с болью.

Сначала я пытался терпеть. Сопротивлялся. Уговаривал себя. Но продержался лишь до того момента, как вышли луны. Минут пятнадцать, от силы. А потом просто сдался обжигающей, невообразимой боли.

Она жгла изнутри раскалённым железом. Меня будто рвали на части железными крючьями, заживо потрошили и жрали, выколупывали глаза и тянули все жилы в теле одновременно. В меня вкручивали шурупы, пихали иглы под ногти, дробили пальцы и рёбра. Казалось, все кости в теле заменили на калёное стекло, не выдержавшее первого удара.

Я рыдал и бессвязно кричал так, что с деревьев срывались разбуженные птицы. Меня бросало в жар — и тут же замораживало до полусмерти. Я молил лишь об одном — потерять сознание от болевого шока.

Но Лилам будто чуял это и держал меня на невыносимой грани, не давая отключиться, раз за разом повторяя экзекуцию…

…а потом пришёл рассвет. Внезапно всё пропало — и ощущение жжения, и боль. Невыносимые муки растворились, будто их и не было.

Но тело помнило всё.

Я бессильно повис на верёвках, глотая слёзы, и наконец-то вырубился от истощения.

Когда я проснулся, был уже полдень. Всё ещё привязанный к дереву, пошевелился — узлы ослабли. Но самому не выбраться.

— Виви… ан…

Хриплый голос был чужим и безликим. Никто не откликнулся, пришлось звать ещё и ещё, раздирая пересохшую глотку. Пить хотелось так, что если бы не контракт с Лилам, продал бы душу за стакан воды.

Когда она пришла, сонная и взъерошенная, я был уже на грани. От одного взгляда сердце наполнилось радостью, и блин… сейчас, когда она сонно зевала и протирала глаза, я невольно улыбнулся.

Миленькая. Очень.

— Прости, что так… долго, — она развязала последний узел. Потеряв связь с опорой, я плюхнулся на землю, она помогла мне освободиться и встать. Ноги дрожали.

— Ух… спасибо. Удалось поспать хоть немного?

— У-угу… — зевнув, она качнула головкой. — Сэм… тебе уже не больно? Ночью ты так сильно кричал. Это… страшно.

— Извини, здорово напугал, наверное.

Она смущённо кивнула.

Немного оклемавшись, смотал верёвки и мы вернулись к лагерю. Первым делом я прильнул к фляге с водой, а Хвостик тут же беспокойно завертелся у моих ног, подлаивая и скуля. Тоже испугался, наверное. Пока я ерошил его тёплую шёрстку, девушка разделила остатки еды поровну. Вчера мы обошлись без костра, благо ночь была тёплой, но сегодня небо хмурилось, да и еда была на исходе. Рано или поздно встанет вопрос — что есть и на чём готовить. Но пока не к спеху.

Мы скидали вещи в сумку, привели себя в порядок и пошли дальше. Вивиан сказала, до Пенты пешком идти больше недели. Увы, кроме этого эпизода больше она со мной не говорила. Да и смотрела с опаской, но — чаще, чем вчера. Приглядывалась.